«Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей» (Мк 10:37)
Христианство про жизнь или про смерть?
Христианство про людей.
Про эволюцию человека из людей.
Люди беспокоятся о себе.
Человек беспокоится о другом.
Если человечество состоит из людей, оно беспокоится о себе.
Если человечество состоит из человеков, оно беспокоится о космосе, да и о Творце космоса.
Иаков и Иоанн беспокоятся о себе: они совершенно не поняли, что там Иисус болтает про крест, но им страшно.
Для понимания человеку нужно какое-то соответствие между речью другого и своей жизнью, своим опытом, своими мечтами и надеждами. «Хочешь жить, умри» (Лк 17:33) никого не цепляет, потому что умирать никто не собирается и опыта такого обычно не имеет. Вот что в Иерусалиме вкусняшки, такой опыт есть. Все удачники — в Иерусалиме. На одного удачника сто неудачников, но кто о них помнит!
Иисус отвечает шутливо. Ведь в образной системе того времени машинах сам сидел справа от Бога. Значит, слева от Христа — Отец Небесный. Не просить же Его подвинуться, чтобы Иаков или Иоанн могли тоже поцарствовать.
Да и что за удовольствие в сидении на троне?
Христианство это доверие. Доверие Богу, что Он сделает так, как лучше для нас. Доверяешь — не проверяешь. Не спрашиваешь.
Поэтому все вопросы о «вечности», «рае», «блаженстве» — проявления не сильной веры, а недоверия. Что уж говорить о заявочках «мне в царской ложе два билета, а этих козлов на галёрку». Это рай, а не Большой театр и не верховный суд.
Куда вернее реакция апостола Петра: «Господи, не надо, не ходи, не умирай!» О другом. Не по-людски, а по-человечески.
Вера делает людей человеками, потому что они видят и принимают жизнь Божию как то, чем надо жить. Принимая Бога, мы принимаем и других людей, начинаем беспокоиться о них, переживать за них. Бог становится частью моей жизни! Бог — целое, и вдруг — часть? Бог даже не целое, Бог творец целого, всего-всего, и — часть. «Примите, ешьте, это Я». Бутылка Кляйна… То, чего я крошечная часть, отблеск, подобие, стало частью меня.
Вера открывает любовь к Богу. Любовь к Другому. Другой оказывается таким, что Его можно любить. На любви к Богу мы постепенно обучаемся любви и ко всякому иному другому, ко всякому человеку. Если не обучаемся, то любовь к Богу развеивается. Такое и с любовью к человеку бывает: если она не растёт, захватывая всё новых людей в своё поле притяжения, то она рассеивается.
Такую любовь принято называть духовной, и в этом есть смысл, поэтому и у первых христиан, как вообще в аскетике того времени, уже противопоставлялся дух и тело. Тело любит как батарейка — любит и разряжается, любит и ослабевает, тратится невосполнимо. Сердце любит — как заряжает. Да не себя, другого.
[По проповеди 18 апреля 2021 года]