«Аминь, аминь говорю вам:
Принимающий посланного Мною принимает Меня,
Принимающий же Меня принимает Пославшего Меня» (Ио 13:20)
Имеет эта фраза отношение к предательству Иуды? На взгляд Брауна, нет. К тому же эта фраза довольно точно соответствует фразе из евангелия от Матфея: «Кто принимает вас, принимает Меня, а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня». Может, это механический перенос из другого контекста?
Во-первых, всегда возможен противоположный вариант: Матфей заимствовал у Иоанна. Во-вторых, оба могли взять это изречение из какого-то сборника афоризмов Иисуса или из устных рассказов. Изречение-то очень яркое. У Иоанна звучит лучше, потому что симметрия первой и второй половины полнее.
Самое же главное: конечно, это имеет прямо отношение к теме предательства. Крейг Кинер писал, что эти слова предсказывают мученический конец апостолов и что они должны служить другим. Вдохновляют на всё плохое, так сказать. Но позвольте, прямо наоборот: они о том, что верность человеку может быть верностью Богу! Это призыв к верности, а не призыв терпеть слабость и неверность людей. Терпеть само собой, но быть верным — само собой! Эти слова обращены не столько к апостолам, сколько к верующим здесь и сейчас.
Человек не Бог, христианин не Христос, курица не птицевод, но это не повод спокойно резать курицу, христианина, человека.
Тут не вообще о верности, тут о верности в максимальной близости. Мы вместе ели! И пили! Кинер поэтому долго объясняет, что в античности считалось, что предательство друга хуже предательства врага. Кто бы сомневался! Да враг вообще не может предать, по определению, на то он и враг, потому он и враг. До возможности предать надо еще дорасти, почему и молимся перед причастием, «да не врагам Твоим тайну повем». Так это святой так молился, святой имел, что рассказать о Христе, а я могу о зле рассказать тонну, о развлечениях две тонны, о политике шестнадцать тонн, но о Христе… о Боге… Разве я принял Христа, принял Пославшего Его? Ах, я причастился! Велика важность! А то Ленин или Гитлер не причащались! Это не я Его принял, это Он меня принял, а мне и принимать-то особенно негде, не в этой же выгребной яме, которая моя душа.