«Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом» (Ис 53:4)
Любовь — это к тому, кто похож на меня, или к непохожему?
Латинская поговорка гласила «simili similis gaudet», подобный радуется подобному. О том же идея Платона про «андрогина»: любовь ищет половину того цельного существа, каким любящие когда-то были.
Поэтому зоофилия извращение для тех, кто считает качественной разницу между человеком и животным, и допустимое дело для тех, кто считает эту разница не принципиальной.
Но разве женщина «похожа»? Полового диморфизма никто не отменял. Даже так называемые «однополые браки» однополы только по форме, а любят в этих браках не за сходство, а за различия. Взаимодополнительность.
Правда, эта взаимодополнительность хлипкая и то и дело берёт верх просто ненависть к другому, иному, когда и родная жена может пасть жертвой ксенофобии.
Может быть, самый главный диформизм не половой, а социальный. Удачники и неудачники. Богачи и нищие. Властители и бездомные.
Ксенофобия часто как раз из-за того, что человек боится заразиться чем-то нежелательным. Чужак заразен болезнью и бедностью. Небось, если иностранец богач, принц, король, так с ним будешь любезен. Авось что перепадёт, авось заражусь его благополучием, процветанием.
Мы радуемся не просто подобному, а подобному тому идеалу, который мы перед собой ставим. Так Бог превращается в идола. Мы хотим силы — Бог сильный, Он передаст нам часть Своей силы, мы победим. То же с мудростью, бессмертием, всеведением.
А Бог оказывается провинциальным дурачком, который попал под раздачу, был избит в полиции и помер от истязаний.
У нас невиновных не убивают!
Во-во, самое подлое лицемерие богатых и сильных, и их приспешников-холуёв.
Мы богаты, потому что заслужили. Мы здоровы и процветаем, потому что мы пахали, заслужили. В поте лица. В дорогих костюмах и дорогущих туфлях.
А вот и нет, — говорит Бог. Через пророка, но Бог.
Этот бедолага попал в полицию вместо вас, дорогие богачи.
Этот бродяга умер на помойке вместо вас.
Или на кресте, что ещё хуже.
Мы всё ищем сочувствия. У нас же проблемы! Бомжаре вонючему хорошо, а у нас рецессия, курс акций прыгает, брюлики дорожают со страшной силы.
Угу, угу…
Вы, сукины дети, здоровы только потому, что перевалили свои болезни на других!
Вы ищете сочувствия от подобных себе. Только человек с бриллиантами может пожалеть человека с бриллиантами.
Сколько же благополучных людей ищут себе сострадания, нимало не страдая. Их страдания — дешёвый самообман. Впрочем, у богачей часто очень даже дорогой самообман. Правда, окружающие платят за эти самообманы ещё больше. Не по доброй воле.
Бог — по Своей и по доброй воле.
Христос мучался ради тех, кто нимало не мучался, а только мучал. Не только ради них, но кошмар в том, что и в самом отверженном нищем есть эта штуковина — бессердечие. Отсутствие присутствия сердца. Как в том бедолаге, который был распят рядом с Христом и над Ним издевался. Это его гвозди в запястьях заставили издеваться? Но второй-то разбойник издеваться не стал, пожалел?
Бессердечие и в том, чтобы считать страдания других рациональным следствием за грехи, а свои страдания — беспричинным, бесцельным, бесчеловечным кошмаром.
Вот прежде, чем искать сострадания своим страданиям, надо найти оправдания своим нестраданиям, своему благополучию, своему успеху.
Чехов писал, что рядом с каждым благополучным человеком должен быть старичок со звоночком, напоминать о проблемах других. Ну, старичка со звоночком не наблюдается, а Христос на кресте — пожалуйста. Заменит?
Точная цитата из «Крыжовника»:
«Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, — и все обстоит благополучно».