Рассказ Иоанна о входе в Иерусалим резко отличается от рассказов других евангелистов. Надо помнить, что Иоанн не был апостолом Иоанном, братом Иакова. Так полагали в Средние века, но это ошибка. Иоанн был учеником, но не «апостолом», не «посланцем», не миссионерствовал. Был, видимо, и владельцем того помещения в Иерусалиме, где проходила Тайная вечеря. Его взгляд на вход в Иерусалим — взгляд изнутри города, а взгляд Марка и прочих — взгляд снаружи, с Масличной горы на Иерусалим. Взгляд приезжих.
У меня самое первое впечатление об Иерусалиме: огромные засохшие пальмовые ветви около мусорных баков.
Словно обёртки от конфет, словно пустые бутылки.
Навстречу Иисусу выходили не все жители Иерусалима. Тем более, что основную массу населения составляли не евреи, а греки, сирийцы, римляне. Таким был Львов: польский город среди украинских сёл. Такой начиналась Москва: украинская крепость среди финских деревень.
Мы вышли навстречу Иисусу в Москве, где большинство населения вполне неверующие или, что хуже, обрядоверы. Обрядовер хуже атеиста, потому что часы, которые стоят, дважды в день показывают точное время, а часы, которые отстаивают, не показывают точного времени никогда. Мы вышли, но почему? Мы вышли или каждый из нас вышел на встречу с Иисусом, не на встречу с другими вышедшими? А ведь Вход в Иерусалим потому праздник, что, кто встретил Бога по-настоящему, встретил и всех, и каждого. Мы встретили Иисуса и вдруг узнали в Нём Того невидимого, неслышного, Кто окружает нас в каждое мгновение, не будучи мгновением.
Встречи редко совершаются. Навстречу папе выбегает ребёнок, а папа усталый, прошёл к столу и сел щи хлебать. Встреча не состоялась. Встретили великого человека, автограф взяли, а слов, в которых он, может, нуждался, не сказали. Что, великие люди не нуждаются в словах? Иисусу нужно было, чтобы кто-то крикнул «Осанна!» - не для Своего тщеславия, а для зацепки, для впечатывания в память человеческую зацепки, гвоздика, на котором висит вечность.
Мы пришли к Богу, но состоится ли встреча? Богоявление — ответ человекоявлению. Мы пришли или мы явились? Где для нас «явь», «настоящее»? Где молитва или где мороженое? А кто-то не пришёл помолиться с нами, лежит и корчится от боли, но он Бога вспомнил в боли, и встреча состоялась. Человекоявление — и ответное богоявление. Мы сказали «осанна, благословен грядый во Имя Господне» - а что скажет Господь нам? Скажет ли Он «благословенны узнавшие» или пожмёт плечами? Потому что в сердце-то мы где? Внутри или снаружи? Мы поликуем, а потом наше ликование побросаем в мусорные урны как обёртки от съеденных вкусняшек, и ничего домой, в дом души, не принесём, кроме слабого послевкусия пальмового маргарина и ослиной мочи?
Вход в Иерусалим для Иисуса был шаг в смерть, а для кричавших «Осанна» это был карго-культ, как говорят с некоторых пор: механическое воспроизведение древних форм без прикосновения к сути. Просто надежда на то, что будет хорошо. Нам плохо, мы повторяем формулы-заклинания, которые вроде когда-то кому-то помогали. А в чём хорошо-то? Кажется, что «хорошо» это чтобы не было плохо, но «плохо» не противоположность «хорошо», это просто отсутствие жизни. Жизнь-то в чём? Она разной может быть? То, что успех и жизнь для одного, для нас — бессмысленный тупой повтор. Осанна Тому, Кто встретит нас и откроет нам — нас, каждому — его единственную живую жизнь и всем — Царство Божие.
