«Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин 20:17)
Иоанн здесь целиком основывается на тексте Марка (как и во многих других случаях. Точнее, это Мк 16:9: «Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов» (Мк 16:9). Считать эту сцену аналогом Мф 28:9, где женщины хватают Иисуса за ноги, оснований нет.
Эта фраза — в той части евангелия от Марка, которую исследователи часто считают добавлением. В данном случае, важно, что Иоанн этот текст имел перед глазами и добавил от себя, как Матфей добавил от себя. Добавления противоречат друг другу: Матфей приписал, что женщины упали перед Иисусом на колени и трогали Его, Иоанн обыграл запрет трогать Иисуса.
«Не прикасайся» — «ме му апту». Глагол может обозначать и «прикоснуться», и «схватить». На иврите этому глаголу соответствует «дабак», «дебек», означающий именно «схватить». В греческом «схватить» — «кратейн», и у Матфея женщины именно «кратейн» ноги Иисуса, «обхватывают» их. Различие не принципиально. Марк 1:31 говорит, что Иисус «кратесас» тёщу Петра за руку, исцеляя её, а Матфей (8:15) — что Иисус «эпсато». Марк и в этом случае явно первичен, потому что у него налицо сюжет: Иисус «хватает» — горячка «отпускает». Перетягивание каната.
Браун перечисляет 12 (да-да, дюжина) объяснений, почему Иисус так сказал, начиная с древних святоотеческих, и не без юмора замечает: «Непонятно, которое хуже прочих». Наиболее принята версия Златоуста: тело Иисуса уже освящено, преображено, и если позже Фоме Иисус разрешил к Себе прикоснуться, так то Фома, мужчина, а не какая-то там сомнительная пост-семибесноватая женщина.
К тому же не вполне ясно, в каком времени стоит глагол. Буквально следует понимать «перестать трогать меня» (Браун, 992).
Интересный вариант перевода — одновременно и толкования — предложил В.Готтер: Иисус успокаивает Марию: не хватай меня, никуда я не исчезну в ближайшее время. Психологически это возможно, но ещё вероятнее, коли уж на то пошло, ещё более просто объяснение. Магдалина не верит своему счастью. Её жест совершенно инстинктивный, была бы она американкой, бросилась бы на шею. «Больше не отпущу», — вот что кричит её жест. «Ты без меня пропадёшь». На что Иисус отвечает: «Ну ладно, ладно, успокойся, Я в самом деле жив и здоров, но ты за меня не бойся, ты за себя бойся».
Нам ли охранять Бога? Вцепиться и не отпускать? Бог прикасается к нам. Боже, а Ты не мог бы меня так схватить, так схватить, чтобы выхватить, словно тёщу Петра, из горячки этой земной жизни?
