«и, увидев некоторых из учеников Его, евших хлеб нечистыми, то есть неумытыми, руками, укоряли» (Мк 7:2)
Еще один нечастый случай, когда повествование Марка детальнее, чем у Матфея, который просто говорит: книжники и фарисеи спросили. Про «увидели учеников» Матфей не говорит, нет у Матфея и пояснения относительно того, что за обычай мыть руки. Это Марк добавил к Матфею или Матфей сократил Марка? Логичнее второе, потому что Матфей постоянно ссылается на пророков, постоянно дает детали, которые понятны и интересны только иудеям. Так что потенциальные читатели Матфея про обычай мыть руки сами всё прекрасно знали.
Марк говорит, что спор затеяли фарисеи и «некоторые» книжники — то же самое «некоторые» повторяет об учениках. Кажется, он строг к фарисеям и снисходителен к интеллектуалам («грамотеям» в греческом оригинале) и к простым людям — тем ученикам, которые не мыли рук. Отсюда и его любопытнейшее пояснение про «нечистые, то есть, неумытые» руки. Любопытно оно тем, что в оригинале нет слова «нечистые» — «акатарта», как Марк называет бесов (3:11), однокоренное с «катарами». Есть слово «койнайс», которое означает «обычные», «общепринятые, «общие». Именно отсюда «койне» — название обычного, бытового языка Палестины, своеобразного суржика.
Первые христиане имели все «койнайс» — «общее». «Общая вера» (Тит 1:4). Да, в послании римлянам (14:14) это слово обозначает «нечистое», но в каком смысле? Не «скверное», «грязное», а «обычное», повседневное, «бытовое». Как есть обычная одежда, но священник носит во время богослужения сакральную одежду (поверх некоторой, гм-гм, «обычной»). Речь идет о вещах, которых в мире больше всего — в этом смысле они обычны. Это и не вещи заведомо нечистые, но это и не вещи заведомо чистые. Это явления сомнительные, которые лучше почистить, вымыть, освятить. Очищать мочу и родниковую воду одинаково бессмысленно, но редко кто выбирает питье из этих двух вариантов.
«Обычные» руки означает, что абсолютное большинство евреев руки перед едой не мыли. Как и греки, и римляне, и сирийцы, и все прочие. Мытье рук стало нормой совсем недавно, после открытия великим Котом того, что заразу разносят бациллы. Матушки, да в 1892 году, когда открытие Коха еще не привело к появлению настоящей гигиены, Сергей Витте, министр путей сообщения, ездил контролировать борьбу с холерой (потому что она разносилась прежде всего по речным путям сообщения), так он вспоминал про то, как посещал холерные бараки, а потом… «Садясь есть, я первое время всегда мыл руки, но все эти предосторожности я принимал только первые дни, а потом – что значит привычка – я так свыкся со всем этим, что никаких предосторожностей больше не исполнял, приходя из больницы, прямо садился есть, не умыв руки и т. д. Все прошло совершенно благополучно». А почему столько было туберкулезных больных? Не просто не мыли руки, а этими немытыми руками брали соль из общей солонки. Слава гению, который изобрел солонки с крышками, сыпучие!
Фарисеи, конечно, мыли руки не для здоровья телесного. Они так обозначали границу между профанным, бытовым и сакральным. Как благословить Бога перед едой. Яркий жест, да… Жест гибнущего человека, который хватается за соломинку. А Иисус приходит спасать, а не учить красиво гибнуть.
Руки апостолов не были заведомо грязными, но они возможно соприкасались с чем-то грязным. Это не симпатичная, но симпатическая магия, боязнь заразы, причем заразы невидимой и внешней. Смеяться над этим грешно: открытие того, что и в духовной жизни бывает ненормальное, есть открытие величайшее, равно как и открытие опасности ненормального для человека. Однако, ужас фарисеев тоже комичен, и Марк превосходно передает изумление людей другой культуры перед этим ужасом. Так европейские путешественники рассказывали с изумлением о сумасшедших, которые мели перед собой дорогу, чтобы никого не раздавить. Впрочем, в Индии куда больше тех, кто боялся и боится оскверниться соприкосновениями с людьми низших каст. В этом самое слабое место человеческой духовности: нечистота — грех и ненормальность, а нечистые — нет.