Весной и летом 2022 года как-то серийно пошли ситуации, связанные с жизнью негосударственных православных. Видимо, из-за войны выросло количество людей, ищущих альтернативы. Спрашивают моего мнения.
Негативная программа у меня такая: в РПЦ МП быть нельзя, но если больше некуда идти, то можно. Если в городке один храм, значит, в этот храм. Если там священник уж очень противный, значит, не исповедоваться и не причащаться, а просто молиться в уголке. «Загнать в угол». Но в углу тоже возможна жизнь, переписка, теофании и теозисы.
Позитивная программа такая. Велосипед изобретать не надо, должна быть сеть приходов, не завязанных на государстве. Как во всем свободном мире. Как мои знакомые в Париже, римо-католики, которые на свои деньги (клерки) содержат новодельный приход в спальном районе. Отличить их от аналогичных протестантских общин можно только по облачениям и текстам, а в смысле организации абсолютно одно. Кооператив, артель, клуб.
За треть века относительной религиозной свободы нечто похожее создал Кочетков — правда, не вполне неказённую сеть, но всё же. Существует и Богородичный центр, между прочим, только не светится, чтобы избежать судьбы Свидетелей Иеговы или салафитов. Существует мощный «квартирный ислам».
«Квартирное православие» существует, что доказывает, что и русский человек вполне способен к самоорганизации и любую возможность свободы использует.
Не без проблем. Первая из них: без контроля сверху, нужен контроль снизу. Самоорганизация требует самоконтроля.
Мошенников немного. Хотя они есть, и всегда были, между прочим; недавно узнал о том, что в Псковской миссии во время войны затесался лже-священник, закоренелый авантюрист, выдал себя за жертву репрессий, чтобы немцы выпустили из концлагеря. А у «квартирных православных» что смошенничать? На обед, разве что.
Реальная опасность не мошенничество, а несовпадений стандартов.
Мой стандарт прост: священник (епископ) должен быть предсказуем и регулярен. Каждое воскресенье и на двунадесятые праздники он должен совершать литургию, открытую для посещения без особого приглашения. Конечно, в 1970-е служили закрыто, но пока до такого не дошло. Литургия должна быть такой, чтобы человек, привыкший к казённому православию, молился без особых переживаний. На русском? Возможно. Без царских врат, без иконостаса, — вполне. Комната превращается в алтарь, миряне допускаются в алтарь, ничего страшного. Но священник стоит лицом к престолу, молитвы те же, пусть и вслух. Не обязательно исповедь каждый раз, но знать, что исповедь хотя бы изредка, раз в год, нужна, важно. Не протестантизм в православном облачении, а именно православные формы, пусть и минимизированные. Различие абсолютно понятно.
Как ни странно, само требование регулярности вызывает огромное сопротивление и отрицание. Впрочем, больше отрицают другой мой принцип. Точнее, не мой, это апостол Павел: «одной жены муж». Сколько раз я слышал: «Не вторгайтесь в мою личную жизнь». Так вера вся — вторжение в личную жизнь! Бог глубоко в душе, как говорят атеисты, и верующий эту глубину души выворачивают наизнанку. Ну, не верующие, а Дух Божий. А как иначе?
Иначе квартирный бардак вместо кремлёвского борделя. Женатый епископ — я теоретически не возражаю, но ведь и епископы, которые разведённые, бросили жену и троих по лавкам, новую морковку завели, а теперь что — учат не прелюбодействовать? И это сплошь и рядом, потому что при всей прелюбодейности казённой церкви в ней всё-таки стараются если не блюсти стандарты, то сохранять декорум. А тут уже делают нормой — не лезь в мою личную жизнь. Хорошо, не буду, но и считать тебя православным священником не буду и лезть к тебе не буду совсем, и вычеркну из списка тех, кого можно рекомендовать для посещения.
Отдельный вопрос: пропорции. Программа-максимум и программа-минимум. Нормальный человек работает до седьмого пота, а в воскресенье идёт на литургию, а потом в парк культуры и отдыха и культурно отдыхает. Обязанности ходить на вечернюю встречу для чтения Библии или изучения теологии у него нет. Он же до смерти работает, до полусмерти пьёт, а в воскресенье идёт, как уже было сказано, на литургию.
Между тем, поскольку уровень образованности и дипломированности резко вырос, резко выросло число людей, которым литургия не так важна как лекционно-просветительская работа, говоря ленинским суконным языком, она же миссия, говоря церковным суконным языком. Общество «Вечное знание» или «Небесный Арзамас». На одну молитву — десять лекций, просмотров кино с обсуждением и т.п. Второстепенное вытесняет первостепенное. С этим надо быть осторожным. Тем более, что культурный уровень всех этих арзамасов не очень и культурен. Главный порок российской жизни аукается и тут: люди не столько ищут нового, не столько общаются, сколько трут друг другу спинки. Занятие неплохое, но всё же надо и меру знать, а главное, отличать спинкотрение от вероисповедания помнить, что сила трения противоположна силе движения.