«Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (Лк 12:27)
Пятьдесят оттенков розового. Четыре дня цвёл пиончик.
Не заботьтесь об одежде, Бог вас оденет... Я бы с удовольствием ходил в розовом подряснике... Но не поймут.
Формально тут Иисус просто призывает не делать запасов. Цветок к концу дня скашивают: «Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!» (Мф 6:30).
А мне все-таки кажется, что тут юмор. Та редкая разновидность юмора, которая у англичан называется «вит», «win». Она была у Толстого. А вот у его сына Сергея вообще не было чувства юмора, в своем очерке о чувстве юмора у Толстого он сделал подборку на редкость несмешных моментов. Например, в «Карениной» Сергей Львович счел юмором адвоката, который ловит моль. Матушки, а протягивание груши?! А «образуется», прочно вошедшее в русский язык именно из «Карениной», правда, при этом утратившее смешинность?! А замечание о том, что Облонский из двух ресторанов, где он был должен разные суммы, решил поехать в тот, где был больше должен? В черновике было прямо наоборот. Это тончайший юмор, нежный как розовое облако на восходе.
В изречении о лилиях примечательно два момента: для сравнения выбран Соломон, который этим сравнением размазан о стенку со всеми своим величием, и упомянута печь огненная. То есть, Бог обо мне позаботится, да... Я буду роскошно одет, но на следующий день окажусь в аду огненном, спасибочки. С другой стороны, цветы, в отличие от Соломона, опять вырастут... И вот это уже серьезный намек на воскресение.