Один человек объяснял, что люди все хотят разного, поэтому государство всегда плохо. Пусть каждый тратит свои деньги по собственному разумению! Любая попытка скинуться есть преступление перед человечеством, ограничение своей и чужой свободы.
Очень точно и верно. Надо добавить, что и мужчина не может любить женщину, потому что они разные. Идеальный брак — однополый, а совершенный брак — брак с самим собой.
Действительно, общение — нечто сверхъестественное. Мы привыкли к ежеминутному чуду понимания, к вытекающему из него чуду соглашения, к чудесам любви, дружбы, политики — включая и государство.
Конечно, бывают мгновения, когда злость и уныние побуждают накрыться одеялом, упиться вдребадан, надуться, — что угодно, лишь бы ни с кем не говорить. Все мы немного либертариане, когда нас не понимают.
Чудо общения особенно ярко, когда мы общаемся не с родными и не с любимыми, не с теми, кого можем понимать с полуслова, а то и без слов, когда мы общаемся с абсолютно незнакомыми людьми. Конечно, тут и ошибок, и неверного понимания больше, но нам общение даётся как нам даётся благодать.
Общение вообще чудо, так ещё чудо письменности есть! Оно преодолевает ограничения, которые накладывают на человека пространство и время. Благодаря письменности я способен общаться с теми, кто ещё не родился, с теми, кого никогда не увижу, с теми, кто умер. Одностороннее общение, но лучше одностороннее общение чем многосторонняя самоизоляция. Телесность, конечно, многое добавляет к общению, но лучше по переписке общаться с Ганди, чем тупо пить пиво с телом Васи Пупкина.
В повести Рассела «Тайна планеты гандов» (1951 год) на далёкой планете живут исключительно последователи Ганди, которые не то что налогов не платят, даже денег у них нет. Вместо этого у них «обы» — обязательства друг перед другом. Я тебе бутылку виски, ты мне теперь обязан, а что именно, мы торгуемся. Конечно, это общество аграрное, где выше бутылки виски технологии не подымаются. Ведь «об» — это устная речь. Деньги — это всего-навсего иероглиф этой устной речи, гениальное изобретение, та же письменность, азбука, только в экономике. Герои Рассела удивляются — зачем это деньги, зачем на бумаге фиксировать моё обещание, я разве солгу? Я честная девушка! Ну да, а зачем Лев Толстой романы писал? Просто рассказал бы об Анне Карениной друзьям, а он, идиот, десяток черновиков извёл — труд побольше, чем создание государства пророком Моисеем.
Речь на бумаге не фиксируется, она на бумаге расцветает, начинает жить вечной жизнью, не отрываясь от автора, а давая автору фантастические, неслыханные возможности. Письменное общение — как бутылка, брошенная в океан потерпевшим катастрофу, как шапка, пущенная по кругу, да не по кругу собутыльников в баре, у которых всё пропито, а по кругу всемирного братства человечества.