(По проповеди в воскресенье 26 мая 2024 года «о расслабленном»)
В православном богослужении рассказ об исцелении расслабленного Иисусом предварется чтением рассказа о том, как Петр исцелил расслабленного же и воскресил женщину.
Выходит, Петр сделал больше, чем Иисус? Иисус одно чудо, Петр два. Почему же Петр веровал в Иисуса, а не наоборот?
Пирогов больше вылечил людей, чем Иисус, но Пирогов почитал Иисуса Богом, а себя нет.
Были христиане, которые за веру подверглись пыткам похуже распятия. Да-да, род человеческий такой урод, что есть куда более болезненные истязания, о которых лучше не рассказывать, чтобы кто-нибудь не повторил.
В конце концов, неверующие, не христиане сделали больше добра, чем христиане. Просто потому, что их во все времена было больше. В так называемых «христианских странах», правда, неверующие вольно или невольно часто иммигрировали под христиан, и Чехов формально был православный, но ведь христианином он точно не был, а святым — не только по книгам, а как врач — был. Ну да, публичные дома посещал и даже это описывал… Но кто допускал эти публичные дома? Православный царь-государь, и Церковь не протестовала, а ведь публичный дом — это место, где мужчины насилуют женщин, если по сути.
И все-таки мы о Христе, не о Петре, не об отце Александре Мене, не о Гаазе, не о матери Терезе. Почему? Потому что с каждым днем, с каждым годом святые становятся дальше, с ними теряется связь. А с Христом нет.
Кстати, не только святые, но и те, кого мы считаем врагами, тоже словно растворяются. Умер человек — и сердце как-то досадует: ну что мы на него злились… Вот нет его, а разве наша жизнь от этого стала лучше… Можно перестать каяться? Мы уже не сломанные, мы починились? Э, мы просто еще раз поняли, что и сами умрем, как враг умер.
Да, Господь Иисус меньше чудес сотворил, чем иные чудотворцы, и страдал меньше. Вот этот расслабленный: он 38 лет валялся как надоевшая игрушка на помойке. Почти целая жизнь даже по нашим меркам! На этом фоне Голгофа — так, «быстро отмучался бедолага».
Иисус исцелил расслабленного — а евангелист об этом рассказал — потому что шел на Голгофу и хотел, чтобы люди понимали: идет не потому, что жить надоело, а потому что наша жизнь Ему важнее собственной.
Паралич тела Иисус исцелил. Мог бы всех людей от телесных болезней исцелить. Миллионы выздоровевших и наевших от пуза людей — это был бы рай? Это был бы кошмар. Это была бы схватка уже не за кусок хлеба, а за доминирование. Собственно, к этому и сводится грехопадение, и вся история людская, начиная с Адама и Евы. Муж над женой, жена над мужем пытаются самоутвердиться.
Вот от этой пытки эгоизма, пытки самоутверждения нас надо спасать, но это ведь не болезни наши, это наша свободная жизнь такая. Не у нас в крови гордыня, а мы свою гордыню в свое тело, в свою кровь накачиваем. Гордыню, и страх, и их суммарный плод — агрессию. Не болезнь меня парализует, я себя, свои чувства, свое тело парализую. Не жизнь такая, мы такие — даже добро мы используем для самоутверждения. И из жизни апостола Петра, увы, даже после Воскресения, это тоже известно. Святой-святой, а все-таки всего лишь вспыльчивый и трусоватый человек.
Мы во Христа крестились, Его страданиями очистились, в Него оделись, а все-таки и это — словно во сне, как вся наша жизнь. Потому что где человек не целиком любит, там сон. Во сне мы много чего делаем, но не любим, мы там даже не очень общаемся. И вот философы спорят, как отличить сон от яви, а мы даже и не пытаемся. Мы понимаем, что продолжаем спать, и отсюда древний гимн, который апостол Павел цитирует: «Подымись, спящий!» Воскресни, верующий в Воскресшего. Проснулся-очистился-крестился? Ну да, а потом перевернулся на другой бок к стенке и опять задремал. Так не пойдет! Кто спит, тот паралитик? Да вроде нет, не расслабленный, вон как мы активно ворочаемся… Земля содрогается.
Спаситель разбудил нас. Разбудил, как будил апостолов, и протягивает хлеб — Тело Свое, протягивает чашу с Кровью. Станция переливания жизни. Почему нас разбудил, а других нет? Только паралитик, только сонный оболтус задает такие вопросы: почему я должен быть христианином, а другому не обязательно. По кочану и по капусте. Не твоего ума дело, Божьего ума. В самом вопросе вся наша гордыня с доминированием и вылезли. Много может быть объяснений, начиная с того, что другой просто не такой грешный, как ты, и Бог с ним иначе обращается по этой причине. Но такое объяснение нам как нож острый. Ну вот и помучайся. А ты считал, что раз крестился, ты лучше? Прямо наоборот. Другой, может, Христа в себе несет, сам того не сознавая, а ты как тот расслабленный — нуждаешься в том, что Христос к тебе подошел, да торкнул, да втравил в неприятности — мол, давай, нарушай субботу, неси постель свою.
Ты на другого не оглядывайся, не завидуй, ты спасибо скажи и прими Сына Божьего, а если постель твоя параличная вдруг начнет в крест превращаться, тоже спасибо скажи, прими Кровь Голгофы и проснешься, и смотри на людей, как Иисус с креста на них смотрел: не как на врагов и мучителей, а как на любимых детей Божьих, своих братьев и сестер.