«и, [придя] с торга, не едят не омывшись. Есть и многое другое, чего они приняли держаться: наблюдать омовение чаш, кружек, котлов и скамей» (Мк 7:4).
Про «скамей», видимо, в первоначальном тексте отсутствовало, а выражение «умыв тщательно» звучит на греческом как «вымыв кулаком». Что означает «кулаком», неясно абсолютно, возможно, тут слово обозначало и не кулак вовсе, а особый сосуд. Нередкий случай, когда можно спокойно не фантазировать и опустить слово, залепив образующуюся дыру хотя бы и словом «тщательно». Фарисеи, конечно, не посмели бы так сделать, ибо фарисейство состоит как раз в нетерпимости к приблизительности, в перфекционизме.
Слово «котлы» в греческом тексте — «халкион», то есть, по-русски, «медяник». Даль отмечает такое слово — как ему было не появиться, когда медная посуда была широко распространена. Пройдет полтысячелетия — и в городе Халки примут «халкидонский» догмат, который для греческого уха звучит как «медное учение» — догмат о единстве в Иисусе божественной и человеческой природы. Парадокс: ведь чистота есть прежде всего разъединение того, чему соединено быть не следует. Слюна и человеческий рот — чисто, слюна и пол — грязь. Бог и человек разные не так, как женщина и мужчина (хотя Бог использует такую аналогию, называя Себя, когда Он в боевом настроении, Женихом).
Бог и человек не дополняют друг друга, как медный котёл не дополняет медника. О противостоянии котла и котельника тоже не может быть и речи. Так что совершенное «единство», которое так отчётливо в Иисусе, есть совершенная грязь, и совершенно естественно, что мысль о «богочеловеке» вызывала омерзение. Богочеловек хуже кентавра настолько, насколько Бог и человек дальше друг от друга, чем конь и мужчина (а последние не так уж далеки, и при слове «жеребец» нужно всегда уточнение). Лишь многовековая привычка бездумно принимать «медное учение» делает Богочеловека чем-то привычным и почти домашним. Нужно благодарить Бога за испытания и их эхо — сомнения, которые выколачивают эту привычку ко Христу из души. Проблема ведь не в том, чисто ли само по себе соединение Творца и творения. Чисто — хотя это и чудо. Проблема в том, как не запачкать это чудо, как не занести внутрь медного котла ту грязь, в которую этот котёл погружён, когда ты должен, должен быть именно внутри, а ты пока — снаружи. Фарисейство пытается решить эту задачу символически — в грязь окунусь, потом отчищусь каким-нибудь жестом. А надо решать реально. Если считаешь людей на базаре нечистыми, не ходи на базар. А, кушать хочется?! А не превращать Бога в оправдание своих неврозов хочется?