Не быть отцом

«и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах;» (Мф. 23, 9)

Вообще-то есть какая-то странность в том, чтобы призывать отказаться от обращения «отец», коли Бога называют Отцом. А если Бога называют солнцем правды, перестать называть Солнце — Солнцем? Любимого ребенка солнышком? Правду — правдой? Метафора — она и есть метафора, зачем же юродствовать? В спину ведь дышат миллионы людей, глухих к иронии, буквалистов безо всякого поэтического слуха... Эти с удовольствием вычеркнут из своего лексикона и слово «отец», и массу всего прочего...

В качестве дополнения к этому месту Евангелия в православном богослужении читается — и в этом есть юмор — текст апостола Павла, где он защищается от обвинений и говорит, что никто не смеет его судить. В общем, Павел ставит себя в позицию патриарха. Да он и прямо называл себя «отцом», который «родил в Духе» последователей Христа.

Павел, однако, отрицает за другими право критиковать себя только для того, чтобы вручить это право — целиком, без остатка — Богу. Павел даже у себя отбирает право на самокритику и, в каком-то смысле, на покаяние, потому что замечает, что главные грехи — незаметны для него самого. Так Бог устроил, чтобы люди не сошли с ума, сохраняли подобие самоуважения. Фрейд на этом милосердном факте создал фрейдизм.

Метафора «отец» не равна метафоре «солнце», потому что солнце лучше Бога исполняет функции солнца, а отцы свои функции исполняют хуже, чем Бог — функции отца. Такова плата за то, что люди свободнее звёзд.

Главное, что неверно делают отцы земные — отождествляют своё удобство со святостью. Хорошо ребёнок ведёт себя с тобою, самим балдою, значит, хороший мальчик. Святой. Понятие греха подменяется понятием неудобства в общежитии. К матерям, да и вообще ко всем людям это тоже относится. Соответственно, когда мы кого-то уважаем, то чаще всего уважают комфортность в общении с этим человеком. А вот назвать Бога Отцом означает признать, что мир, такой неудобный со всеми проблемами и болячками, всё же «хорош весьма». «Отче наш» — это прощение Бога. Пусть мне плохо, но всё же Ты — Отец. Ты благ, хотя я себя не чувствую блаженным. Это огромный духовный шаг вперёд — от «хорош тот, рядом с кем мне хорошо».

Простив Бога и приняв Его как Отца, мы задаёмся вопросом: а что Его в нас не устраивает? Грех — это то, что не устраивает в нас Бога. А Бога в человеке не устраивает одно — что человек ушёл. Ушёл от Него, ушёл и от других людей в свой эгоизм, в свою замкнутость. Тяжело веровать в Бога и не осязать Бога? переживать «богооставленность»? А Богу ощущать «человекооставленность» труднее, ведь Бог больше любит человека, чем человек — Бога. Бог больше верит в человека, чем человек — в Бога. Поэтому и страдает Бог больше, поэтому Он и Отец каждому больше, чем любой земной отец.

Не называть никого отцом нетрудно, и даже родному отцу многие с наслаждением откажут в праве зваться отцом. Однако, Господь не этого хочет. Он хочет, чтобы человек назвал Бога — Отцом, чтобы человек не называл отцом самого себя. Тут ведь корень греха, — в обожествлении себя. А что мы обожествляем других, делаем кумиров из духовных отцов, это всего лишь способ замаскировать обожание себя. Не быть никому отцом, а особенно — не быть отцом Богу, не выдумывать Бога, не создавать Бога, а принимать Бога, Каков Он есть, и относиться к Богу как к Отцу, то есть просить у него того, чего у нас нет и быть не может, потому что мы — вторые, а Он — первый. Любви просить, чистоты и веры.