1992 год. Предисловие к №9 "Христианского вестника" (публикации о КГБ).
Старая проблема взаимоотношений Церкви и государства в наши дни приобрела новое и своеобразное звучание: отношения между Церковью и политической полицией тоталитарного режима. «Христианский вестник» пристально следил за событиями, связанными с этой проблемой и развернувшимися после августовского путча 1991 г. Напомним вкратце: в момент развала СССР комиссии российского парламента, которую возглавил Л.Пономарев и в которую вошел отец Глеб Якунин, удалось получить в архивах КГБ материалы, непреложно доказывающие факт сотрудничества религиозных деятелей с КГБ и, более того, факты внедрения агентов КГБ в среду церковной иерархии. Последовало обсуждение в прессе моральной допустимости расшифровки псевдонимов, расшифровка псевдонимов журналистами (не членами комиссии!), создание при Московской Патриархии соответствующей комиссии (пока никаких результатов).
Ожесточенная полемика велась, к сожалению, на ограниченном пространстве из-за того, что деятельность комиссии была преждевременно свернута. Об этом говорил о. Глеб Якунин в своем ноябрьском выступлении на пресс-конференции в редакции журнала «Огонек» (см. Приложение II). В результате создалось совершенно ошибочное впечатление, будто из всех религиозных деятелей КГБ сумело развратить лишь представителей Московской Патриархии. Но было и еще более существенное ограничение: полемика велась в основном после того, как стало ясно: КГБ пережил распад СССР и демократическую эйфорию. В условиях, когда ушли от ответственности и продолжили свой труд те, кто платил агентам, развращал Церковь, стало смешно и нелепо преследовать их наймитов. Только наивная собака кусает палку, которой ее бьют. Увы, в целом общественность оказалась достаточно наивна.
Но для верного восприятия проблемы, видимо, следуют подумать и о еще одном ограничении, связанном уже не с политическим уровнем проблемы, а с уровнем более глубоким: историческим. Стереотипы, согласно которым сотрудничество с тайной политической полицией является самым гнусным из всех грехов, сложились задолго до появления тоталитаризма. Сейчас, когда тоталитаризм уходит в прошлое, жители стран, где его не было, не могут понять, почему эти стереотипы пользуются столь вялой симпатией в бывших тоталитарных странах. А дело в том, что при тоталитаризме исчезает различение тайной и явной полиции, равно как и различение полиции политической и «обычной». Исчезают реальные различия между «платным агентом» и бесплатным энтузиастом, между обманутым и купленным. Общество погружается в такую бездну, где не просто невозможно различить истинное от ложного, а где истинного просто не существует. На этом спекулируют вчерашние палачи и бандиты, требуя признать себя «нормальными», только ошибавшимися государственными деятелями. Но не следует спекулировать на этом и борцам за правду, требуя изгнать в пустыню всех замаранных — ибо замараны в определенном смысле все и все в определенном — с точки зрения закона, к примеру — смысле чисты. Самым страшным оказалось не то, что многие были доносчиками, а то, что от тех, кто числился доносчиками, доносов просто не ждали: все и так было абсолютно ясно.
Публикация материалов, собранных комиссией, представляется особенно необходимой, потому что она показывает стиль отчетов КГБ. Это хорошо знакомый каждому советскому человеку стиль приписок, «туфты», раздувания своей деятельности до масштабов, угодных начальству. Но это и не «сомнительного происхождения бумажки», как заявил один из журналистов. Это официальные документы официального органа государств. По ним, казалось бы, нельзя судить — но судить можно только по ним, судить и работодателей, и исполнителей, судить для того, чтобы отпустить с Богом на покаяние или просто на волю — если может считаться «волей» жизнь без покаяния.
