Человек — это стильная обезьяна. Всё то же делает, что обезьяна, только со стилем. Не «что», а «как».
Кажется, у такого утверждения есть пределы. Например, защита убийства идеей стильного убийства. Убивать с любовью. Без ярости, без страсти, с милосердием во взгляде.
Где подвох? В том, что если для обезьяны убийство это просто убийство (да, обезьяны — точнее, шимпанзе — убивают друг друга), то для человека убийство не «что», а «как». Для человека всё — «как». Потому что в нас Дух Божий. Сам человек — это Божие «как». Бог взял обезьяну и наделил её характером, характерностью, способностью быть стильной. Вот и вышел человечек.
Вот почему всё суета сует — для человека, не для обезьяны. То, что для обезьяны «что», для человека — упражнение в каллиграфии. Человек может ничего не делать вообще — и это будет стильное ничего. Но не всякое ничего стильное, и стильные ничего очень разнообразны. Содержательно Екклесиаст и Будда одно ничего, а реально ничего первого барочное, а второго френсисбеконовское.
«Иди и больше не греши». Как именно не грешить? Тупо, злобно, скучно творить не прелюбы, по остроумному слову Сергея Трубецкого? Или? То-то и оно.... На Страшном суде Бог не спросят меня, почему я не был Абрам, Бог не спросит меня, почему я не был хотя бы Исаак, даже о Якове не заикнётся. Он спросит, почему я был там и тогда, когда это было пошло и дурновкусие, и почему я не был, когда этого требовал мой стиль. И все попытки оправдаться тем, что я не подозревал, будто у меня должен быть какой-то стиль, будут ничтожны, потому что стиль будет стоять рядом и поворачиваться ко мне то одним боком, то другим: смотри, какой я не юзаный тобою, самим балдою.
Дивную сатиру Трубецкого, стихотворение из которого долго приписывали Вл.Соловьёву (и которое изумительно поётся на мотив «Интернационала», см. тут.
