«И, отправившись оттуда, пришел в пределы Тирские и Сидонские; и, войдя в дом, не хотел, чтобы кто узнал; но не мог утаиться» (Мк 7: 24).
«Не хотел, чтобы кто узнал» — у Марка это рефрен, а Матфей это взял и вычеркнул. Эти слова относятся, видимо, не к «дому», а к «земле тирской и Сидонской». Иисус то и дело уходит — как и Моисей уходил от сородичей. Чужая страна тут оказывается «безлюдным местом», в синодальном переводе — «пустынным». А что, и сегодня многие люди считают лишь свой мирок — вселенной, «населенной людьми», а кто на другом языке говорит и существует «за бугром», тот и не совсем человек, а так… мельтешит что-то в пустоте, не более.
Иисус уходит в «пустыню» сразу после крещения, и там, по Марку, ангелы служили Ему, а теперь ситуация переворачивается: Иисус служит. Соль эпизода в том, что «чужак», «нелюдь» — несчастная мать больной — оказывается человеком. Опознается это по ее смирению — точнее, формального ее чувству юмора, по ее самоиронии там, где другая бы вспылила сарказмом, и едким сарказмом, на который только угнетенные женщины способны.
Так все-таки как же «не таился»? Э, болезнь стирает национальные и религиозные различия. Не только во Христе нет эллина и иудея, но и в кабинетах проктологов и гинекологов. Беснуются русские и нерусские совершенно одинаково. Несчастные больные и родные больных образуют невидимую, но реальную сеть, по которой передаются слухи о том, что где-то кто-то вылечился тем-то и тем-то… Вот и об Иисусе заговорили.
Конечно, нам, христианам, режут ухо интонации, с которой Христос сперва отказал несчастной, так на то мы и христиане, а не Христос, чтобы следить за словами, а не Словом. А Слово Божие отказал превращать камни в хлеб, свободных людей в рабов Божьих, но не отказал превратить больного человека в здорового. Мы замечаем, что Иисус сперва сказал женщине, что послан не к таким, как она, и не замечаем, что Он вообще-то оскорбил всех евреем разом: мол, Я послан к заблудшим овцам израилевым…. Я, матушка, послан к такому отребью, к таким вонючкам, что прямо сил нет… А она этих вонючек «господами»! Единственное, с чем человек может соревноваться с Богом — это в юморе.