Поиск смысла жизни — хорошая вещь, когда есть жизнь. Но, когда жизнь есть, и с избытком, смысла в ней не ищут, ее проживают. Когда начинают искать смысл жизни, это всегда признак того, что в жизни чего-то не хватает, стопорится. Человек остановился на пути и начинает прикидывать, куда, собственно, он идет. Чаще, конечно, это бывает, когда человек только вступает на самостоятельный путь — в юности. Увы, путь часто интереснее цели. Столько всего интересного по сторонам! Какие попутчики замечательные! И забывается, что жизнь — существеннее всего. Либо: вдруг вспоминается жизнь, ощущается, словно откровение, и тогда забывается, что и жизнь, при всем своем свежем величии, все-таки лишь творение. Наверное, именно это имел в виду Спаситель, когда сказал: «Я — путь, истина и жизнь». Да, Он — «всего лишь» Сын, Он пришел, чтобы провести к Творцу Жизни. Но думать, что Иисус — всего лишь творение, это все равно, что думать, что Он — всего лишь улица, тропинка или философское понятие. Да, Спаситель — Жизнь. Но настолько же верно, что Он — часть того высшего, что бесконечно выше даже понятия жизни. Он ведь и с жемчужиной Себя сравнивал, но глупо было бы искать Христа в устричных ракушках. Так легко во время молитвы спутать благодать с переживанием остроты и насыщенности жизни, с «экзистенциальным шоком», с чудом ежеминутного бытия, и преклониться перед чудом. Но не жизнь, не чудо, а только запредельное неназываемое и недоступное, открывающее себя в Духе, Духе Христовом, Духе Божием, составляет то, преклонением перед чем можно наполнить даже вечную жизнь.
Многие приходят к Богу в поисках смысла жизни и — успокаиваются. Ведь находят нечто неожиданное: не смысл жизни, а Жизнь. Обнаруживают, что существование вне веры так же мало похоже на жизнь, как самое лучшее кино. Вспоминая прежнее бытие, видят, что только то сохраняется в памяти навечно и переживается как длящееся и неучтожимое мгновение, где присутствовал Дух Божий. Начинают понимать, почему Церковь празднует события жизни Сына Божия: эти праздники — не просто приятные воспоминания, а вхождение в бытие неуничтожимое, ибо в событиях тех пребывал Бог. Наслаждаются вечной Жизнью.
Но постепенно приходит понимание, что само собою нашелся и смысл жизни личной. Это именно — «со-мысл», «со-мысль», совместная с Богом мысль. Мысль о спасении мира, разворачивающаяся в постоянное мышление о других, в любовь, в ум Божий. Разумеется, Божья мысль о мире — не просто колебание воздуха, это Слово, это Сын Божий. Христос оказывается и моей мыслью — если я христианин. Совместная мысль моя и Бога — это Господь, являющийся теперь во мне и через меня людям.
Вот почему познание Христа как абсолютной, высшей Истины не рождает гордыни и высокомерия (или, по крайней мере, не должно рождать в настоящем христианине). Гордиться может ученый, который познает истину, всячески устраняя себя как внешний фактор, к истине отношения не имеющий и мешающий познанию. Познание же Истины как живого Христа есть познание с усиленным вхождением человека в Истину, где неполнота моего присутствия в Христе есть противоречие Истине, сопротивление ей. Но абсолютная Истина оказывается и Истиной бесконечной — так что никто не может сказать, будто сравнялся с Богом Отцом в со-мышлении, со-произнесении, со-явлении миру Сына Божьего. А значит, не интеллектуальное, а личностное, христианское возрастание в Истине есть источник лишь смирения перед Нею, а не гордыни перед людьми.
