Не мешай жить.
Не мешай передвигаться.
Не мешай думать, говорить, писать.
Не мешай голосовать.
Не мешай собираться на митинги.
Не мешай объединяться.
Не лезь в чужой дом, не читай чужих писем.
Не лезь в душу, не мешай верить, не верить, думать.
Не тронь другого без суда.
Не заставляй работать.
Боюсь, «не мешай жить» настолько стало идиомой, что не вполне очевидно, что речь идет и о запрете смертной казни, и о вообще «не убий».
Это я прочел монографию Уолтера Харрельсона 1980 года «Десять заповедей и права человека». Баптистский пастор (1919-2012), декан теологической школы при Университете Вандербильда, Нэшвиль, Техас, родниковая косточка! Солидный богослов для солидных господ! О правах человека — ни слова. В приложении перепечатана декларация ООН, но Харрельсон не понимает, что такое свобода, и страшно её боится:
«Мы, безусловно, зашли слишком далеко в сентиментальном беззаконии во имя любви и милосердия» (9).
Привет хиппи и Джизус Крайст Суперстар! Хулиганы, прячьтесь в щель, пастор вышел на панель.
В США «панель» это место, с которого делают доклады. Докладчик, соответственно, «панелист».
Идея прав человека революционна тем, что рассматривает человека не как продукт среды, божественной или социальной, а как просто человека. Права не даются, права есть у человека просто потому, что он человек. Нельзя убивать не потому, что это вредно для общества, а потому что есть право на жизнь.
Можно представить права человека в виде декалога. Не для замены библейского. Для уточнения. В сущности, все права человека это раскрытие последней заповеди («не пожелай»). Не желай власти над другим. Конечно, декларация ООН остается того... декларацией. Потому что к каждому пункту примечание: «исключая случаев, когда есть угроза общественной безопасности».
