Когда с середины XIX века начался подъём свободы в Европе, когда цензура резко ослабела, а экономический подъём расширил возможности для науки, в исторической науке появился гиперкритицизм.
В России классический и яркий пример — историк Церкви Евгений Голубинский. Для аксиомой было, что всё враньё, и если уж он что-то признавал реально случившимся, это была сенсация.
Надо отличать гиперкритицизм от фоменковщины, которая не столько разрушает, сколько фантазирует. Это националистические бредни, тупо отрицающие всё, кроме самих себя.
В ту же середину XIX века стали разоблачать всё, казавшееся незыблемом, тысячелетиями вдалбливавшееся в головы учеников. Не было Ахилла, Моисея, Иисуса. Они лишь горячечные фантазии фанатиков, как и многорукие слоны.
Гиперкритицизм периодически сваливался в ловушки наивного самообмана — например, в панвавилонизм. Редукционизм: всю историю изготовили в Одессе на Малой Арнаутской улице, то есть, тьфу, в Вавилоне слева от зиккурата, а что было последние три тысячи лет это лишь вышивка по той вавилонской канве.
На этом фоне только и понятен подвиг Шлимана, который посмел искать Трою — и нашёл.
Правда, этот случай так и остался единственным в своём роде. Не нашли ни малейших следов Исхода. Не нашли ни малейших следов Иисуса. А ведь очень хотели! И это не современный феномен — в IV веке императрица Елена столько наоткрывала фальшивых святынь, что до сих пор Иерусалим напоминает христианский Диснейленд. Помешательство на Туринской плащанице — явление из этой же серии.
Ахилл, Моисей, Будда, Иисус, — из четырёх этих персонажей более всех досталось Иисусу. Ахилл беспокоил только выпускников британских колледжей. Моисей, кажется, никого не беспокоит вообще. Будда такой милашка — о военных подвигах буддистов мало кто знает, а далай-лама утя-пуся, пусть лучше Будда будет, чем не будет. А вот Иисус — именно в те же самые десятилетия родилась мифологическая теория. Мол, Иисус это всего лишь, как говорил Берлиоз, фантазия на тему Вицли-Пуцли.
Чем же Господь Иисус Христос так провинился-то?
Стыдно сказать: не тем, что призывал подставить щёку и накормить голодного, а не ввести куда-то там миротворческие войска и понизить налоги с бизнесменов.
Иисуса отрицают, потому что отрицают колониализм, начиная с крестовых походов, цензуру, начиная с инквизиции, тоталитаризм, начиная с церковной иерархии.
Какого-нибудь Гиллеля не отрицают. Он как неуловимый Джо — его никто не ловит, потому что никому он не нужен. Был Гиллель или Гиллель это мифологический отзвук Гильгамеша, всё едно з другим, как говорил реб Тевье.
Вот Иисусу досталось по полной программе. Особенно, конечно, среди тех, кто хочет быть более евреем, чем Каиафа с Анной. Те мучали физически, но хотя бы не отрицали существования.
Что ж, виноваты христиане и только христиане. Конечно, если кто-то рационально мыслить, а не только национально мышлять, тот может отнестись к проблеме историчности Иисуса полегче. А наше, христианское, дело — жить со Христом так, чтобы людям, даже неверующим, очень бы захотелось, чтобы Иисус был не миф.
