«Вы обращаетесь ко мне «Наставник» и «Хозяин»,
И хорошо говорите, ведь Я и хозяин, и наставник» (Ио 13:13).
Тот случай, когда заглавные буквы необходимы, потому что в греческом определенный артикль. «Наставник», «хозяин» стоят в именительном падеже, это именно обращение, и Петр ранее не называл Иисуса хозяином, а обращался к Нему.
Сущее мучение для перевода на русский. Англичанам и немцам хорошо, у них сказать «я есмь» можно. Ай эм. Их бин. У белорусов красиво: «Я ё», в украинском «бо я є». А в русском умерло это «есмь», напрочь, и не воскреснет, и нельзя как в церковно-славянском «есмь бо». И тут переводчики… «Так оно и есть» (Кузнецова, Десницкий) – появляется «оно». Иисус – не оно! Он – он! Еще хуже синодальное (Дроздова): «Я точно то». Никакого «точно» в греческом нет, и Иисус скорее «оно», чем «то». Хотя всё же не оно.
Есть вариант «таков»: «ведь таков я», «ведь я таков». Но «таков» требует прилагательного. «Вы называете меня добрым, и я таков». Существительное с «таков» не вяжется.
Я использую блестящую находку еп. Кассиана Безобразова: «Ибо Я действительно Учитель и Господь». Только я добавляю «и»: «ведь Я и наставник, и хозяин». Это важно, чтобы не было ощуще-ния, что Господь только наставник и учитель. Не знаю, как в украинском или в английском, но в русском этот привкус неизбежен, даже если написано «точно то». Кстати, никаких «точно», «действительно» в греческом нет.
Очень странно на немецком «учитель и господь», причем абсолютно одинаково в очень разных переводах: «майстер унд херр». Мистер-магистр… На русском довольно единообразно, даже Кузнецова не решилась на «господин» — впрочем, возможно, тут начальство, Библейское общество, цыкнуло. Наибольшее разнообразные в белорусском: наставник и учитель примерно поровну, а «кириос» — и «Господь», и «госпад», и «пан».
Примечательно, что Иоанн тут ставит «дидаскал», а в самом начале (1:38) Петр при первой встрече с Иисусом обращается к нему «Равви», и там Иоанн поясняет: «это переводится как «дидаскал».
Я решительно ставлю «наставник». Учитель в России есть существо подневольное, с ничтожной зарплатой и адской загруженностью, бессловесное, отданное на растерзание и начальству, и ученикам. Наверное, точнее было бы поставить «профессор»… В общем, наставник — тут еще хорошо в подтексте «наставить на путь».
«Кириос» я перевожу как «Хозяин». «Повелитель», «господин» — слишком про власть, причем дурную, которая эксплуатирует, но ни за что не отвечает. Кроме того, в России отношения господства чрезвычайно живы, несвободная же страна.
Жители России намного несвободные на всех уровнях, чем евреи Палестины времён Христа. Иоанн мог смело вложить в их уста «мы не были никогда никому рабами» (8:33). А мы рабы Кремля — от диктатора до мелкого чиновника — и поэтому нервно относимся к слову «господин», оно делает зримым факт нашей несвободы, глубоко замаскированный и деспотизмом, и нами самим от самих себя. При этом очень уместно именно тут написать с большой буквы (а при декламации вслух — поднять вверх палец), потому что в греческом перед обеими словами стоит определеннейший артикль «о». Главный наставник, главный хозяин. Даже единственный.
В реальности Иисус и ученики употребляли термин «мар» — это сирийское слово, но оно вошло в «арамейский» еврейский. В Апокалипсисе последняя фраза «маран, афа» — «мар, приди!»
У слова «мар» есть женский вариант, всем хорошо знакомый и вполне употребительный: «Марфа», «марта». В этом смысле образ Марфы в евангелии — домовитая хозяйка, которая хлопочет, чтобы гость не остался голодным — это именно «хозяйка», «марта». Но Матерь Божию сирийцы называют «Март Марьям». Госпожа Мария? А почему не хозяйка? Матерь Божия разве нами сильно командует? «Госпожа» — командует, именно командует, и по мере распространения в русском быту садо-мазохистских игр, это всё более вливается в этот термин. А Хозяюшка и приголубит, и выслушает. А поесть… Да у меня и аппетита нет, как в анекдоте про мужика, который женился, потому что боялся: «Перед смертью некому будет стакан воды подать». И вот он умирает, вокруг жена, дети, и он думает: «Совсем не хочется пить!» Иисус на кресте тоже не хотел пить.
«Наставник» и «хозяин» очень разные позиции. Хозяин не наставляет, хозяин приказывает. Хозяин, в крайнем случае, наймет мне учителя, но сам не учительствует. Это совершенно разные призвания. Чехов объяснял актёрам, что герои пьесы Ибсена, братья, ведут себя принципиально по-разному. Один хозяин фабрики, другой писатель. Один должен командовать, другой – ни в коем случае. Впрочем, в русском языке уроком называли и школьный урок, и задание от бригадира, что надо сделать... Бригадир шагает твердо, педагог просто ходит.
А Иисус? А Он не ходит – Он, как Он сам и отмечал, путь. Он не распоряжается, Он распахивает поле жизни, чтобы мы могли сеять и жать. В конце концов, именно тут о Нём можно говорить как о Боге – и молча, и перечисляя все слова из словаря. Он и арбуз, и аркебузир, и дидаскал, и зубоскал… В каком смысле? Ну, на то и голова на плечах, чтобы наполнить любое слово смыслом применительно к Богу. Все может быть метафорой Бога, как всё может быть и сатаной использо-вано в его сатанинских целях. Но нам же не надо сатанинского? Божьего нам тоже не очень надо, мы бы предпочли ограничиваться своим, человеческим. Но как только человек пытается ограни-читься человечьим, он сатанизируется.
Образ и подобие Божие нельзя вытряхнуть, их можно только растоптать, и топтать, и топтать бес-конечно – это и есть адские муки. Но ведь они нам не нужны, правда? Лучше сказать Богу что-нибудь хорошее и хорошо, и Бог ответит нам тем же, и уже заранее ответил.