«Да святится»: заклинание или покаяние?

Когда мы произносим одно за другим прошения: «да святится», «да приидет», «да будет» — мы не произносим заклинание, мы не пытаемся обязать Бога.

Какое уж тут заклинание, когда все просимое уже исполнено: имя Его свято, Царство Его пришло, воля Его не перестаёт осуществляться в мире, наполняя вселенную бытием.

Не изменения в Боге мы ищем: не было имя Его свято — пусть святится, не было Его царства — пусть придёт. Мы ищем изменения в себе: не хотели Его святости — теперь хотим; ушли из Его царства — теперь вернулись; отреклись от Его воли — теперь признали. Но только эта молитва дана Иисусом, а потому отречение, фактическое отречение от нашей гордыни выражено Им с необычной нежностью, милостью, мягкостью, в самой безболезненной для нашего самолюбия форме — хотя она же оказывается не самой понятной для нашей логики.

Дальше эта деликатность сохранится: «да будет воля Твоя» — и ничего о своей воле; хотя надо было бы молиться о том, чтобы её не было. Слова «меня» нет в этой молитве — и не потому, что Бог завидует нам, а потому, что Он не хочет нашего сумасшествия. Между тем, большинство сочинённых людьми молитв — даже самые прекрасные — все-таки слишком озабочены персоной молящегося, слишком мало — ибо не безраздельно, как «Отче наш» — сосредоточены на Боге. А где есть хоть примесь мысли о себе — пускай о собственной греховности — там всегда чуть-чуть и сумасшедших мании преследования, комплекса неполноценности, которых как раз и не хочет Господь.