«Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду» (Мф 22:11)
Почему люди не идут к Богу? Не отвечают, хотя слышат приглашения? Это ведь не о неверующих, которые и не слышат даже, тут именно о верующих.
По разным причинам, но суть одна: есть срочные дела.Свои дела. Свои болячки. Свои достижения — а достижения такая штука, что за ними нужно ухаживать, чтобы не остановиться на достигнутом, а двигаться вперёд.
Двигаться вперёдэто чудесно, только вот зло не анти-добро и не отсутствие добра, а неверно направленное добро. Своё добро хорошо как часть общего добра, «общего блага». Но «общее благо» это псевдоним добра Божьего. Поэтому неверующий, делающий добро — настоящее, не эгоистическое — более у Бога, чем верующий, подгребающий добро под себя.
Есть мир человеческий, есть мир Божий. Мир Божий бесконечно больше человеческого мира, а наш мир размазан по нему тонкой плёночкой.
Интуитивно мы считаем свой мир большим, нам даже кажется, что «мир Божий» это и есть наш мир, только «в глубине». Только мир Божий «близок», Царство Божие «приблизилось», но всё равно это не наш мир. Наш мир призрачен в сравнении с Божьим.
Существует предание, что в мире Божьем праведники сидят за столом, на котором искусно приготовленная рыба-фиш, огромный левиафан, которого хватит на всех. То ли потому, что Левиафан большой, то ли потому, что праведников мало.
Вот за этот стол Бог зовёт нас Христом. Благодаря Иисусу царство Божие подошло к самому нашему носу. У Герберта Уэллса есть рассказ о том, как подросток попадает в волшебный сад через обычнейшую дверь в длинной глухой стене, играет там, уходит домой, а потом ищет эту дверь, но не может найти.
Не может найти или боится найти? Бог не прячется от нас. Царство Божие словно лихач на дороге, то и дело подрезает нас, напоминает о том, что жизнь не ограничена смертью, любовь не ограничена эгоизмом, вера не ограничена усталостью. Мы уклоняемся от столкновения с Богом, боясь, что погибнем. Голгофа не Голгофа, крест не крест, но зачем искать проблем на свою голову. Вон, и в Библии мудрецы советуют не стремиться за царский стол. Есть и пить вкусно, а потом могут такого потребовать, что лучше уж свой скромный кусок, но без приключений.
Вот мы и погружаемся в свои дела. Тем более, кажется, что вот сейчас сделаем дело и будем гулять смело в райском саду. Но дела обладают странным свойством порождать новые дела. Если удачно женился, будут хлопоты счастливые, если неудачно женился, будут хлопоты неприятные. Хорошую работу нашёл, весь в неё ушёл, плохую работу нашёл, она тебя измотает.
Вот таких, измотанных, Бог и призывает. Так измотанные тоже разные. Вот человек, который отказался надевать праздничную одежду, а на входе предлагали, как сейчас в монастырях дают туристкам юбки на резинке. Большинство надевают, а кто-то так проскользнёт: мол, нечего тут навязывать свои порядки… Но монастырь-то чужой… Рай — не наш, в нашем раю невесело и тяжело. Рай Божий — ну повеселись же. Ведь сию минуту в тебя гвозди не заколачивают. А, ты весь мыслями там, где тебя мучают? Так может, не забегать вперёд, тем более, что вереда может такого и не быть, а побыть с Богом, поблаженствовать с Ним, посчастливиться. Да, вокруг войны, болезни, кого-то вон в крематорий везут, но я-то вот сейчас жив и здоров, и меня любят, и я могу любить — так что ж не одеться в настоящую радость, а щеголять напоказ в будущем унынии? А если сейчас радоваться, то и будущее из унылого превратится в трагическое — разница в нашу пользу!
Благодарим за настоящее и этим меняем будущее. Мы из коридора неосвещённого и извилистого, пересекающего самого себя по несколько раз, выходим в сад солнечный, в реальность Божию. Мы из хозяев нашей жизни становимся гостями Божьими — в нашей жизни, в нашей, в чьей же ещё, и наша жизнь становится вполне «нашей», как «Отче наш»: не моей, не начальства, не ближних и дальних, а Божьей и через Бога очень личной и абсолютно всеобщей.