Яков Кротов. История. Книга о том, как общение создаёт свободу, любовь, человечность

Оглавление

Иисус в литературе. Христос Достоевского и Иисус Толстого

Достоевский — великий православный, христианский писатель, у него «образ Христа». Толстой — рационалист-позитивист, низвёл Христа до уровня какого-то Сократишки...

А где там у Достоевского Христос?

Ну как же, «Легенда о великом инквизиторе».

Что там Христос говорит?

Правильно, ни-че-го!

Потому что это совершенно не о Христе. Это, как честно написал Достоевский, об инквизиторах всех мастей. Великих и не очень.

Иисус целовал Иуду? Понтия? Пилата? Каиафу?

Да ни божежтымой!

Нет у Достоевского Христа, одни христосики. Мышкин, Раскольников — после каторги, Алёша Карамазов. Все ломаные-переломаные. В книжках ещё ничего, как в зоопарк сходил, а в реальной жизни от таких надо за версту держаться. Не помогут ни в чём, а втянуть в какую-нибудь пакость втянут запросто, не по злобе, а потому что живут без цели. А у Христа цель была! И есть!

Толстой: что ни герой, то Иисус. Безухов, Лёвин, даже Неклюдов. Если этажом пониже — и в Каренине, и в Волконском, и в старом Волконском есть, есть Иисус. Да даже подлец Облонский и тот не без чего-то небесного, почему его подлячество очень многими беглочитателями романа даже не сознаётся. Это небесное Иисуса — такое небесное, которое самое земное, самое человеческое, то самое человеческое, которого в людях до чрезвычайности мало.

Да, Толстой писал о Христе агрессивно и намеренно низводил Его с пьедестала. А нечего Господа Иисуса пьедесталить!

Толстой про балет писал ещё хуже, чем про христианство. А предел цинизма — когда у него брошенная девушка смотрит вокруг и во всех и во всём видит сатанизм и уродство.

Это называется остранение, а не еретичество и не богоборчество. Остранение не Лев Толстой придумал, Бог придумал, когда отстранился от Самого Себя и создал человека.

Достоевского надо читать, а Толстого можно перечитывать. Разница как между публичным домом и законным браком: публичный дом увидел — прошёл мимо, жену увидел — обнимай.

Толстой — это тот Иисус, без которого Христос неполный. Это человек в его райскости и человечности. Особенно, конечно, женщины, к мужчинам Толстой всё-таки построже, но женщины у него все — как Адам до грехопадения, а мужчины все как Ева после грехопадения.

Так что евангельскую заповедь «возьми крест и следуй за Мной» лучше выполнять, взяв крест в правую руку, а «Анну Каренину» — в левую.

То же как видеовыступление.

См.: История человечества - Человек - Вера - Христос - Свобода - На первую страницу (указатели).

Лев Толстой - последний. Сфотографировал Яков Кротов в музее Толстого.

Внимание: если кликнуть на картинку
в самом верху страницы со словами
«Яков Кротов. Опыты»,
то вы окажетесь в основном оглавлении,
которое одновременно является
именным и хронологическим
указателем.