Первые 18 фраз евангелия от Иоанна называются «прологом» и получили в церковной традиции огромное значение. У православных их читают во время пасхального богослужения, причем сложился обычай читать на разных языках. Одно предложение по-английски, другое на латыни и т.д. Текст волнует, он говорит о свободе и благодати, о слове как силе творящей, животворящей. «В начале было Слово» стало девизом даже для неверующих. Возможно, именно для неверующих этот мем важнее, чем для верующих, потому что они обычно не знают, что дальше говорится, что Бог — Слово.
Так эти слова — Божии или человеческие?
Вполне человеческие, автора этих слов беспокоит ровно то же, что беспокоит и в наши дни любого верующего человека: вера — это вера. Не очевидное знание. Всего лишь бездоказательная уверенность. Более того, вера в Иисуса лишена даже тех подпорок, которые помогают верить в Бога, потому что она противоречит вере в Бога Всемогущего, Бога — Законодателя, властителя. Иисус не всемогущ, и с законом у Иисуса сложные отношения, ведь Его казнят законные власти и казнят по закону. Иисус не отвергает нормы закона, но проповедует исполнение этих норм через доброту, самопожертвование, кротость. Понятно, почему Иисуса отвергают — «не принимают», говоря языком Пролога. А кто принял путь Иисуса (в ту эпоху не было слова «учения», говорили «путь»), оказывался словно в подвешенном состоянии. Как быть? создать «христианский закон»? Подкрепить веру какими-нибудь доказательствами, нормами, отвевтственностью? Тех же щей, да погуще влей?
Евангелист пишет для тех, кто в отчаянии, недоумении, сомнении, остро переживает зримое отсутствие Иисуса, невозможность жить по Его заповедям в мире лжи и насилия. Что делать? Ответ: родиться от Бога.
Ответ, который порождает новые вопросы и требует новых ответов. Ну, допустим, я родился от Бога. Дух Святой задышал во мне. А дальше?
Дальше — больше. Это и есть жизнь. Смерть, физическая жизнь — как вода в сливе ванной, закручивается в спираль и стекает. Жизнь от Бога — наоборот, Дух Святой как ураган, как воздух, который поднимает и втягивает в бесконечность. Иногда постепенно, иногда рывком, иногда незаметно, иногда очень даже заметным образом. Когда автор евангелия сочинял его первые строки, когда эти строки читают, это для кого-то подъем в небо, а для кого-то стихотворение в прозе, а может быть одновременно, понемножку и то, и то. «Боговдохновенность» — от слова «вдох», но нельзя же вдохнуть и не выдохнуть, и жизнь верующего это боговдохновенность плюс боговыдохновенность. А то физиологически, как сказал один сатирик, человек вдыхает кислород, а выдохнуть норовит всякую гадость.
Не принимает Бога не тот, кто отвергает Бога, а тот, кто Бога примет, а потом продолжит грешить, но уже «во имя Божие». Христа отвергали именно верующие люди и во имя Бога, в Которого веровали. Именно этому и противостоит евангелие от Иоанна, начиная с первых же строк. Мертвые духом, умирающие духом, да просто унывающие и теряющие веру должны и могут ожить.
Евангелист Марк начал свою проповедь о Христе («евангелие» это проповедь о Христе и Его «пути», «царстве») с рассказа о Его крещении. Трое остальных евангелистов одинаково сочли нужным сделать какое-то предисловие к рассказу о крещении. Матфей поместил рассказ о предках Иисуса, Лука — рассказ о благовещении, Иоанн — то, что мы сейчас называем «пролог евангелия от Иоанна».
Что евангелисты поступили совершенно одинаково, трудно заметить потому, что Иоанн еще и очень изменил рассказ о крещении. Матфей и Лука воспроизвели текст Марка, Иоанн, очевидно, был убежден, что читатель уже с этим текстом знаком, и позволил себе многие детали опустить — включая собственно крещение и разговор Предтечи с Иисусом. Поэтому некоторые литературоведы даже предполагали, что Иоанн хотел затушевать роль Предтечи, что тут скрытая полемика с кем-то. Есть и более простое объяснение: хорошему писателю с яркой собственной концепцией скучно переписывать чей-то текст, механически его воспроизводить. Он создает «вариацию на тему». Например, современный поэт Борис Херсонский, православный, но поэт, описывает крещение Иисуса так:
Ты откуда, бабка, несешь свой бидон,
пуст или полон он?
Молоко ли, сметана ли там внутри,
не таись, говори!
Я, сынок, иду из церкви домой
с крещенской святой водой.
Сегодня на кухне откроешь кран —
оттуда течет Иордан.
Потому что Крещенье свершилось уже-
море виде и побеже!
А Иордан обратися вспять.
Отчего? Нелегко понять.
Это дело не бабушкиного ума.
Отчего? Не знаю сама.
Просто когда-то на Иордан
пришел пророк Иоанн.
А к Иоанну пришел сам Христос -
беден, раздет и бос.
Пришел и принял крещенье раба -
видать, такая судьба.
И голубь сидел у него на плече,
как огонек на свече».
Тут не стоит искать полемики с евангельским рассказом или с какими-то теологами. Тут — собственный взгляд, своё слово о едином Слове. Кстати, в привычном переводе Евангелия не вполне точно передан сложный оборот: Дух Святой сошел на Иисуса не в образе голубя, а со стремительностью голубя. Иногда голубь пролетает совсем рядом с лицом человека, тогда невозможно разглядеть птицу, зато ощущается мощный, даже пугающий порыв воздуха.