Крупная трагедия отца Александра - покаянное письмо, которое он был вынужден опубликовать в 1985 году. Масленикова отмечает, что именно перед подписанием митрополит Ювеналий Поярков, ныне вместе с гебистами организующий воссоединение с карловчанами, изменил к о.А. свое отношение. Даже поразительно: в резиденции Пояркова Меня допрашивают чекисты, а потом тот же Поярков приглашает Меня на обед, ведет с ним длинные доброжелательные беседы. Смелость митрополита поражает. Впрочем, была ли эта смелость вполне смелой, то есть, исходила ли она от митрополита и была ли она сопротивлением чекистской программе? Почему она не проявлялась ранее? Известно, что часто для ослабления воли допрашиваемого используется игра в двух следователей - доброго и злого. Доброго следователя может ведь сыграть и не штатный сотрудник.
Отец Александр Мень помогал Якунину избираться в депутаты, и дружил всё-таки с о. Глебом, а не с митр. Ювеналием, который оставался для него номенклатурщиком, хотя и более-менее безопасным, когда светская власть не давит.
*
Много же понадобилось времени, чтобы узнать и осознать, что "две формы религиозности" сосуществуют не только в православии, но и в католичестве, и в протестантизме.
"Пройдём" - формулировка более чем обтекаемая. Вспоминается анекдот про "и тут есть только один выход". "Пройдём афедроном"...
По сути же - напряжённость в обществе давала более оснований для оптимизма. Есть напряжённость - есть искра. Застой же не давал таких повод, и неозастой тоже более побуждает к пессимизму. Именно тогда, когда локоть кажется близок, но укусить его решительно невозможно, проверяется крепость веры. Не во время гонений, когда локоть далеко-далеко... Легко призывать не поддаваться панике и ужасу. Трудно не поддаться апатии и безразличию, и тут призывами не обойтись.
*
"Отец Александр — первая жертва советского неофашизма" (Илюшенко, 48). Я бы уточнил: "неосоветского нацизма". Фашизм тёпл, нацизм холоден.
Номенклатурно-гламурная дама заявляет американскому журналисту на его расспросы о диктатуре Кремля: "А мы свободны!"
Точно так же ответил в 1970-е годы о. Александр Мень одному интеллектуалу, который диссидентом сам не был, но хотел, чтобы диссидентом был Мень.
Две различные свободы. Можно их сравнить с традиционным делением на свободу "от" и свободу "для". Мень свободен для жизни, номенклатура свободна от жизни, правды, совести.
Тиран и кормящиеся из его рук клиенты свободны не так, как апостол Павел в римской тюрьме. "Деяния апостолов" описывают Бога, который один раз - только один! - вывел апостолов из тюрьмы, распахнув её двери. Внутренняя свобода осуществилась во внешней. Вывести же тирана даже Бог не в силах, ведь двери дворца заперты не для тирана, а для тех, кто хочет к нему подойти. Даже, если эти двери распахнуть, деспот не выйдет, напротив, - забьётся в чулан и будет там дрожать от ужаса.