«И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ио 12:47).
Господь обращается к людям, для которых весь мир чётко поделен, озонирован. Небо, земля, преисподняя. Царство небесное, царство кесаря, подземное царство, где мёртвые.
Бог не спорит с такой классификацией. Он не преподаватель космологии, Он спаситель. Не споря, Он говорит, что любые деления ничто в сравнении с верой.
Как устроен мир, не так важно, как то, какие у нас отношения с людьми. А где начинается человек, там начинается идеализм. Человек отличается от енота лишь способностью к идеям, а идеи прямо связаны со способностью верить, а не только рассчитывать и подсчитывать вероятность.
Идеализм, человечность, вера в том, что мы в другом человеке тоже видим человека. Это гуманизм? Так гуманизм это просто эхо христианства, и эхо, неизбежно затухающее.
Материализм учит, сказав а, говорить б. Вера учит, сказав а, прыгать на одной ножке, или бросать камни в воду, или говорить «человек». Преодолевать естественный ход вещей. Потому что человек — не вещь. Человек — образ Божий. Не эхо Божие, не упрощённый Бог, Бог с ограничением некоторых функций, вообще не бог, а именно «человек». Вроде бы обезьяна, а всё же не обезьяна, как и не Бог, и нужно отдельное слово для обозначения меня — ну, «я» это не предмет веры, это знание, самоочевидное и аксиоматичное, а вот что другой тоже человек, что Земля не планета обезьян, это вера.
Верить, что человек это человек, это очень много. Это взрывает иерархическую картину мира. Какое уж тут зонирование и деление, если я верую, что другой такой же человек, как я. Подобен мне, значит, подобен Абсолюту, Богу, Творцу. Как можно такого в преисподнюю?
Если я сужу себя как человека, а другого как собачку, то я опускаюсь ниже собаки. Собака отличит человека от нечеловек, а я не смог, не захотел. Я пытаюсь приватизировать Бога, объявив Его только моим прототипом, моей матрицей. А другой — тварь безбожная. Другой тварь, а я право имею.
Я не право имею, я возможность имею. Возможность веры, что и другой образ Божий.
Вера в Христа и есть вера в то, что Бог не за облаками, а рядом. Точнее, вера начинается, когда мы рядом с Ним. Делаем шаг от своей уникальности к уникальности каждого, а для этого принять уникальность Бога.
Бог рядом с каждым, а вот быть рядом с Богом — совсем другое. От понедельника до воскресенье 7 дней, от воскресенья до понедельника один день. Шагнуть к Богу… Это как в кино про судебные процессы в США судья грозно приказывает обвинителю и защитнику: «Ко мне в кабинет!» В кабинете он снимает мантию, угощает их чаем, дружески беседует…
Конечно, при этом и они перестают играть в обвинителя и защитника.
Таково пришествие Христа. Он приходит, чтобы уничтожить разделения и зоны, которые мы так тщательно, с большим трудом разрабатываем для спасения себя от врагов. Он спасает нас, превращаю нашу жизнь в Свой кабинет, где Он хозяин, радушный и не наказывающий. Кончились разговоры про суд, началась вечная жизнь. Иисус в преисподнюю сошёл:, в которой мы все живём. Мы устроили из жизни преисподнюю, потому что мы живём за счёт того, что кто-то умирает или может умереть, может быть казнён, убит, наказан.
Спасение в том, что мы больше не обвиняемые и не истцы, не защитники и не прокусы, и уж подавно не судьи. Мир перестал состоять из свободного мира — рая, ада — тюрьмы и серединки между ними. Мир стал Царством Божьим. Осталась самая малость: приблизиться к этому Царству, войти в Царство Христово, как Христос вошёл в наше царство. Вот зачем воскресение. Встретил человека — верь, что он воскрес. Как с воскресшим разговаривать.
