«Отче наш»: Поэтика противоположностей
«Отче наш» — поэтический текст. Это не верлибр, эта поэзия обходится без рифм и ритма потому, что их ещё не сотворили, а не потому, что они уже отброшены. Тем не менее, говорящие «Отче наш» изъясняются поэзией, а не прозой. Это не случайно — речь идёт о том, что проясняется именно поэтически, а не прозаически и не математически.
Если принять, что «Отче наш» — поэзия (поэзия, заметим, вовсе не равнозначна «стихотворению», как музыка не равнозначна романсу), то становится ясно, что «не введи нас во искушение» лучше оставлять «не введи», не заменяя на «удержи». «Отче наш» состоит из двух половин, в каждой половине по три глагола. «Да святится», «да приидет», «да будет».
«Святость» в Библии есть «отделённость». Свят отрезанный ломоть — если отрезан Богу. Святая гора — на которую никто не смеет подыматься. Святыня — табу, её нельзя давать псам. Кстати, речь идёт о мясе жертвенных животных, которое собаки вполне были не прочь поесть, не о каких-то золотых подсвечниках, как может подумать прихожанин современной русской православной церкви, где ничего съедобного для собак нет. «Да святится Имя Твоё» — «Пусть Имя Твоё будет отделено от мира зла и греха, от мира наших ругательств, от мира, где способны именем Творца осудить на сожжение». И т.п.
«Да приидет Царствие Твое» — так это же прямо о противоположном векторе! Имя Божие — за пределы нашего мира, но правление Божие, Его силу, справедливость, разум — сюда-сюда, поскорее! Молитва, кстати, довольно сумасшедшая — это как звать астероид поскорее врезаться в землю. Суицидальная молитовка. Но повинную голову меч не сечёт, на это весь расчёт.
«Да будет воля Твоя и на земле, как на Небе» — а это совершенно замечательное соединение обоих векторов. Не традиционное военное «тут вам не там», а прямо наоборот — Тебе тут как Там! Тут распороть («да святится»), тут подшить («да приидет»), а теперь утюгом прогладить, туда-сюда, наземли-нанебеси, туда-сюда.
Точно та же структура — тезис, антитезис, синтез — во второй половине «Отче наш», только вектор движения негативный, противоположный, но логика та же. «Дай» — «забери» — «ни туда, ни сюда». Имя Божие — на Небо, от греха подальше, а хлеб — сюда, пониже, к желудку поближе. Царство Божие — поближе, а Грехи Человеческие — подальше. Царство — да приидет, грешки — «прости», то есть, уничтожить под корень.
Так вот потому и с искушением так вышло — возможно, немножко коряво, но поэзия и есть корявая проза (с точки зрения зайки, хотя у заики другое мнение). Твоя Воля — жми на газ, наша воля — жми на тормоз. Себя введи в нас, нас не введи в искушение. Твоя воля и земле, и на небе, моя воля ни в искушении на земле, ни у зла под землёй. Что зло — под землёй, это в библейской поэтике общее место.
Такое «не введи» совершенно ничего не говорит о том, сам я лезу в искушение или Бог меня толкает в искушение. Оно говорит лишь о том, кто компетентен вывести, а если у нас возникает искушение считать, что кто выводит, тот и вводит, так это наше искушение, в которое не введи нас, Боже, и освободи нас из подземного царства, выведя на поверхность царства небесного.