«и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов;» (Мк 3:15)
Современный читатель передернет плечами. Болезни это понятно, а бесы-то… Шаманство какое-то… (Нормальный современный человек плохо относится к шаманству, только в России отчаялись до такой степени, что уже и на шамана западают как на освободителя от тиранства.) На самом деле, тут результат очень, видимо, древнего и очень значительного открытия: открытия психики. Различение болезней телесных и душевных. Телесные — исцеляем, душевные — изгоняем. «Душевные» — это когда мой дух оказывается под властью других духов. Слепота — тело, эпилепсия — духи. Пошли прочь!
Великий физик и христианин Джеймс Максвелл писал 9 ноября 1857 году великому физику и священнику Фарадею, что нужно бы уточнить терминологию, связанную с законом сохранения энергии. Максвелла беспокоила двусмысленность английского «power» — вот в изречении «Знание — сила», это слово может означать и власть. А разница есть? Максвелл предлагал считать властью способностью вещи производить работу, вытекающую из ее внутреннего движения или из напряжения, существующего между нею и другими объектами, а силой — склонность вещи перемещаться из одного места в другое.
В евангелии, между прочим, есть различие силы и власти — на греческом «динамис» и «эксусия».
Можно осторожно провести параллель: «сила», «динамо» — это воздействие на тело, «власть» — на душу. Силач ломает дверь. Властитель приказывает силачу ломать дверь. Марии Бог посылает силу: чтобы появился новый человек, нужна именно сила, а не власть, властвовать еще не над кем.
Правда, тогда было логично написать «силу исцелять и власть изгонять бесов».
Язык гибок, когда речь идет о человеке, недаром сегодня говорят о «психосоматике» как неразрывном единстве телесного и психического. Поэтому и о Боге говорят и как о властителе власти, и как о силаче: «Твое Царство и сила». Важно не жестко, как в электротехнике, разделить и заизолировать слова. Слова не проволочки.
Главное совершенно в другом: Бог не монополист. Именно потому, что Бог — единственное настоящее «моно», Он не только не защищается от соперников и самозванцев, Он охотно делится. И властью, и силой, и Царством, и Крестом. И фруктом был готов поделиться, для этого и создавал, но надо же дать созреть — да не фрукту, а человеку… А теперь приходиться делиться чудесами. Самое пренеприятное занятие. Бог не любит ярко выраженных чудес, у Него слишком хороший вкус. Но в тот момент другого способа не было. Распятие тоже, знаете ли, на вкус не очень…
Когда неверующий просит доказательств бытия Божия, это смешно. Когда верующий просит чуда, это грустно. Но Бог со смехом предоставляет доказательства (которые ничего не доказывают, но многих убеждают) и с грустью творит чудеса. А вообще-то единственное доказательство бытия Божия — это бытие верующего в Бога. Веруешь? Корми голодного, освобождай заключенного, ликвидируй атомное оружие, имение можешь не раздавать, а всеобщую бесплатную медицину вынь да положь. А, не хочешь? Хочешь исцелять? И на что сии исцеления будут указывать? На то, что ты не хочешь делиться? Бог с тобой поделился Собой, делись и ты, а чудеса кончились с Воскресением и теперь неуместны как азбука Морзе в математических формулах.
