«Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ио 9:3).
В греческом оригинале «дела Божии» — «эрго Теу». Оба слова проросли в русском языке. С теологией всё понятно, а «эрго» — то же, что в эргономике, науке о том, как сделать поудобнее рабочие инструменты. Эргономичное кресло для программиста, эргономичный молоток для плотника, эргономичная гильотина для… эргономичный крест… Впрочем, распинать не работа, вот быть распятым…
Мы, даже веруя, не воспринимаем Бога как трудящегося, как работника. Есть и есть. Как аргон, который так и назвали, потому что нейтральный совсем, не работает, а-ргон, а не э-ргон. Если бы Бог работал, так надавал по шее нашим врагам, а нам, напротив, почесал загривок.
Бог не нейтральный газ. Бог делает главную работу в мире. Бог как спасатель в горах, разыскивает и возвращает заблудившихся к Себе и друг ко другу, в мир, в жизнь. Как врач, исцеляет нас от омертвляющего вируса нелюбви. Именно «нас», Бог — «Отче наш», и добрых, и злых.
Мы добрые, мы всех любим, кроме тех, кто опасен и зол, коварен и мерзок. Этих в тюрьму, на эшафот, в небытие. Тут и начинается работа Божия. Бог сражается с нашей добротой — точечной и умной как современное оружие, Бог встаёт между нашей ненавистью и теми, кого мы так обоснованно и по заслугам ненавидим. Бог ни за кем не охотится, чтобы поймать и посадить в тюрьму, но за каждым Бог охотится, чтобы спасти от лесного пожара разобщённости и мстительности.
Мы недовольны Богом, даже если мы в Него не веруем. Особенно, если мы в Него не веруем, потому что тогда мы даже не подозреваем, что наши беды не от того, что негодяи кругом, а от того, что пещера кругом, что мы застряли в пещере и в непонимании того, что это пещера, а не вся жизнь. Но и веруя, мы кряхтим, потому что вера верой, а представления о счастье у нас свои, и блаженства Христа нам счастьем отнюдь не кажутся.
Бог идёт по миру, и от Него исходят мир, радость, свет. Вот Его работа. А мы как ребятишки, которые бегут и просят конфеток. Ну какие конфетки? Вот меня в детстве на одном военном параде подсадили на танк — вот Бог ждёт, чтобы мы на Него подсели и на Нём двигались по жизни. Ну да, Бог не так, брони нет, снарядов нет, дула нет… Зато живой!
В древности люди представляли суд Божий как весы, где взвешивают грехи и добродетели, что перевесит. Бог — да, взвешивает нашу жизнь, но Его работа не оценить и разделить. Его работа добавить в нашу жизнь то, что нужно для человечности, и убавить то, что жизни мешает. Ювелирная работа, потому что Бог не взвешивает людей по очереди, Бог взвешивает всех нас вместе, а добавляет Себя так, что у каждого меняется жизнь по-разному. Не нейтральный, нет, а работает совершенно непредсказуемо и неописуема, но вера говорит: «Да! Правильно! Я бы сделал не так, но хорошо, я не Бог, а Ты — Бог».
Как продавец на рынке по крупицам иногда подбавляет пряности, так Бог осторожно прибавляет и убавляет в нашу жизнь то, что нужно прибавить или убавить. Редко Бог меняет жизнь человека радикально, так, чтобы нужно было сменить работу. Был надзирателем — оставайся надзирателем, но узнай, что не всякий приговор справедлив, что и невинные сидят, и освободить их не получится, но отнестись к ним по-человечески — святое дело. В самом тёмном тупике есть Бог, и с ним тупик остаётся тупиком, но тьма перестаёт быть тьмою.
[По проповеди в воскресенье 29 мая 2022 года]