Любовь: инвестиция или путешествие?

Меня довольно легко привести в бешенство — например, показав какого-нибудь седовласого ребе или священника, с умным видом вещающих очередную благоглупость. (Раньше я колебался, но теперь, когда я сам седовласый, причём больше похож на рава, чем на попа — прадедушка Бер Гиндин неожиданно прорезался — уже не колеблюсь.) Особенно раздражает несоответствие формы — впалые глаза на измождённом лице, крупные мешки под глазами, всё, свидетельствующее о мудрости — и всё же благоглупость. Вот очередной ролик, где американский, видимо, рав, на американском объясняет, что человек, который любит фиш, любит не фиш, а любит себя, потому что рыба удовлетворяет его потребность в рыбе. Следовательно, заявляет милый рав, похожий, кстати, на отца Вячеслава Винникова, большинство людей не любят в точном смысле, а всего лишь испытывают фиш-лав, рыбью любовь. Не знаю, насколько «рыбья» в американском синоним холодности, безэмоциональности, — предполагаю, что фиш-лав это достаточно оскорбительно. Чтобы любить по-настоящему, объясняет старец, надо инвестировать — видимо, лучше всё-таки не калькировать invest, а перевести как «вкладывать частицу себя» в другого. Только так сможем по-настоящему полюбить другого. Полюбить-давать, а не полюбить-получать.

Ненавижу старость за то, что она нивелирует людей. Старость есть святость-по-дешёвке, святость-на-слабости. Барс лежит рядом с ягнёнком, потому что барс состарился, да и ягнёнок, если приглядеться, просто молодящийся баран, уже лет двадцать как на пенсии. Чему бы им и не возлежать рядом! Старый глупец неотличим от старого мудреца. Кажется, что уже свершился Суд, все прощены. А это не суд, это биохимия, это пародия на мир, пародия на прощение. Лужайка перед домом престарелых, где сидят в кругу и улыбаются друг другу пенсионеры — пародия на рай, недобрая пародия.

Конечно, бывает и фиш-любовь, бывает и фиш-ненависть — ненависть из конформизма. Но исходить из того, что любовь к себе противоречит любви к другому — глубоко неверно. Это означает предполагать, что человек плох, что человек не человечен, что Бог создал человека эгоистом. А Бог вообще не создавал человека как некую единицу. Бог создал человечество.

Любить себя — не эгоизм. Эгоизм — когда не любишь других. Большинство людей — мы, грубо говоря — зависаем именно в таком положении, но убеждаем себя, что это нормально — не любить людей, что себя-то мы любим, и любимых людей любим. А это неправда! Кто любят себя, тот и людей любит.

Любовь к себе и любовь к другим — ближним или дальним, безразлично — есть одна и та же любовь. Как рубль один и тот же, в чьём бы кармане он ни пребывал. Недаром лучшие притчи о любви уподобляют её деньгам.

Любить в другом себя — это всё та же рыбья любовь. Это эгоизм худшего сорта — хорошо замаскированный. Любовь есть всегда, по определению, именно любовь к другому. Любит рыбу поэтому не тот, кто её ест, а тот, кто её спасает от гибели — есть, есть и такие люди. Спасает просто потому, что она — рыба. Непохожая на человека. Человек создан по образу и подобию Божию — и это означает, что человек, в отличие от скотины, способен любить иного, непохожего, более того — даже в похожем любит именно непохожее. Не similis simili gaudet, подобный радуется подобному, а альтеропатия — радуемся неожиданному, вечно отличному от нашего. Любовь вообще существует не в плоскости «давать-брать», не в плоскости психологии. Любовь не перераспределяет, а творит. Почему, собственно, из всех человеческих слов единственное, точно обозначающее Бога — Творец.