«Остави нам долги наша»… Вот что писал неизвестный автор «Премудрости Соломоновой» то ли за сто, то ли за двести лет до «Отче наш»:
«И суетный труженик из той же глины
Лепит суетного бога,
Тогда как сам недавно родился из земли
И вскоре пойдет туда же, откуда он взят,
И взыщется с него
Долг души его».
Это часть длинной тирады против идолопоклонства. Не самая сильная часть поэмы (а «Премудрость» это поэма из двустиший), потому что бранить чужих — удел прозы. Иисус не отвлекался на язычников-идолопоклонников.
Что же задолжал Богу керамист, изготавливающий идолов? Буквальоный ответ дан в греческом подлиннике, где говорится о душе, психе, как о том, что Бог одолжил человеку, когда вдохнул Себя в ком глины. Моя душа это Божий кредит. Поэт, однако, даёт развёрнутый ответ:
«Но у него забота не о том, что он должен много трудиться,
И не о том, что жизнь его кратка».
Два долга, несовместимые друг с другом, на самом-то деле. С одной стороны, надо работать, а хорошо работать означает не гнаться за деньгами, а работать от души, качественный продукт поставлять на рынок, а не дешёвку. С другой стороны, жизнь коротка — как же можно не торопясь трудиться, качество всегда в ущерб количеству? Да вот уж как-нибудь!
Сердце его - пепел, и надежда его ничтожнее земли,
И жизнь его презреннее грязи».
Крепко сказано, однако, красиво, поскольку речь идёт о гончаре, который вообще-то превращает землю и грязь в произведение искусства. А собственную жизнь из произведения Божьего искусства превратил в грязь:
«Ибо он не познал Сотворившего его
и вдунувшего в него деятельную душу
И вдохнувшего в него дух жизни.
Они считают жизнь нашу забавою
И житие прибыльною торговлею,
Ибо говорят, что должно же откуда-либо извлекать прибыль,
Хотя бы и из зла».
Последняя фраза — убойной силы. «Не мы такие, жизнь такая». Цинизм на марше. Тут обнаруживается асимметрия между цинизмом и наивностью. Цинизм задолжал Богу, наивность задолжала людям.