XX век
Когда начался ХХ век. - Частное время. - Массовое общество. - История изъятия церковных ценностей в России в 1922-1923 гг. - Верующие в лагерях. - Сопротивление тоталитаризму ("катакомбная церковь" разных стран). - Обновленчество.
Персоналии. См. личность.
КОГДА НАЧАЛСЯ ХХ ВЕК
История ХХ века может восприниматься цинически. Опять войны, закаты государств, подъём других, распады империй, образование других империй. История ХХ века может восприниматься наивно. Наука развивалась, техника развивалась, демократия побеждала. Восприятие не зависит от внешних обстоятельств. Государственные чиновники и независимые мыслители бывают одинаково оптимистами, бывают одинаково мрачными. Государства очень разные, независимость от государства так же выходит разная.
Историк может подгонять ХХ век под свою концепцию. Самая популярная концепция считала началом столетия то ли 1914 год, то ли 1919 год. XIX век, видите ли, начался в 1789 году, с французской революции, закончился, когда эта революция аукнулась в последний раз – то ли в Первой мировой войне, то ли в социалистических революциях. Тогда и XXI век надо отсчитывать с начала войны в Ираке или, хотя уже совсем выспренне, с того теракта, который сделали поводом для начала войны в Ираке. Но это военная история, кошмарнее которой только «церковная история». Отдельно описывать пролития крови немногим умнее, чем отдельно описывать «излияние Духа».
ХХ век начался с начала ХХ века. В 1900 году Эдмунд Гуссерль выпускает книгу «Логические исследования». Это – начало новой философии, характерной именно для этого века феноменологии. Гуссерль считал себя Коперником в философии. Церковь боялась Коперника, потому что подозревала, что он ставит Солнце на то центральное место, где находился человек. Да нет: именно человека Коперник и поставил на центральное место, в средневековом-то христианстве человек был не в центре, а в самом низу огромной иерархической пирамиды. Коперниканский переворот в том, что в центре мироздания оказывается мысль Коперника: критическая, но и созидательная, испытующая и перепроверяющая, но и творящая. Гуссерль ставит в центр мысли не математику, не науку, не психологию или ценности культуру, а человека. Это человек, который не торопится выносить суждения, который пристально оглядывает «феномен» - мир, который он ощущает, но ограничивается ощущениями.
Гуссерлю в 1900 году был 41 год, психотерапевту Зигмунду Фрейду было 44, он уже создал свою концепцию психоанализа, а в 1900 как раз издал «Толкование сновидений». Математику Альберту Эйнштейну было всего 21 год, в 1900 году он закончил университет и начал работать учителем и написал свою первую научную статью «Следствия теории капиллярности». 1904 год прозвали «годом чудес» («Annus Mirabilis»): в этом году Эйнштейн опубликовал четыре статьи, совершившие революцию в физике. В следующем году была опубликована его статья о теории отноносительности. В 1900 году физик Макс Планк (ровесник Фрейда) положил начало квантовой теории, предположив, что энергия прерывисто, похожа скорее на кенгуру, чем на змею, испускается порциями (эти порции назвал квантами Эйнштейн).
Конечно, эти четыре имени - лишь наиболее громкие имена из тысяч учёных, они лишь начинали. Кроме Гуссерля, ни один из них не считал себя Коперником (хотя, кроме Гуссерля, вполне заслуживали такого прозвания). Потом были и Бор, и Винер, и множество других учёных - но они не "множеством", каждый из них был уникален, а учёным был благодаря включённости в структуру научного сообщества. Революция и заключалась прежде всего в новом понимании единичного. Мир состоит из малостей, из единиц, а не из империй. Исток жизни - не вертикаль власти, а горизонтальные структуры, сети, состоящие из людей, в качестве ли граждан или в качестве учёных. Мир так сложен, что власть не может справиться с миром. Власть норовит заменить дерево колонной, а ведь плодоносит даже не дерево, а лес как сообщество деревьев, сообщество постоенное не на повиновении начальству, а на обратной связи с миром и друг другом. Место «частиц» заняли «события», «материя» превратилась всего лишь в удобный для человеческого мышления способ связывать события воедино, а понятие «абсолютное движение», на котором стояла физика со времён Ньютона, отправилось на свалку истории науки к эфиру и влиянию созвездий на судьбу. Можно примерно предсказать движение ста электронов и людей, нельзя даже примерно предсказать, куда двинется один-единственный электрон, один-единственный человек. Благодаря Фрейду человек тоже перестал казаться механизмом, пусть даже очень сложным, каким его воображали в XIX веке: иногда ползающий кенгуру, иногда скачущая змея, иногда, действительно, бездушный механизм.
Механизм убивающий. Из этих четырёх людей трое были евреями. Гуссерль, правда, крестился в 18 лет, но исключительно ради карьеры, номинальным было и его христианство, и иудаизм его семьи. Религиозным было воспитание лишь Фрейда, потому что его родители в Западную Европу перебрались уже сложившимися людьми, а складывались они в еврейских местечках Украины, весьма далёких от европейского секулярного духа. Впрочем, единственным действительно верующим из всех троих был Эйнштейн – но только подростком, то есть, в XIX веке. Да и веровал он, не озабочиваясь различиями иудаизма и христианства. Еврейское происхождение оказалось важным больше для антисемитов, а уж они в ХХ веке поставили смертельный рекорд. В марте 1933 г. партия Гитлера одержала свою последнююю победу на выборах и тут же провозгласила Гитлера диктатором. В этом году Гуссерля выгнали из университета, Эйнштейн уехал в Америку, в Берлине на кострах сжигали книги Фрейда, сыновья Фрейда уехали из Германии, а сам Фрейд уехал в Англию из Австрии после её захвата нацистами. Ученик Фрейда Юнг проявил себя вполне в духе Гитлера, подтвердив открытие Фрейда, а вот Макс Планк пытался защищать евреев. Сын Планка был расстрелян за участие в заговоре против Гитлера.
Есть общее у открытий Гуссерля, Фрейда, Планка, Эйнштейна. Мир и человек оказались не просто сложнее, чем их представляли себе раньше. Они оказались другими. С точки зрения науки – менее предсказуемыми. Это можно считать неудачей науки, но для человека это колоссальная удача. Меньше предсказуемости – больше свободы и творчества. Тоталитаризм многих очаровал, многих убил, но остался в меньшинстве и потерпел поражение. Значит, человек свободнее, чем представлялось учёным, философам, политикам, психологам предыдущих времён.
*
*
Ален Безансон писал о том, что и зло развивается ("прогрессирует"), не только добро, и что в ХХ столетии зло из чётко очерченного врага ("дракона") превратилось в "мерцающее ничто", у которого лишь "гигантская морда небытия", которое "неуязвимо ни для пера, ни для аргументов, ни для копья", но тем не менее оно - не галлюцинация, ибо оно давит и производит смерть ("Извращение добра", 2002, 8).
Зло не развивается. Развивается творение, на котором паразитирует зло. ХХ век стал веком освобождения человека из коллектива. Зло, которое ранее паразитировало прежде всего на коллективном, на социальном, получило новую почву - личность. Такое зло воспринималось как новое и более опасное. XIX век был озабочен злом, паразитировавшим на нации, на классе, на экономике. Это зло крупное, а главное - монолитное. Монолит тяжело сдвинуть, но если уж сила приложена, монолит и двигаться будет как нечто цельное. Монолит можно взорвать, можно утопить. Драконье зло - монолитное и крупное - чувствительно к крупным и монолитным орудиям. Оно рассыпается. Его можно если не истребить, то ограничить законами, учреждениями, безликими социальными мерами.
Зло, которое укоренилось в личности, нельзя ни взорвать, ни утопить. Оно неуловимо как воздух - или, скажем осторожнее, оно труднее поддаётся воздействию, чем зло, гнездящееся в социальных структурах. Империя - одна, полковников и, главное, жён полковников, на которых стоит империя, тысячи. Их нельзя разрушить, как империю, они остаются и после её падения. "Гигантской мордой небытия" это можно назвать лишь по инерции мысли - тут налицо "небытие" социального или политического института, но тут налицо бытие миллионов крошечных мордочек и личин. Посмотрить им в лицо - вот подвиг. Легче признать, что смотришь в небытие, чем признать зло в окружающих тебя и в самом себе.
Личность, которая призвана быть носителем добра, узурпируется злом. Это драматично, но не трагично. Только оптимизм XIX века побуждал ужасаться и ахать: "Ах, геноцид! Ах, атомные бомбардировки!! Ах, гибель сотен миллионов!!!" Это был коллективистский оптимизм, он вскрикивал одновременно с гибелью коллектива, который его поддерживал. Возможен и другой оптимизм - личный, персоналистический, который соразмерен и адекватен новому носителю зла. Миллионы мордочек небытия могут и должны быть побеждены единственным лицом одного.
*
Среди людей, которые награждены в Израиле титулом "праведники иных народов" (грубо говоря, "праведники язычников"), члены группы "Пираты эдельвейса" Бартель Шинк (повешен 10 ноября 1944 г. в Кельне без приговора суда) и Жан Юлих, выживший после пыток нацистов. Израиль - признал, а немцы до сих пор считают Шинка не героем, кем-то вроде хулигана, который из хулиганских побуждений спасал евреев. "Пираты эдельвейса" - прозвище презрительное, так нацисты называли разные группы молодёжи, отказавшиеся входить в гитлерюгенд. Нечто вроде советского "стиляги". Правда, в советской России стиляг всё же не вешали. Члены движения, достаточно неформального, отказались участвовать в войне, ушли в подполье - если угодно, дезертировали. Жили в развалинах. Помогали евреям, русским и украинским военнопленным. Украшали стены антивоенными и антинацистскими лозунгами. Кто из них работал - не брезговал саботажем. "Раздавим гитлерюгенд", говорилось в одной из их песен. Осенью 1944 г. гестапо устроило на "пиратов" охоту, 13 человек были повешены, другие отправлены в концлагеря. Повешение было совершено без приговора суда и запечатлено на фотографии.
Можно опубликовать десятки книг и статей (и опубликованы, и ещё опубликуют), доказывающие, что быть в гитлерюгенде - нравственно нейтральная вещь. И всё-таки симпатии нормальных людей будут на стороне повешенных, а не тех, кто выжил и сделал карьеру. Стефан Брухвельд и Пол Левин, авторы пособия для старшеклассников по истории Холокоста, поместили фотографию казни в свой альбом. Хотя возможно рассудить и так: не пробудит ли вид казни страх? Не помешает ли, в случае необходимости, оказать сопротивление злу?
В том же альбоме, что ценно, говорится об истреблении нацистами гомосексуалов, говорится об истреблении Свидетелей Иеговы. А вот места для описания папской энциклики с протестом против ущемления прав немецких католиков нацистами не нашлось. Нет бы сделать акцент на страданиях католиков, а про гомосексуалов умолчать, чтобы не вводить в соблазн малых сих. Всё правильно: детей надо учить некоторым элементарным нравственным истинам. Чтобы, когда они вырастет и станут папами и мамами, они не соглашались с тем, что какие-то бумажки весят что-либо на весах истории, не думали, что если в Освенциме погиб священник - это ужас, а если гомосексуал - это победа над адом.
Кстати, эмоционально больше потрясают фотографии - их много - немцев и немок, работавших в Освенциме (не в этом альбоме я их видел). Нормально выглядящие, весёлые, работящие, дисциплинированные люди. Тем не менее, эти фотографии опасны для нравственного здоровья намного больше: они создают иллюзию того, что ненормальное нормально. Не случайно во время войны немцы (и не только они) не желали знать про зверства, не случайно (и правильно) выжившие распространяют свидетельства о том, что происходило, а не прячут своё горе. Точно заметил английский историк Стерн:
"Граждане Третьего рейха ... знали ровно столько ... сколько хотели знать. А то, чего они не знали, им по очевидным причинам было удобнее не знать. Но сам факт, что они не хотели чего-то знать, указывает на то. что они знали достаточно для того, чтобы не желать знать больше" (Цит. по: Брухвельд и Левин, с. 75).
Эти слова абсолютно точно относятся и к русским, как при Сталине, так и после него даже до сего дня, относятся и ко многим, многим людям в сегодняшнем мире. Знают о Фаллудже, Самашках и пр., к примеру, ровно столько, чтобы не желать знать больше. Проявляют изрядный напор, сопротивляясь знанию.
*
ХХ век для большей части мира был веком освобождения. Точнее, "деколонизация" пришлась на очень короткий период с 1939 по 1968 год. Причина распада империй, конечно, вовсе не в том, что "западноевропейские державы в конце концов пришли к разумному выводу, что игра в колониализм более не стоит свеч" (Тойнби, Пережитое, 233). Игра в колониализм и ранее не стоила свеч. "Бремя белого человека" было бременем расходом. Индустриализации и промышленная революция совершились бы и без колоний. Не стоит думать, как думал Тойнби, что Япония показала колониям, что "Запад блефует". Не блефовал ни в XVI веке, ни в ХХ. Запад верил - это немножко другое. Верил в свою миссию, в свою правоту. Запад был свободнее. Миссия Запада, логически развиваясь, и привела к крушению колониальных империй. Миссия-то была (и есть) - поиск свободы. Сперва это был поиск свободы на путях силы (крестовые походы) и угнетения (колониализм), потом - на путях мира и равенства. Вот на равенстве-то прав миссия и привела к отказу от колониализма, но отказ этот шёл изнутри, не извне. Многие жители архаического мира до сих пор не понимают ни того, почему европейцы смогли их завоевать, ни того, почему европейцы отступили. Многие до сих пор думают, что отступление было тактическим манёвром, что есть некий "неоколониализм".
Напротив, событие, которое современникам казалось чрезвычайно важным - поражение США во Вьетнаме - было событием банальным. "Маленькая развивающаяся страна осмелилась бросить вызов могуществу сильнейшей из когда-либо существовавших военных держав", - писал Тойнби (Пережитое, 235). Да вовсе США не военная держава. Были бы они военной державой, Вьетнам рухнул бы туда же, куда рухнули Чечня и Тибет.
*
Тойнби гордо отмечал, что дипломаты начала ХХ века защищали неприкосновенность личности. Если государство (Пруссия) поселило личность на чужой (польской) земле, то эту личность нельзя изгонять с чужой земли, даже если одно государство сменилось другим. Потому в период между двумя мировыми войнами Лига Наций защищала немецких фермеров в Познани. Изгонять их "нравственно недопустимо". Правда, Тойнби отмечал, что было сделано исключение - он назвал это "крупной ошибкой" - когда после первой мировой Лига Наций согласилась на "размен": греки и армяне были изгнаны из Турции, турки из Греции. Только это не "ошибка" и не "исключение" - если уж говорить с нравственной точки зрения. Это был двойной стандарт: немца нужно защищать, даже если поселился в Польше несколько десятилетий назад, а грека, армянина, турка защищать не нужно, даже если он живёт там же, где жили его предки тысячи лет назад. Тойнби даже гордо отмечал как большое достижение Лиги наций, что удалось заставить правителей Греции и Турции передавать имущество изгнанных тем, кто переселялся на их место. Могли бы и соседи расхватать! Объяснение двойному стандарту Тойнби даёт простое: "Национальная рознь в тех странах в то время настолько обострилась, что для меньшинства практически было невозможно оставаться в местах своего проживания" (Пережитое, с. 217). А в Польше, выходит, не "настолько". Это не "ошибка при соблюдении принципа", как говорит Тойнби. Это отказ соблюдать принцип. С таким же успехом прелюбодеяние можно назвать ошибкой при соблюдении принципа супружеской верности.
Беда не приходит одна. Тойнби, так красиво рассуждающий об антигуманизме Холокоста, обнаруживает классический антисемитизм британской номенклатуры. Он начинает объяснять, что, как ни плохо приходилось туркам, грекам, армянам, евреям, но ещё хуже пришлось арабам Палестины (он ещё не использует насаждённый Арафатом новояз, по которому нет палестинских арабов, а есть лишь палестинцы, нация особая). Тойнби уверенно взвешивает: и оказывается, что крошечный Израиль может принять миллионы палестинских арабов назад, а огромные арабские государства - "развивающиеся", не имеют возможностей принять соотечественников, "не располагают достаточными возможностями для создания новых рабочих мест". Он уподобляет арабов Палестины евреям Вавилона: "Многие из них столь же решительно настроены вынести все тяготы ссылки в надежде в конце концов вернуться в свои дома" (219). Только евреи Вавилона не жили на пособия. А в следующей фразе Тойнби умудрился уравнять "число немцев, изгнанных или бежавших из мест своего проживания в Восточной Германии, Польше, Чехословакии и Советском союзе" с числом "умерщвлённых в ходе этой войны нацистами европейских евреев". Конечно, немец, который рискует жизнью, совершая побег из Восточного Берлина в Западный, - мужественный человек. Еврей, который не догадался убежать от Освенцима, не ушёл в партизаны, - не такой мужественный человек. Однако, изгнаннный или бежавший немец всё-таки живой человек, а еврей в Освенциме - мёртвый человек. Почувствуйте разницу.
Впрочем, Тойнби не удержался и добавил Израилю клеймо одного из "самых отвратительных случаев во всей истории колониализма", "преступления", "морального анахронизма" (Пережитое, 237).
*
ХХ век стал веком государства - государства, которое намного более вмешивается в жизнь людей. В XIX в. это вмешательство уже началось, прежде всего, в сфере образования, и распространялось на бедняков в основном. В ХХ веке власть государства расширилась, оно стало претендовать на много больший контроль, на обеспечение благосостояния своих подданных.
*
Связь между свободой, образованием и демократией прекрасно объяснил Тойнби: "Можно плетью заставить раба вырыть траншею, ... но нельзя плетью заставить студента заниматься постылой ему наукой. ... Даже если ради простой выгоды или заурядной уверенности в будущем он и попробовал бы пойти против самого себя, ему бы это не удалось. Для того, чтобы преуспеть в какой-либо профессии, надо, чтобы к ней лежала душа. ... А хорошо служит нуждам общества, увеличивая его богатство и могущество, только преуспевающий учёный" (Пережитое, 257).
*
ХХ век в Европе считали веком мировых войн. У мира была на это другая точка зрения. Стоит ли называть мировой войной игру под названием (как шутил Тойнби) "Пущу-ка я по миру своих европейских соседей" (Тойнби, Пережитое, с. 231). Скорее, ХХ век - век пацифизма. Век теоретического пацифизма, но и век практических уроков: война хуже мира. Почему Америка стала центром мира, сменив Европу? Потому что Америка не начинала мировых войн. В 1897 г. США были должником Западной Европы, причём деньги одалживались под проценты. После Второй мировой войны США дали деньги Европе на восстановление - причём безвозмездно. Оказалось, что дарить выгоднее, чем одалживать. Моё благосостояние тем больше, чем больше благосостояние соседа. Для милитаризма эта странная и непонятная логика.
*
Тойнби замечательно описал развитие религии в ХХ веке, современником которого он был, родившись в 1889 году: от фанатизма к фанатизму. "Я ещё застал в живых христианина, который был настолько фанатичен, что чувствовал бы себя как дома в ту эпоху, когда христиане сжигали друг друга на кострах только из-за подозрения в ереси" (Пережитое, 264). Такое христианство было анахронизмом уже в начале ХХ века - во всяком случае, в Англии. В Испании или Португалии было хуже. В России отлучили от Церкви Льва Толстого (правда, отлучили, пятясь задом и подобострастно заглядывая в глаза, но всё-таки отлучили - в Англии 1903 года это было невозможно).
Первые две трети ХХ века стали веком скептицизма, причём скептицизм импортировался и в те страны, которые не имели своих Вольтеров (кстати, и в Россию). Тойнби описывал этот процесс так:
"Христианство дорого заплатило за свой упрямый фанатизм и фальшь. Оно было выброшено за борт; и так как отвергая христианство, человек западного мира одновременно навязывал своё господство остальному человечеству, то следом за западным морским, торговым и колониальным флагом шёл и западный скептицизм. Озаападнивающееся интеллектуальное меньшинство остального мира шло следом за западными интеллектуалами".
Ироничный Тойнби использовал притчу Христа для описания истории христианства. Христианство, ставшее идеологией, было выгнано людьми из их дома. На освободившееся место пришли, словно нечистые духи из пустыни в освободившее жильё (Мф. 12, 45) "национализм, индивидуализм и коммунизм". Тойнби под "индивидуализмом" понимал, однако, нечто столь же обезличивающее человека, как и национализм с коммунизмом, но забыл объяснить, чем же "нечистый" индивидуализм отличается от развития личности. "И вот сейчас, в 1969 году, - не без удивления писал Тойнби, - ощущается третий порыв ветра - на сей раз он дует в диаметрально противоположном направлении ... гонит традиционные религии назад" (там же, 262). Религия возвращается, и это - нечистый дух.
Детали Тойнби разглядел неточно. Он решил, что аджорнаменто Иоанна XXIII продолжается, он решил, что "исторические религии могут оказать Человеку неоценимую помощь в поисках непосредственного соприкосновения с конечной духовной реальностью" (267). Между тем, с 1969 года началось наступление именно религиозного фанатизма, который пытался вернуть личность в стадо и вывести это стадо не к духовной реальности, а к реальности иерархизма и формализма.
Впрочем, реальность оказалась не столь уж трагичной: религиозный фанатизм и идеологизм, хотя относительно популярнее национализма и коммунизма, всё же не сумел добиться многого и остаётся частным развлечением фанатиков, наподобие закрытого клуба садо-мазохистов. Правда, садо-мазохисты не предлагают себя человечеству в качестве архипастырей.
*
Эйнштейн считал, что его теория подтвержилась в 1923 году, когда астрономы подтвердили существование красного смещения. Это было уже третье наблюдение явлений, предсказанных теорией Эйнштейна, и Эйнштейн не желал удовлетвориться двумя доказательствами. Эйнштейн лично был скорее консервативен, он предпочитал говорить о существовании Творца и Его последовательности. Между тем, его теория оказалась созвучна фрейдизму и вообще развитию психологии, которое доказывало, что прежние представления о человеке слишком механичны, поверхностны.
Первая мировая война была поводом, но не причиной в отношениях человека и мира. Разрушение и не может быть причиной. Писатели и мыслители говорили, что война "показала" бессмыслицу государственных машин, показала "неуравновешенность" человека. Но ведь войны были и ранее, государственные машины были ранее. Война стала для личности поводом выделиться из государственного плена.
Сам Фрейд был тоже скорее консерватором: он рассматривал несогласие как болезнь. Но уже с Юнга идея разнокачественности психики привела к росту свободы: несогласие стало восприниматься как проявление глубины, не только индивидуальной, но и общечеловеческой. "Согласие" как социальный конфоризм стало рассматриваться как тактический выигрыш, но стратегический проигрыш. Согласие с системой даёт возможность выжить, но мешает жить. Система должна быть так реорганизована, чтобы внутри социума выросла мера асоциального, потому что асоциальное не есть антисоциальное.
Фрейд, как и Маркс, был героем вчерашнего дня. Социально модное всегда отстаёт. Маркс рассматривал индивида как продукт экономики, а экономику рассматривал как процесс, в котором суть окутана ложью. Так Фрейд рассматривал личность как соединение поверхностной лжи и тайной сути. Суть человека Фрейд считал разрушительной, агрессивной, и приветствовал чувство вины и совести как способ сохранить человечество. Маркс считал суть человека нетворческой, рассматривал хозяйство как средство выжить. Человек в раю не будет творить, а будет отдыхать - и этим разрушать экономику и общество. Человеком Фрейда движет вина, человеком Маркса - голод.
ХХ в. - век роста государств вглубь. Империи гибли, чиновничество торжествовало. Свободы частного предпринимательства, свободы частной жизни становилось всё меньше, хотя, конечно, всегда оставалась качественная разница между тоталитарной несвободой и бюрократизацией западного общества. Однако, во-первых, вмешательство государство в экономику помогло предотвратить срыв в тоталитаризм, служит прививкой от оспы. Главное же - выяснилось, что частная жизнь ускользает от регулирования даже тоталитарного. Поэтому регулирование не так опасно, как может показаться: ядро остаётся невредимым. Регулируются экономические связи, а не человеческие, - в этом отличие пост-индустриальной демократии от тоталитаризма. Сама регуляция осуществляется при действующей "обратной связи" между правительством и гражданами. Тоталитаризм ХХ в. в принципе стремился к тому же, что и "нормальный" мир, но только с отключённой обратной связью. Всё равно что разговор по телефону, который не включён в сеть. Неудивительно, что рано или поздно хозяин телефона начинал бить аппарат об стену.
В 1815 году мир в Европе устанавливался кучкой аристократов так, словно континент населяли крепостные. В 1918 году мир в Европе устанавливался с постоянным учётом того, кем по национальности считали себя жители той или иной деревни. Однако, ХХ век в равной мере стал и веком социального самоопределения. Национальный вопрос задаётся в деревне, этот вопрос общества, в котором большинство населения живёт не в городах. Общество урбанизированное ставит социальный вопрос. Но последнее слово не за тем, какой национальности или какого социального положения считает себя человек, а тем, кто он есть в общении с другим человеком.
Два противоположных, на первый взгляд, процесса занимают ХХ век: распад империй, начиная с Оттоманской, и организация международных институтов, начиная с Лиги наций. Это две стороны одного процесса: связи между людьми меняются с несвободных на свободные, с прирождённых на приобретаемые, с властных на коммуникативные.
ВЕРУЮЩИЕ В ЛАГЕРЯХ
Западный человек был озабочен поисками смысла вне лагеря, смысл оставался и предметом его беспокойства в лагере. Это обусловило и постановку вопроса о религиозном смысле истребления евреев, и постановку вопроса о смысле лагерей гуманистами – психологами и психотерапевтами.
Виктор Франкл, сам заключённый в концлагере, писал о том, что, вопреки материализму, именно в концлагерях особенно остро вставал вопрос о смысле существования: «Потребность и вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку живется хуже некуда.. Свидетельством тому являются умирающие люди из числа наших пациентов, а также уцелевшие бывшие узники концлагерей и лагерей для военнопленных» (Психолог в концентрационном лагере. В кн.: Человек в поисках смысла. М.: "Прогресс", 1990).
Франкл писал:
«З.Фрейд утверждает следующее: "Попробуйте одновременно заставить голодать некоторое количество самых разных людей. По мере нарастания настоятельной пищевой потребности все индивидуальные различия будут стираться и их место займут однообразные проявления одного неутоленного влечения" [7]. Оказалось, что это не так. Даже такой психоаналитически ориентированный автор, как Коэн, соглашается: "Действительно, были заключенные, не охваченные полностью эгоизмом, у которых еще оставалось место для альтруистических чувств и переживаний и которые сострадали своим сотоварищам. По-видимому, условия обитания в концлагере не смогли оказать на них такое же влияние, как на других заключенных" [5]. Аналогичным образом Г.Адлер в объемистой научной монографии о лагере Терезиенштадт подчеркивает, что "нельзя рассматривать изменение характера как перемену образа мыслей или падение устоявшейся морали. Обычно внезапно пропадала, как будто ее и не было, лишь внешняя воспитанность... Чтобы сохранить себя в этом душевном вакууме без большего ущерба, требовалось нечто исключительное" .
Конечно, они были немногочисленны - эти люди, которые выбрали для себя возможность сохранить свою человечность: все прекрасное так же трудно, как и редко, как сказано в последней фразе "Этики" Бенедикта Спинозы. Лишь немногие смогли сохранить свою человечность, однако они подавали другим пример, и этот пример вызывал характерную цепную реакцию. Они никогда не рассматривали лагерную жизнь как простой эпизод - для них она была скорее испытанием, которое стало кульминацией их жизни. Об этих людях, во всяком случае, нельзя говорить, что они испытали регрессию; наоборот, в моральном отношении они испытали прогрессию, претерпели эволюцию - в моральном и религиозном отношении. Ведь у очень многих заключенных именно в заключении и благодаря ему проявилась подсознательная, то есть вытесненная, обращенность к Богу».
Стоит отметить, что Франкл не упомянул ещё одну категорию заключённых, выживавших благодаря наличию смысла: это психологи, как он сам, - психологи, которые и в лагерях продолжали помогать людям как профессионалы, используя свои знания для посильной терапии, причём не без успеха.
Другой психолог (психоаналитик) Элая Коэн – то есть, «говоря по-русски», Илья Коган – переживший Освенцим, утверждал, что «ниодин человек, не сталкивавшийся в какой-либоформе с концлагерями на своем личном опыте, не может иметь ни малейшегопредставления о лагерной жизни» (Elie A. Cohen. Human Behavior in the Concentration Camp. London, 1954). Однако, и Коэн подчёркивал, что внутри лагеря религиозный опыт давал заключённому огромное преимущество:
«Обычно человек живет в царстве жизни; в концлагере же люди жили в царстве смерти. В царстве жизни можно уйти из жизни, совершив самоубийство; в концлагере можно было уйти только в духовную жизнь. Только те могли уйти из царства смерти, кто мог вести духовную жизнь. Если кто-то переставал ценить духовное, спасения не было, и ему приходил конец. Сильное влечение к жизни при отсутствии духовной жизни приводило лишь к самоубийству».
По-западному рассуждал сын священника Шаламов, когда подчёркивал отсутствие смысла в лагерном опыте, чтобы объяснить своё неприятие Солженицына, манипуляции с опытом концлагеря: лагерный опыт не должен быть предметом идеологических манипуляций. Он не есть «опыт», то есть, лагерная реальность не может быть воспринята человеком.
Разумеется, такое утверждение противоречит самому факту литературной деятельности самого Шаламова – ведь он фиксировал лагерный опыт, а фиксация – пусть даже фиксирующий утверждает, что фиксирует бессмысленное – фиксация по определению есть осмысленное занятие, и осмысленное именно как описание смысла и трансляция смысла тому, кто не имеет описываемого опыта.
Позиция Шаламова – апория, пока она рассматривается в западном контексте. Однако, она вполне логична, если рассматривается в контексте российском.
Российский контекст «лагеря» несколькими параметрами отличен от западного. Прежде всего, это длящийся контекст. Лагерь остаётся формообразующей метафорой российской жизни по настоящее время. Гитлеровские лагеря своё существование прекратили, российские лагеря сохраняются. Сохраняется перекличка лагеря для преступников с лагерем для детей (каждый из которых рассматривается тем самым как потенциальный преступник) и с лагерем военным – вся страна есть один военный лагерь.
Сохраняется асоциальность социума. Если европейские революции пересоздавали социум на определённых правовых, договорных началах, пусть и радикально иных по содержанию, чем прежние, российская революция упразднила социум как таковой, упразднила право. «Лагерь» из места для нарушителей закона превратился лишь в одно из мест произвола. Заключённые и охранники одинаково асоциальны, циничны, аморальны.
Гитлеровские лагеря были лагерями смерти, уничтожения – были такими на деле и такими провозглашались. Российские лагеря провозглашались лагерями созидания, были частью «стройки коммунизма». На практике это приводило к тому, что и в «социалистическом лагере» в целом, и в концлагерях создавалась ситуация нежизни. «Жить не позволят и умереть не дадут» (формулировка Евфросинии Керсновской). Лагеря производили «туфту» - видимость жизни и видимость производства. Иллюзорность, имитация сказывалась не в том, что продуктами лагерного труда (а таковыми продуктами оказывалась вся российская действительность) нельзя было пользоваться.
Конечно, трактора или дрова были вполне реальны. Имитация, «туфта» была в цене, которую платили за продукт – эта цена в десятки и сотни раз превышала разумную, ту, которую пришлось бы платить на свободе. Спички изготавливали и в лагере, только спичечный коробок обходился в несколько человеческих жизней. Кроме того, лагерная экономика работала на разрушение – на войну. Если строился город, то это был город для военных. Если делался стол, то это был стол для полковника.
Верующий человек в такой ситуации не был озабочен смыслом, как неверующий не был озабочен отсутствием смысла. Бессмыслица лагерной жизни была привычной, она составляла малую часть бессмыслицы. Верующий имел в лагере ровно ту же задачу, что и «на свободе»: жить, а не имитировать жизнь.
Пребывание в концлагере обнаружило огромную разницу между иерархическим христианством и персоналистическим. Православное духовенство бывало лидером, иногда даже возглавляло оппозицию власти - такие и попадали в лагеря первыми. Однако, как только православный епископ или священников оказывался "выбит" со своего места в иерархии, он переставал быть лидером, становился обычным человеком. Лидерство было функцией поста. Это справедливо и в отношении католического духовенства. Иначе обстоит дело с протестантами и с православными мирянами. Конечно, следует учитывать, что в концлагеря попадали преимущественно "активисты" из мирян - точнее, именно те, кто попал в лагерь "за веру", воспринимал лагерный опыт, в том числе, и как религиозный. В случае с Грачёвым или в случае с православной женщиной Евфросинией Керсновской лидерство - функция веры. К сожалению, не у всех баптистов, мирян, женщин вера такую функцию порождает. "Лидерство" тут - не руководство другими людьми, а решимость жить не конформистки, жить в соответствие со своими идеалами (включая заповеди Божии).
Грачёв решает, что христианин не должен брать в руки оружия - и после этого не поддаётся на уговоры никого из пресвитеров. А ведь все - все! - баптисты и молокане СССР сдались большевикам и стали служить в армии. Грачёв решает, что нужно сообщить Ежову о несправедливом обращении с заключёнными - и идёт на Лубянку сообщать. Роман не слащав, описывает лагерную реальность точно. Главный герой работает фельдшером и переживает, что не может всем дать освобождения от работы, кому следовало бы: "Кто я? — пронеслось в голове Левы. — Христианин? Какой ты христианин! Ты ужасный изверг, безвольный винтик в общей машине угнетения, в которой обезумевший, потерявший человеческий облик начальник уничтожает без сожаления других".
К этой теме Грачёв возвращается:
"Объявить всех желающих получить освобождение от работы нетрудоспособными? Идти к начальнику, просить улучшить питание людей? Снизить нормы выработки? И то, и другое, и третье было одинаково нереально. Оставить медицинскую работу? Но вряд ли кто другой сможет на его месте сделать лучше и больше... И он мучился. Страшно мучился, наблюдая все и сознавая себя каким-то ничтожным винтиком в этой машине, которая так же, как и все, из последних сил работала на фронт".
Конфликт остаётся нерешённым, и эта нерешённость лучшее свидетельство честности автора.
Автор подчёркивает, что герой во время третьего срока - в 1939-1944 гг. - не встречал в лагерях верующих, тогда в две предыдущие отсидки постоянно были рядом единоверцы. Следует отметить, что абсолютное большинство мемуаров о лагерях после 1937 г. говорят о верующих как о явлении крайне редком.
*
Философия прошла путь от онтологии к эпистемологии и теперь - к человеку как к Иному. У этой философии иного (Тишнер) ещё даже нет своего названия. В сущности, это та же философии онтологии, только место Бога как Сущего занимает Иной. Это не богоборчество (что может волновать материалиста от религии), потому что Бог тоже есть Иной, и философия Иного возможна благодаря евангельскому взгляду на человека как равного Богу в своей инаковости.
К сожалению, в таких случаях приходится отмечать, что "евангельское" отнюдь не всегда означает "христианское", тем более - "бапттистское". "Христианское" тогда расходится с "евангельским", когда сужает Царство Небесное до союза единоверцев, сколь бы широким и глубоким этот союз не был.
*
Наиболее яркие для самих людей 20 века события связаны с крупными потрясениями революций и мировых войн, с победой над тоталитаризмом. Однако, тоталитаризм есть лишь частный случай веры в прогресс, возможность построения идеального общества путем принуждения на основе идеологии. 20 век не только победил внешне тоталитаризм, но и победил внутренне веру в прогресс (насилию и идеологию). Конец века человечество встречает с отвращением ко всякому насилию и идеологии как источнику насилия.
Тоталитаризм и прогрессизм при своей декларированной антицерковности были лишь подражаниями Церкви, точнее такому пороку церковного народа как триумфализм. В умах людей победа над тоталитаризмом и прогрессизмом, хотя в ней и участвовали христиане, не была победой христиан. Скорее, победа над тоталитаризмом воспринимается и как победа над христианским триумфализмом как частным случаем идеологизирования.
Хотя Церковь сама пришла (не вся и не всюду) к сознанию порочности триумфализма в себе (что у других он порочен, это ощущалось всегда, только проку в том было мало - то было осуждение конкурента, а не сферы конкуренции), однако она сделала это слишком поздно. Победа над тоталитаризмом была одержана без лидерства или даже поддержки христианства как целого. Спасая отдельных людей (евреев), Церковь делала это не всегда, делала это робко, предпочитала торговлю с тоталитаризмом (спасая и нацистов, но не спасая своих). Хуже всего то, что Церковь пыталась противопоставить один тоталитаризм другому, нацизм коммунизму. Она оказалась в положении политикана, политика, но не апостола.
Правда, не только Церковь потерпела крах. Победу над тоталитаризмом не могут приписать себе и гуманисты, прогрессисты. Они тоже потерпели крах, более, кстати, полный, нежели Церковь. Ведь нацизм и коммунизм вдохновлялись если не гуманизмом, то идеей насильственного осчастливливания, сущностной для гуманизма. В конечном счете, в 20 веке победило “мещанство”,”безыдейность”, желание отстраниться от всяких идей, коль скоро они неизбежно ведут к кровопролитию. Лучше безыдейное пиво с телевизором, чем идеи с кровью.
Двадцатый век стал для христиан веком расколов, свидетельствующих о закукленности энергии христиан. Все христианские конфессии пережили раскол на консерваторов и модернистов. Общей чертой и тех, и других была зацикленность на внутрицерковной проблематике, клерикализм (в том числе, в виде антиклерикализма), неспособность провидеть, что скрывается под поверхностью событий. Одинаковы позорны и вялы ориентация консерваторов на триумфализм, пораженство модернистов, готовность приспосабливаться к марксизму, разнообразным идеологиям. С поразительной точностью христиане постоянно вступали в диалог именно с теми силами мира сего, которые уже дышали на ладан и умирали вскоре после начала диалога. Может быть, самым позорным был не союз с фашистами против коммунизма, а диалог с коммунистами эпохи застоя.
Расколы затронули даже Католическую Церковь (старокатолики после 1 Ватиканского собора, “лефевристы” после 2-го). Эти расколы кажутся почтеннее расколов среди православных, которые преимущественно ссорились друг с другом из-за национального вопроса. Однако, споры теологические точно столь же мелки как и споры националистические. Были среди православных и расколы, основанные на весьма тонких - чересчур тонких - богословских спорах, в частности, раскол старостильников. И он кажется западным христианам вздорным, но большинство западных людей считает вздором и теологические распри более “солидные”. Во всех случаях, слова оказываются клапанами страстей. На первый взгляд, не пережили расколов протестанты, напротив - в 20 веке расцвели пятидесятнические, харизматические движения. Но ведь это иллюзия, не учитывающая дробности протестантизма. На самом же деле, и это раскол - уже внутри протестантизма, многочисленное дробление на движения, претендующие быть всемирными носителями Духа и становящиеся молниеносно очередной христианской ложей. В любом случае, христиане не имеют, что сказать миру.
феминизм - новое искусство
Генис А. Бессмертие мыльной оперы. Русский телеграф, 28.2.98. Мыльная опера, по утверждению феминистов, есть первый сугубо женский вид искусства - в центре не действие, а вязь интимных отношений, доминирует не зрение, а слух - диалог. Полифоничность (у каждого героя - своя правда, нет одной правды, как у мужчин). Ни одна правда не окончательная. Не линейное время (оно - индустриально), а спиральное. Освобождение от власти машинного времени - распад коллективного времени ( ну! родове время коллективно). Роман - пережиток классической эпохи. Сериал цикличен, тут вечная схватка, никто победить не может, ни добро, ни хло - да их и нет.
20 век: Цифра и дух
Современная секулярная цивилизация сама о себе думает прежде всего как о технической. Правда, техника быстро меняется, отчего каждое новое поколение выбирает себе новый технический символ: пар, электричество, атомная энергия (или пароход, автомобиль, атомная бомба, компьютер). Техника, действительно, во многом определяет то, каким является современное общество именно как общество. Но сама техника вторична, современная техника есть плод особого взгляда на мир, выразившегося в новой математике, в новом отношении к цифре и числу. Число стало восприниматься не как средство измерения, не как нечто прикладное, а как нечто самостоятельно существующее, как способ говорить об особой, математической реальности, которая интересно даже тогда, когда исследование ее не приносит быстрых практических плодов. Эта новизна была щедро вознаграждена: чрезмерно абстрактные размышления, дикие и непонятные с точки зрения большинства культур, существовавших в истории человечества, породили изобретения фантастические с точки зрения этих культур: атомную энергию, машины для передачи и обработки информации от радио и телевизора до компьютера.
Зерно этой новизны, как и прочих, возникло еще в 14-15 веках, выскочило на поверхность и бурно расцвело (причем в основном в мысли христиан) в 17 веке (Паскаль, Ньютон), но уже в 19 веке математическая элита стала если не антихристианской, то вполне секулярной. Это новое отношение к числу стало источником новой физики, нового техники. Однако математизм не остался достоянием интеллектуальной элиты; да и как бы она тогда пополнялась. Он заполонил все пространство общественной мысли, стал частью мировосприятия.
Математизм определил политическую жизнь общества, в которой главной стала не сила, не идея, а математическое соотношение различных групп общества, голосующих избирателей. Здесь математизм стал охранением свободы человека, цифра - язык современной демократии, а слово - вторично в ней и постоянно воспринимается с недоверием как инструмент обмана, демагогии. Только результат голосования говорит о правде, а заявления, столь привычные для Средневековья и прочих эпох о том, что “русский народ считает” стали дикостью, верным признаком лжи и насилия. (Разумеется, заявлений таких много, но не они определяют культуру современного общества, они пытаются ее уничтожить).
Математизм определил повседневную жизнь каждого члена общества, то, как он думает о себе и об окружающих. Человек этой цивилизации помнит о себе и о людях вещи, которые ни в одной другой цивилизации не приходит в голову знать, и все - в цифрах: возраст, рост, если женщина - объем талии, груди, длина ног. В книге рекордов Гиннеса и ей подобных публикациях газет цифра становится главным в сообщении…. Вокруг цифры - расстояния, скорости, числа побежденных - построен в этой цивилизации спорт. Итоги работы оцениваются цифрой. Какое общество, узнается через цифру сторонников той или иной партии, газеты регулярно публикуют - и их читают и примерно запоминают - цифры людей, верующих в Бога или в инопланетян. Статистика появилась и стала не только прикладным научным средством, но и популярным чтением. Монументальная история Католической Церкви в двадцатом веке начинается главой, посвященной статистике.
Современная цивилизация постоянно стремится все, что только возможно, перевести на язык цифр. Это означает, что на язык цифр переводится не только то, что носит количественный характер, но и то, что носит характер качественный: качество жизни, состояние природы, человеческий характер, - и они представляются в виде диаграмм и набора количественных параметров. Было бы опрометчиво считать, что это угрожает слову и его роли в культуре. Напротив, когда на язык цифр переведено все, что возможно, отчетливо обрисовывается значение слова там, где цифры бессильны. Математизм не противостоит слову, а помогает понять его уникальность.
Еще в начале двадцатого века над цифрой и статистикой еще посмеивались, отождествляя их с влиянием одной страны - Америки, и одного порока - прагматизма. Добрый и умный католик Антуан де Сент-Экзюпери в “Маленьком принце” сердито вывел человека, который считает, что владеет всем, что может сосчитать - даже звездами. “А ты ведь не можешь забрать звезды!” - отвечает ему Принц. Но это возражение оказывается возражением не из христианства, а из Средневековья, лишь на первый взгляд неотличимого от христианства: “владеть” не обязательно означает “завоевать”, “сделать лично своим”. Математизм и дает такую власть над миром, более благородную и ненасильственную в сравнении с властью физической силы. Христианство, конечно, иначе смотрит на мир, но ведь оно не может предложить ничего лучшего, потому что оно - не от мира и не может быть от мира. Однако именно христианство, видимо, помогло родиться математизму, поощряя стремление к свободе. Сила абстракции победила физическую силу. Говорить о том, что сила Божия выше обоих можно и нужно, но с христианской же точки зрения понятно, что силу Божию не сделать основой мира сего. Тогда бы это уже и было Царство Божие. Конечно, и в современном мире есть христиане, которые бы этого желали, но их меньшинство - а для современного мира меньшинство есть прежде всего математическая величина. И это одновременно сковывает, но это благодетельные оковы, оковы не для Христа, а для агрессивности и самоуверенности христиан, которые бы хотели вернуться к средневековым временам и всех загнать в большинство. Цифра все время напоминает христианину, что Бог не хочет ему сидеть на земном троне. Эта цифра, однако, дает и редкостную свободу, ибо математизм исходит из того, что цифра не бывает нравственной, что большинство не лучше и не хуже меньшинство, что меньшинство точно так же имеет право на существование, как единица на странице с сотнями и миллионами. Правит по-прежнему большинство, но теперь оно уже не считает, что хорошее правление - то, при котором меньшинство загнано в положение несуществующего, бесправного, молчащего подмножества.
Современный христианин есть современный человек. Он тоже воспринимает мир через цифру. Ему важно, сколько в мире христиан, сколько в его стране христиан той или иной конфессии. Осмыслить эти цифры рационально трудно. С одной стороны, католику приятно, что именно католики составляют большинство среди прочих верующих. Русский православный радуется, что его в России православных более прочих христиан. С другой стороны, эта радость то и дело переходит в гордость, что многие христиане осуждают. К тому же, та же статистика замечает, что христиане составляют лишь относительное большинство, а вообще же они - в меньшинстве. К тому же статистика разделяет христиан на три (или более) разрядов - людей, которые просто крещены, которые хотя бы изредка заглядывают в церковь и, наконец, которые ходят в церковь так, как и положено канонами Церкви - не реже раза в месяц. И вот последних христиан постоянно оказывается меньшинство. К тому же цифры колеблются, и за приливом следуют отливы. Приходится одновременно чувствовать себя большинством и меньшинством, суммой истины, верой побеждающей и малым остатком.
Giolitti вместо формулы Кавура от 27.3.1861 “Свободная Церковь в свободном государстве” дает новый лозунг - “Две параллельные линии”. - Еден, 10, 48.
Вера в Христе изменила восприятие времени, разогнув его из спирали, а то и кольца, в котором все повторяется так же, как повторяются времена года. Время сделалось прямолинейным, имеющим конец, цель - Второе Пришествие. Каждый день обрел новый смысл, став ступенькой навстречу Христу. Смысл истории соединился со смыслом жизни каждого, и история из рассказов о полководцах стала постепенно превращаться в история восхождения человечества к Богу. Возвращение к язычеству, которое пренебрегало историей, было невозможно. Но постепенно человечеству извернулось и нашло способ изменить восприятие истории на родственное христианскому, но не нуждающееся во Христе и вере в Его Пришествие.
Зерно было создано в Италии в XIV веке, когда появились рукописные листки, извещавшие купцов о важных событиях, могущих повлиять на торговлю. Стоил листок мелкую монету, “газетту”, так его и стали называть. В течение веков газеты существовали незаметно. Никому в голову не пришло бы прославиться как автору газетных текстов. Славу и уважение давали летописи, исторические сочинения. К середине XIX века положение изменилось. Историки и философы еще были важнее журналистов, но уже многие романы писались именно для газет, газет стало больше, тиражи их выросли. В начале XX века газеты, наконец, завоевали бывший христианский мир. Тогда впервые большинство населения стало грамотным - не слишком, ровно настолько, чтобы читать газету, и образование не поднимало людей людей выше уровня газет; самостоятельной способности к анализу не обучали. Газеты в основном стали ежедневными, и именно ежедневность стала главной в газете. Историю словно нарезали в лапшу. Место Второго Пришествия занял сон, в который погружался каждый вечером. У жизни не было иного смысла, кроме суммы смыслов отдельных дней, а суммой это и не было - ведь смысл каждого дня был абсолютно подобен смысле другого. Иногда делались книги об истории года - и они, если хотели быть популярными, превращались просто в коллекцию избранных новостей.
Газеты стали своеобразным наркотиком. Способность верить сосредоточилась на том, что пишут газеты, они стали управлять людьми, их взглядами и вкусами. Способность сомневаться - тоже, и поэтому газеты из средства информации и анализа стали прежде всего средством сообщения о дурных новостях. Хорошую новость читатель всегда воспринимал с подозрением: не подкуплен ли тот, кто пишет? Недоверие к духовенству перенеслось на газеты, и те сделали, что могли - стали бороться с недоверием тем, что сообщали новости, не верить в которые не было причин, настолько они не имели смысла, не были выгодны никому и ничему. Отсутствие смысла стало доказательством подлинности.
С этих пор и до наших дней ничего не изменилось. Исторические книги читает меньшинство, но и это меньшинство читает газеты. Были технические изменение - к газетам добавилось радио, потом телевидение, но принцип их остался прежний: новости идут по возможности непрерывным потоком, мелкими порциями, плохие лучше (надежнее), история же вполне представима как прореженный набор таких же новостей. Стали даже переписывать историю прошлых веков, представляя ее как простой набор событий, не связанных друг с другом ничем, кроме соседства во времени, разнесенных по разным отделам истории словно по разным отделам газеты: культура, политика, спорт.
Христиане не смогли ничего изменить и противопоставить этой новой духовности. Более того, в целом они приняли ее. Разве что те из христиан, которые хотели быть вернее своему призванию, иногда, в порядке воздержания, отказывались смотреть телевизор или читать газеты, вырываясь из потока того, что они называли старым языческим словом “суета”. Борьба с потоком новостей вошла частью в борьбу с Это и была суета, но суета новая, обошедшая христианскую вечность и выигравшую соревнование. По крайней мере, в этом мире.
Источник для размышлений: т 10, гл. 1 Едена - о статистике
Греция
Континент, №73, очерк Мишеля Ставру - к концу 19 в. новогреч. г-во около пятой части всех греков бассейна. “Великая идея” -мечта о восстановлении правосл. империи - в 1922 “Великая катастрофа” в Малой Азии - крах эллинизма. Изгнание из россии и Египта греков - в Грецию. Теологич. немота. К концу второй мировой братства и мирянс. организации, возникшие в наале века, оживляются - параллельно с офиц. Цекрковью - кружки по изучению Библии, евангелизация, катехизация - по образцу протестант и католич. миссий, наводнивших стнрану в 19 веке. Схоластизм в богословии. рупнейшее из братств Зои - Жизнь. сотни тысяч людей из всех слоев об-ва, включая армию и прав-во. С 60-х годов валияние уменьшилось. разочарование в них либералов. В диктатуру 67-74 привлечены к пропаганде “греческой христианской цивилизации”. Нпапротив, движение молодых интеллектуалов за возрождение - в тч Яннарас. Иконописец Фотис Кондоглу. Перевод на греч русский эмигрантов - Флоровский, В. Лосский, шмеман, Мейендорф сильнее влияние. И католич. патрологи - Бальтазар, Любак, Даниелу, Конгар. Кроме Яннараса - Зизиулас, Иоанн, ныне митр Пергамский. Никос НиссиотисЮ, Панайотис Неллас. С 70-ъ возорождение афонского монашества, наплыв молодежи и инетллпгенции, а были раньше в основном идиоритмы. Лидеры иг Ставроникиты ор Василий Гондикакис, о Эмилианос, мрь Симонопетра. Сегодня все 20 крупных афонских монастырей киновиальные. Диалоги греч. коммунистов с богословами. Впрочем, большинство епископов и клира нечувствительны к “неоправославию” - Яннарас против этого термина, но он есть.
Церковь завоевала Европу, взяв на вооружение двоеверие [дать ссылку на более подробное освещение в своем месте - веке, видимо, в 8]. Она согласилась сосуществовать с языческой верой при условии, что та откажется от обрядов и слов, будет использовать христианские обряды и христианские слова. Для этого христианские церкви стали ставить на месте уничтоженных языческих, для этого развили культы, которых не было ранее (почитание мощей, обряды освящения полей и всего материального мира) и которые удовлетворяли тем же потребностям, что и языческие магические обряды: почувствовать себя защищенным, исполнившим обязанности по отношению к невидимому миру, получившим помощь свыше для земного процветания. Одновременно христианство продолжало наступать на язычество на самом высоком уровне — богословском, в проповедях, в пастырской практике, и за полтысячелетия добилось того, что двоеверие начало уменьшаться, языческое мировоззрение стало исчезать и введенные для компромисса с язычеством обряды стали уже всем казаться странными и вызывать протест у христианского народа, забывшего, ради чего те были введены.
Человеческий дух, однако, ответил христианству тем же: европейская цивилизация взяла у христианства и многие формы, и, что еще удивительнее, многие мировоззренческие устои, и преобразила их. Христиане постоянно ворчат на современную цивилизацию, обвиняя ее в безбожном гуманизме, который, мол, должен рано или поздно рассыпаться без Бога и превратиться в открытую гнусность. Но ничего такого не происходит, и даже страшный опыт мировых войн двадцатого века оказался в конечном счете упрочивающим гуманизм, а не христианство, ибо не христианство, а именно европейский гуманизм активно боролся и победил нацизм. Удивительным образом, секулярная цивилизация преспокойно удерживается от падения в пропасть безнравственности. Более того: она спокойно исповедует двоеверие, перейдя от ярого антихристианства к мирному сосуществованию. Каждый член этой цивилизации может верить и в Христа, и быть членом секулярного мира. Это даже как бы не двоеверие, ибо секулярная цивилизация не требует веры в себя. Она удовольствуется тем, что основывается на глубоко подсознательных, но тем более прочных, мировоззренческих посылках, на которых неизбежно стоит и всякий современный христианин.
Многие христиане мучительно переживают такое положение. Им кажется, что они попали в страшную ловушку, при которой вера лишена возможности быть всеохватывающей и вставлена, словно драгоценный камень, в совершенно иную по природе своей оправу, в корону не Христа, а антихриста. Каждый их шаг предусмотрен современной цивилизацией, и самый страшный бунт, протест или бегство, бойкот заранее разрешены, для них приготовлено уютное место. Можно этим возмущаться, но и возмущение разрешено. Если современный мир - антихристианский, то антихрист приуготовил Христу почетное место и вовсе не требует отречения от Него. Правда, все равно некоторые христиане (пускай их и меньшинство) начинают страдать манией преследования и выискивают в современном мире тайный заговор против христианства [отсылка к Роузу и диспенсациолистам]. Но заговора такого нет, и в этом-то проявляется уникальная, новая, творческая цивилизованность современной цивилизации.
Две трети католиков мира жили в воюющих странах. 124 миллиона - в странах Антанты, 64 миллиона - в странах Тройственного союза. Большинство католиков в странах, оставшихся незатронутыми войной, находились под влиянием пропаганды Антанты. - Еден 10, 35. Так что изначально Папа находился не в равновесном положении.
По пятнадцатой, секретной статье Ватикан исключался из всех мирных переговоров. В Ватикане об этом узнали уже в конце 1915 года, а 28 ноября 1917 года большевики еще и опубликовали договор в “Известиях”. - Еден: 10, 40.
1922, 30 октября. Муссолини становится министром-президентом.
После установления режима генерала Николая Пластираса “под воздействием франко-масонского модернизма двух ведущих церковных иерархов -- Вселенского Патриарха Мелетия (Метаксакиса) и архиеп. Афинского Хризостома (Пападопулоса) Греческая церковь приняла Григорианский календарь. Большинство (?) поместных церквей не последовало ее примеро, но в Греции лишь афонские монахи и некоторые миряне не приняли реформу, а все греческие епископы согласились.
Ист.: статья в Суздальском паломнике # 21, 1995, с. 11-15, а там ссылку на сочинение “Исторический обзор Старостильного движения в Греческой Церкви”, 1983 г.
1925, 3 января. Муссолини справляется с кризисом Маттеотти и начинается фактическое сооружение фашистского режима, особенно оформленное декретами ноября 1926 г. 1926, 5 августа - начались переговоры, приведшие к Латеранскому договору.
1929, 10 февраля. Латеранский договор.
Ватикан впервые назван “государство”.
1931, март - начало конфротации режима Муссолини с папством - кампанию открыли нацисты обвиняя Католическое Действие во вешательстве в политико-социальну сферу.
В двадцатом веке Церковь столкнулась с тоталитаризмом - в его фашистской или коммунистической формах. Само слово "тоталитаризм" родилось в пылу борьбы с ним. Когда явление это было побеждено, оказалось, что никогда тоталитаризм не мог действительно "тотально" поработить себе все сферы жизни общества. Но тоталитаризм пытался этого добиться. Он был светским, секулярным вариантом церковного триумфализма. Как и триумфализм, тоталитаризм пытался подчинить себе действительность, создав такую словесную модель мира, в которой все казались ему побежденными той или иной тоталитарной идеей.
Сергианство и подобные ему явления на Западе были трусостью: христиане испугались тоталитаризма. То была трусость не за себя, а за Церковь: ее-де можно уничтожить. Двадцатый век показал, что это невозможно ни при какой технике репрессий и идеологической обработки. Тоталитаризм даже в расцвете своем подлинно тотального господства над обществом добиться не мог и, видимо, в силу осуществления тоталитаризма через людей, это принципиально невозможно. Так что христиане испугались самих себя, таящихся в себе потенций к тоталитаризму, спроецировав их на других и не поняв, что потенции одно, а реальность - другое. Это был благородный страх, страх за Церковь, но благородство это было достаточно маловерным. То была не ересь - ортодоксия, но ортодоксия слабая в коленях.
Когда папу обвинили в том, что он связался с революционным движением Муссолини, он ответил: “Но ведь эта революция произошла легально, под надзором короля!” А когда произошла первая стычка с фашистами после Латеранских соглашений, он вокликнул: “Для спасения нескольких душ и устранения еще большего зла у Нас хватило бы мужества вступить в переговоры с самим дьяволом”.
Ист.: Stehle, 293
1935: Образование Флоринского синода. В этот день состоялась хиротония четырех архиереев тремя греческими иерархами, митрополитами Германом (Мавроматисом), Хризостомом (Кавуридесом) и Хризостомом (Димитрием), которые в 1935 же году покинули официальную Греческую Церковь как еретическую--старостильную и образовали отдельный Синод, положив начало независимой старостильной иерархии. Идея митр Хризостома Флоринского состояла в том, что новостильники лишь были потециальными раскольниками.
Вожди фашизма по-разному относились к христианству. Главный пропагандист - Йозеф Геббельс - предпочитал как-то использоваться христианство. Он ругал его за леность, Лютера в частность за недостаточную революционность. Он сказал: "Национал-социализм должен стать государственной религией немцев. Моя партия - моя церковь". Но Геббельс считал оптимальной тактику: "Не партия против христианства, а объявить себя единственно подлинными христианами" (23 февраля 1937 года). Борман просто ненавидел всякую религию. Гесс увлекался астрологией и оккультизмом (после его измены колдунов и предсказателей стали уничтожать). Гиммлер считал необходим обожествить Гитлера. Гитлер был, как ни удивительно, бесстрастнее и прагматичнее их всех. 1 сентября 1928 года он два часа говорил "о невозможности осложнять движение религиозными вопросами". Это означало: использовать Церковь, когда совсем уж необходимо, но в конце концов истребить ее. Он не разрешил Геббельсу издавать церковную газету для фронтовиков, хотя институт войсковых капелланов отменен не был. Лично Гитлер восхищался античной религией: за ее красоту, ясность, свет.
29 мая 1936 в Германии был начат огромный процесс против группы католических священников. Они обвинялись в гомосексуализме. Гитлер считал необходимым обвинить Церковь в том, что для нее характерны извращения. В системе гестапо - главном имперском управлении безопасности - был создан отдел во главе с Адольфом Эйхманом (казнен в Израиле за истребление евреев). В этом отделе было два подотдела: первый - по делам Церкви, второй - по еврейскому вопросу. Однако Гитлер остерегался истреблять Церковь. Организуя вереницу процессов, он хотел шантажировать ее, уговаривая католиков принять участие в борьбе с большевизмом.
31 октября 1936 года фашисты прекратили процессы против католической Церкви. Начались переговоры Гитлера с известным проповедником Фаульхабером. И, действительно, 19 марта 1937 года Ватикан издал энциклику против большевизма, которой добивался Гитлер. Она начиналась словами “Божественное искупление” и в ней решительно осуждался коммунизм. А 14 марта 1937 года Ватикан издал энциклику “Со жгучей заботой”, которая читалась в католических храмах Германии 21 марта, когда праздновался Вход Господень в Иерусалим. 28 марта появилась третья энциклика, осуждающая преследования Церкви в Мексике “Нам хорошо известна”. Всем сестрам досталось по серьгам: и нацистам, и коммунистам, и воинствующим гуманистам-атеистам.
Первоначальный толчок составлению энциклики “Со жгучей заботой” дали сами германские епископы в своем обращении к Папе, которое было принято 18 августа 1936 года на епископской конференции в Фульде. Черновой текст энциклики составил Фаульхабер, Папа Пачелли добавил от себя оценку нацизма как исторического явления, а не просто как некоей угрозы для церковных школ (именно школы были институтом, от которого Католическая Церковь не могла отказаться и которое пытались уничтожить и нацисты, и коммунисты). Папа подробно объяснил, почему нацизм ведет войну на уничтожение против христианства.
“Объединение людей в общество занимает существеннейшее и почетное место в упорядочивании мира. Но самые разные люди срывают расу, или народ, или государство, или государственное устройство, или исполнительные институты политической власти, или другие основные для общества части светской иерархии ценностей с их места, делают их высшим мерилом всего, даже и религиозных ценностей, обожествляют их и служат им словно идолам, они извращают и подменяют сотворенный Богом и Богом управляемый порядок вещей”. Человек обладает “как личность правами, данными ему от Бога”, и эти права не должны нарушаться никаким “вмешательством со стороны общества”. Конкретным поводом к произнесению этих слов послужила борьба за сохранение церковных школ. Но, будучи произнесены, они стали означать нечто неизмеримо более важное.
Все три пострадавшие стороны внимательно прочли документы и каждая сторона решила, что осуждена суровее других. Каждая сторона сочла это несправедливым и стала возмущаться. Коммунисты очень обиделись, что нацистов не “отлучили от Церкви”. Действительно, Папа не сжег всех мостов для переговоров с нацистами. Но коммунисты сами сожгли все мосты еще в 1927 году, когда категорически отвергли любые предложения Ватикана, готового на любые уступки при условии разрешения преподавать основы веры. Советские законы категорически запретили говорить детям о Христе, молиться с ними у себя ли дома или в храме. Возмущаясь, коммунисты не заметили, что антинацистская энциклика относится и к ним. Так удалось забыть, что Папа противопоставил идеям возражения, которые надо бы рассмотреть по существу. Но собственные идеи не подвергалась даже мимолетному сомнению, и начинать разговор по существу никто и не думал.
2 апреля 1937 года Гитлер объявил, что "идет в атаку на Ватикан". Церковь была обвинена в сговоре с коммунистами - в апреле же был организован суд над капелланом Россентом, обвинявшемся в связях с компартией Германии. 12 мая 1937 года Гитлер и Геббельс говорили о проблеме церкви. Гитлер заявил, что "не собирается превращать партию в церковь. И сам не собирается возноситься до Бога. ... Мы должны согнуть церковь и превратить ее в нашего слугу. Целибат отменить. Экспроприировать церковное имущество. Запретить изучать теологию до 24 лет. Этим мы отнимем у них лучшую смену. Монастыри распустить".
3 июля 1937 год был посажен в тюрьму - до конца войны - пастор Мартин Нимеллер, который вместе с большинством протестантского духовенства приветствовал вступление Гитлера на пост рейхсканцелар, но вскоре отказался признать духовную властьнацизма и возглавил "церковь исповедников", отколовшуюся от смирившийся перед фашистами иерархии. Эта церковь осудила и антисемитизм, и антихристианство режима. В 1937 году было арестовано 807 членов этой церкви. Геббельс возмущался тем, что Папство высказалось против расизма итальянских фашистов. Впрочем, только истребление евреев проводилось неуклонно. Истребление христиан было отложено: "После победы нам легко будет путем одной генеральной чистки преодолеть все трудности" (Геббельс, 18 августа 1941). Поэтому серьезных репрессий против Церкви не разворачивали.
Елена Ржевская. Геббельс. Портрет на фоне дневника. М.: Слово, 1994. С. 83, 312, 219 175
Так же Григулевич И.Р. Папство. Век XX. М., 1991.
Цитата из энциклик по Едену, том 10, с. 74.
1939, 24 августа. Папа призывает к миру.
“Кто ставит на мир, ничего не теряет. Кто ставит на войну, может потерять все”. (Еден, 10, 31).
продолжение 1935
Среди рукоплоложенных был афонский монах еп. Матфей (Карнатакис). Он вскоре стал настаивать на том, что новостильная цвь впала в ересь и безблагодатна. Этот спор вяло тянулся до 1943 года, когда митр. Хризостом Кавуридес (Флоридская кафедра) прервал общение с первоиерархом старостильников митр. Германом и сам был признан первоиерархом и архиеп. т.н. Флоринской юрисдикции. К нему присоединился и еп. Матфей, но затем вышел из этой юрисдикции. К Флоринской юрисдикции примкнуло большинство старостильников.
В 1948 г. еп. Матфей единолично совершил хиротонию четырех новых епископов, положив начало третьей юрисдикции, наиболее строгой и фанатичной из старостильных, именуемой Матфеевской. Эта группа отличается крайним эсхатологизмом - кроме Матфеевской юрисдикции более нет на земле православной церкви, почему и допустимо ему было совершить единолично хиротонию. В мае 1950 г. после смерти архиеп Матфея архиеп Хризостом Кавуридес внезапно согласился с его тезисом о безблагодатности новостильников, но раскол все же преодолен не был. В это же время началось гонение на старостильников со стороны офиц Церкви и греч. гос-ва.
1955: Флоринский синод получает преемство от РПЦЗ.
В сентябре 1955 г. умер архиеп Хризостом и Флоринский Синод, лишившийся единственного архиерея, обратился за каноническим преемством к РПЦЗ. В декабре 1960 г. вопреки воле первоиерарха РПЦЗ митр Анастасия архиеп Серафим Чикагский (Иванов) и румынский еп Феофил (Ионеску) совершили тайную хиротонию еп Акакия (Панаса), ставшего первоиерархом и архиеп Акаием 1, возглавившим Флоринскую юрисдикию. Матфеевский синод не признал эту хиротонию на том основании, что Феофил следовал новому стилю в своем собор в Детройте. В 1962 против воли того же Анастасия архиеп. Леонтий Чилийский и Акакий I поставили еще трех епископов. Из них через год Авксентий (Пастрас) стал преемников умершего Акакия. Тогда же был хиротонисан племянник Акакия I Акакий II (Панас). В 1969 г. после смерти митр Анастасия Синод РПЦЗ признал законность всех этих хиротоний и установил общение с Флоринской юрисдикцией. В 1971 Синод РПЦЗ пытался помирить Матфеевскую и Флоринскую юрисдикцию, совершил хиротесию митр. Матфеевской юрисдикции Каллиста Коринфского и Епифания Китионского архиеп Берлинским Филофеем и еп Константином Брисбенским.
Но в феврале 1976 г. Матфеевский синод прервал общение с РПЦЗ, а еще до этого - с Флоринским синодом. В ответ и Синод РПЦЗ прервал общение с матфеевцами, тем более что матфеевцы вели себя совершенно независимо и перерукополагали священников РПЦЗ, ставя их в епископы.
Точнее, догмата о телесном Вознесении Богородицы на небеса.
1970: Революция Иисуса
Задержка в восприятии церковной средой событий конца 60-х: лишь в начале 70-х появляется новый образ Христа - не ласковый и нежный Иисус буржуа: а Иисус рпадикалов, революционеров, которого изображали богословы освобождния на плакатах вместе с Кастро и Геварой. - Янси, 14
Иисус с бородой и усами, которыми были запрещены, к примеру, во многих консерваивных амер библейских школах. Фильм Пазолини сюда же. Антиматериалистич, антилицемерное, за мир и любовь.
1979: Отделение (от флоринцев) Киприанского синода.
см. 1943
В 1979 году первоиерарх флоринцев Авксентий исключил ряд епископов из своей юрисдикции и рукоположил новых. В ответ митр. Каллистос (не исключенный) отложился с еп Антонием Мегарским и рукоположил в феврале 79 сразу восемь новых епископов. Он надеялся ввести их в флоринский синод и так возобладать над авксентием. Но у Авксентия оказалось больше сторонников, он изгнал Каллиста с его новопоставленными епископами, и так возник третий греческий синод, возглавляемый сперва мир. Каллистом, затем митр. Антонием, затем митр. Киприаном. Этот третий синод вошел в контакт со старостильниками в Румынии и в молитвенно-литургич. общение с ними - признак открытости и к новостильникам, сравнительной. В общение с синодом Христосма Киузиса (см. ниже) не входят, рукоположили для Болгарии еп Фотиядля старостильников.
1986 год: образование Авксентиевского (Бостонского) Синода. В конце 1985 года архиеп Авксентий был низложен, и в начале 1986 г. на его место был выбран митр Хризостом II Киузис - произошло объединение двух групп, всего 17 архиереев. в январе 86 их собор лишил сана митр. авксентия. Тот этого не признал и остался с маленькой группой людей, в основном, в Бостоне. В России они поставили в епископа архм. Гурия. Синод Хризостома Киузиса (Флоринский) сейчас считает новостильников безблагодатными. Синод митр. Киприана считает их благодатными.
Налицо четыре группы, самый радикальный синод Матфеевский, многочисленный и более мягкий Флоринский с Хризостомом 2, синод Киприана - наиболее открыт новостильникам и РПЦЗ, и Авксентиевский в Бостоне.
Ист.: статья в Суздальском паломнике # 21, 1995, с. 11-15, а там ссылку на сочинение “Исторический обзор Старостильного движения в Греческой Церкви”, 1983 г.
(начало феномена в XI веке).
Если девятнадцатое столетие стало веком колонизации, попытки Запада соседствовать с другими через вхождение в чужой дом, то двадцатое столетие стало веков не просто деколонизации, но, во второй своей половине особенно, веком обратной колонизации. Запад невероятно широко (по меркам мировой истории) открыл себя иным культурам, внутри собственной культуры стал последовательно и сознательно организовывать пространство, где могли бы существовать все так называемые “меньшинства” -- национальные, сексуальные, языковые. Если в девятнадцатом столетии европейцы стремились к тому, чтобы жить меньшинствами, анклавами в колонизированных странах, то теперь они создали культуру, благоприятную для меньшинств других.
Другим-то (гомосексуалистам, африканцам, либералам) Запад все равно продолжал казаться угнетателем, который чего-то недодает, жирует на чужой счет. С точки зрения бухгалтерии и тех этических норм, которые приняты самим недовольными, это несправедливо. Сами гомосексуалисты, африканцы, либералы, если бы у них была своя территория, никогда бы не дали другим столько, сколько получают сами. Они придерживаются обычной эгоистической морали, которая характерны для абсолютного большинства культур. Тем не менее, в их гневе есть правда: Запад имеет очень много, в том числе и материальную выгоду, только имеет он ее не от эксплуатации, а именно от своей цивилизации, в которой терпимость и способность делать чужое, иное катализатором собственного развития.
(начало - 17 век, появление в Церкви архаического как принципиальной установки)
Западная (включая славянскую) цивилизация двадцатого века в целом была ориентирована на постоянное обновление культурных форм. Однако часть культурных форм сохранялась в стабильной форме, подчеркнуто архаичной, причем архаичность в данном случае символизировала стабильность, вечную неизменность форм. Формы эти все восходили к одному и тому же времени: XV-XVII векам: карнавалы, церковное богослужение, рисунки карт, форма шахмат, традиции военных парадов, фольклор. Само понятие архаичности ассоциировалось с культурными формами именно тех столетий, когда формировалась культура Нового времени, не более ранними и не более поздними. Более ранние воспринимались уже как глубокая древность, а в более поздние времена именно эти формы были оставлены все потока развития.
Значительная часть архаических форм просто не обсуждалась обществом, а просто принималась как неизменная часть культуры, слишком маловажная и элементарная, чтобы искать в ней прогресса (шахматы). Некоторые формы воспринимались как ценные именно своей архаичностью (карнавалы, фольклор). Церковные формы долгое время составляли именно последнюю категорию. Оправдывали это тем, что само содержание религии находится вне временного потока, вечно, поэтому и не подлежит изменению; правда, это объяснение было далеко не рациональным, потому что неизменным форма религиозного культа стала лишь в довольно строго определенный момент (в Католической Церкви -- после Тридентского собора в XVI веке, на Востоке -- чуть раньше). Еще менее рациональным было уверение, что просто к XV (или XVI) столетию развитие исчерпалось, все, что следовало совершить, было совершено. Требовавшие возобновить изменяемость церковных форм подчеркивали, что это -- всего лишь формы, что они менялись на протяжении веков параллельно с изменениями в духовной жизни, и странно останавливать этот процесс хотя бы на время, да еще принципиально.
Однако исторические соображения представляются второстепенным. Главным последствиям архаизации обряда было то, что религиозная сфера становилась резко обособленной от повседневной жизни, -- ситуация редко встречающаяся в истории религии. Некоторая архаизация, подчеркивающая сверхличностный аспект веры, присутствует в ней всегда. Однако в столь быстро развивающейся культуре как европейская стабильность церковной сферы приобретала другое значение, ставя ее в один ряд со сферами поведения игрового, неестественного, не интересного для творческих способностей человека.
Борьба за литургическое обновление стала в сущности борьбой за перевод Церкви из сферы карнавалов, фольклора, шахмат, -- игры в сферу действительности, в сущностью, частью борьба с секуляризацией. В некоторых церквах эта борьба увенчалась успехом, в некоторых шла с отставанием, легко объяснимым периодами гонений, когда речь шла о простом выживании и пребывание в сфере игры помогало уцелеть Церкви. Но даже там, где с архаизацией было покончено и христиане и внутри церковных стен зажили привычным во внецерковном мире темпом и стиле, секуляризация побеждена не была. Церкви, покончившие с архаизацией, лишились многих верующих, которые искали в ней именно убежища от действительности, приобрели же далеко не всех “современных” людей. Ожидавшегося реформаторами взрыва численности или роста влияние Церкви отнюдь не произошло. Выяснилось, что секулярное общество не приемлет Церковь не потому, что та недостаточно разделяет декларируемые идеи этого общества или его стиль поведения, а просто потому, что это общество -- секулярное, принципиально изолированное от Церкви и не принимающее ее даже в случае мимикрии под свой стиль.
Христианство в Индии
Хамби. Индийские христиане: кто они и куда они идут? - Символ. № 1. Янв. 1979. С. 107-114.
Статья 1978 г. Из 600 млн. 15 млн христиан, второе меньшинство после мусульман - 65 млн. 8 млн католиков, 6 млн протестантов, 1,2 млн православных нехалкидонцев. Большинство на юге - четыре штата, дравидские языки, отличные от индо-арийских. Сто католич еп. Три католич общины с разной обряднростью:
сирийско-малабарская - залдео-малабарская,2 млн., 2 митрополии, 14 епархий, в осн в штате Керала - из 22 млн жителей 5 млн христиан. Долгое время латинизировалась насильно - не хватает лишь патриархии чтобы стать автокефальной.
католики маланкары - возникла в 1930 г - 150 тыс верующих - обряд восходит к сирийско-антиохийскому - тоже штат Керала, ее появления вызвало обновление литургии и у Халдео-малб. В 1930 г 2 епископа из сирийской правосл церкви пришли к католицизму из-за ее внутр раздоров - начали движение объединения - что ухудшило отношения католиков с дохалкидонцами.Потом пришло еще 4 епископа.
Латинская - около тысячи миссионеров, 6 тыс свящ., 3,4 тыс иеромонахов, 34 тыс монахинь - 122 учебных заведений
Успех проповеди латынцев - среди бывших коренных жителей индиии, гонимых в горы.
Тереза из Югославии - с 195о года - начала в Калькутте - считает, что все равно нужны общественные перемены, как и более личная любовь - сестры Миссионеры милосердия, белые сари с голубой каймой.
Между 1958 и 1976 сирийцы прекратили распри, но с 76 опять поссорились, так что фактически раскололись на церковь большинства - автономную и другую, в ведении Дамаска перешедшую, 1 млн. человек - две пятых всех православных.
Апокалиптика
Boyer Paul. When Time Shall Be No More: Prophecy Beleif in Modern American Culture. Cambridge, Mass.: The Belknap Press of Harvard University Press, 1992. 469 pp.
апокалиптические настроения распространены шире, чем кажется - сотни тысяч бестселлеров о кризисе мира, о конце мира - с 45 года такие идеи вспылвали в связи с атомной бомбой, образованием Израиля ?всемирное еврейство/ СССР, глобализация информационных систем и финансов. Однако на практике есть какая-то педаль, которая у большинства срабатывает - например, Рейган видел отношения с СССР вполне в апоклиаптических рамках, но предложил разоружение, а не войну - маргинальные группы не в счет. То есть разрыв между массовыми настроениями и массовым поведением.Люди продолжают участвовать в системах, которые, как они думают, контролируются антихристом - бизнес.
Rev in: Church history. vol 62 #3 - Sept 1993.
Банашек
20 век
Банашек 3/2 том -
Лев 13 - ученый, политик в отличие от Пия 10, своего преемника, который был реформатором и святым
оба папы считали врагами Церкви радикальных либералов, демократов, социалистов и масонов,
а Пий Х еще и модернистов
Лев 13 - хотел всех понимать и быть понимаемым всеми. Вывел папство из изоляции, его стали слушать и не католики.
борьба с масонством. Патологический антикатолицизм великого магистра Адриана Лемма - не представителен, правда, для всего масонства.
Антиклерикализм либералов
Еп. Тревирский Михаэль Корум - покровитель бывшего масона Габриэля Йоганд-Пажера - Лео Таксиль его псевдоним - раскрытие якобы тайн масонства, под псевдонимом доктор Батай его друг Шарь Гак оп Дьявол в 19 веке - осмеяние католиков на антимасонском конгрессе 1896 г.
1898 - царство голода в Италии - высокие цены на хлеб - организация катооликов в политич силу под руководств о Ромоло Мурри, инициатора христ демократии
Лев 13 за демократию против социализма
и Лев 13 и Пий 10 гнули линию на подчинение инициатив мирян епископату.
итальянский премьер Франческо Криспи вознес Бруно как жертву инквизиции - символов своего антикатолицизма
1911 - итальянцы основывают лигу христианской демократии
В 1912 - писали, что 20 лет назад Кельн был немецким Римом, а теперь на Пасху приходит лишь 20 процентов рабочих.
лаицизация Франции - на выборах в парламент 1902 г. победил демократич антиклерикальный блок - во главе доктор и бывший семинарист Эмиль Комб - 903 запрет монастырей, еще ранее закрытие 14 тыс школ - демонстрации католиков против этих законов в Нанте и Лионе, расстрел и кровопролитие.
Падение Комба в 905 не изменило ситуации, премьер Бьенвеню Мартен провел закон об отделении Церкви от государства - 9 12 905. Ссистема зарегистрированных общин, которым отдаются культовые здания - епископы не при чем.Пий 10 во энциклик Грависсимо оффицио 10 8 1906 запретил контакты с этими общинами.
Церковь не умерла от отделения, как боялись, а враждебность к ней ослабла.
Повысилась активность католиков: иезуит Анри Леруа основал журналы Общественное движение и Ревю католик интернасьонал. Папа поддерживал их.
В США проблемаэмигрантов - блаж итальянка Франческа Кабрини ум 1917 - орден миссионерок Наисв. Сердца Иисусова - помощь мигрантов. Проблема национальных приходов. Уход в Утрехтскую юрисдикцию нескольких священников - о Станислав Каминский , о Стан Козловский из Чикаго - народный язык в литургии. Рознь поляков против ирландского епископа.
Американизм - идеолог Джеймс Гиббонс, ум 1921, с 1868епископ и писатель, кардинал, и Джон Ireland ум 1918, епископ суффраган. Папский примат, но ответственность еп-па за местную цвь. Понятие американизма родилось во Франции в споре о биографии основателя паулинистов Исаака Гекера, умершего в 1898. О Феликс Клейн заговорил об американском пути как примере для Франции. Лев 13 назвал американский путь не лучшим. Осудил превознесение активности над созерцательностью,
ненависть индейцев в Мексике к испанцам
Порфирий Диас 84-912: секуляризацция, терпимость по экономич причинам и масонство - Диас сам бывший семинарист
не провел отделения цви от гос-ва. В 910 католики составляли 99,16 процентов из 15 млн населения. Расизм к индейцам - которые стали источником пролетариата
Серия конгрессов,начиная с 1903 в Пуэбло - занимались активно соц-пол вопросами. О Игнацио Агиляр - чтобы и цвь от алтаря давал на благотворительность
Революция Мадеры 913
мадеристы не стояли в активно антиклерикальной позиции.
Турция султае Абд-уль Хамид 2 1876-1909, реформа, нарушила конституцию 1876 о нзавис православия, турецкий вариант культуркампфа. Патриарх Иоахим 3 1878-1884, 1901-1912, протестовал, контакы с англиканами, старокатоликами, против униатских планов Леона 13 и Пия 10. Анфим 7 1895-1897 энцикликой осудил папские поползновения. В 1901 г. 78 метрополий и 3 милн православных. Афон - 6300 человек.
Антиохийский патриархат до 1851 управлялся из КП греками, что вызывало неприязнь сирийского духовенства. До схъизмы лдошло в 1899 году, когда при российской помощи сириец патриарх Мелетий 2 1899-1906 и его преемник Григорий 4 1906-1928 откололись.
Иерусалимский патриархат финансировался из России, подчинялся КПлю. Неприязнь местных - арабоговорящих - к патриарху Дамиану 1897-1931, греку, низложен на соборе.
миссии - ы 1900 г. 61 в Африке - католич. 1913 иезуиты основываются в Токио университет.
библеистика Вигуру ум1915 - библия полиглотта, сульпицианин француз - оборонит позиция
итальянская реформа католицизма Джованни Геноччи ум 1926 библеист и прогрессист
Ромоло Мурри отлучен за модернизм, женился в 909, перешел в кранюю левую
поэт и писатель Антонио Фогазаро ум 1911, хотел соединить дарвинизм с католич догматами.
название реформкатолицизмус в 1898 придумал немецкий публицисит Йозеф Мюллер. Модернизм - там, гдже кончается фундамент Откровения и Костела.
Православные распри
Зинон - В кн.: Христианос. Вып. V. Рига: Международный Благотворительный фонд имени Александра Меня, 1996. - интервью И.Языковой с 147 “Мы ... вынуждены коснуться тех тем, которые едва ли не считаются запретными. Русские считают греков не вполне православными. Греки же не могут узнать свою Литургию у русских, говорят, что русские исказили византийскую традицию. Официально евхаристическое общение между нами есть, но настоящих братских отношений не существует, настоящей любви — нет. Все эти поместные патриархии, автокефалии после раскола с Римом постоянно друг с другом соперничали, -148- в первую очередь на национальной почве”
Постмодернизм
60-е поколение:
Постмодернизм - главный теоретик Жан-Франсуа Лиотар, автор книги “Постмодернистский удел”, 1979. До него американские лигвисты Ихаб Хасан, Пуарье описывали пм. на мат=ле лит-ры и языка, Лиотар пернес на культуру: крушение авторитетов, смешение высокого и низкого, общество, где все продается и покупается, значимость продукта, в тч. культуры, определяется спросом и ценой, Человек спасается в этом об-ве иронией (Лиотар называл это “активным нигилизмом”). Отстранение от 3 главных кодо культуры - модерн, реализм, маскульт. Дистанция к прошлому для обретения того, что было отвергнуто. Был троцкистом, в 68 приетствовал революцию, но потомразорвал с ним. Не признан в научной среде, властитель дум 70-80х гг. Русск. телеграф, 23.4.98, без подписи. Умер 21.4.1998.
Олсон (Thomas C. Olsen. The Real Reformers are Traditionalists. CТ,9.2.1998, 45-58): традиционалисты полагают, что открытость реформистов диалогу есть шаг к компромиссу, т.к. диалог означает, что вы готовы изменить свою позицию. Традиционалисты отвергают постмодернизм - с. 47 - враг, отвергающий абсолютность истины. Напр.: Gene Edward Veith. Postmodern Times. Crossway, 1994. - Постмодернизм как релятивизм асолютный - Ричард Рорти например. CT, 9.2.1998.
Реформисты - ПМ как нечто более широкое чем деконтруктивизм или релятивизм - Постмоденизм как тяга к холизму - целостности в жизни и мысли - отвержение модернитской одержимости анализом и рацинализмм как методом открытия. ПМ признет значение веры для мышления. В ПМ видят друга по борьбе с рациоализмом Просвещения. ,Пример - Alasdair MacIntyre. After Virtue: A Study in Moral Theory. University of Notre Dame Press, 1984). Умеренные: renz, A Primer on Postmodernism. Eeerdmans, 1996. CT, 9.2.1998.
Eiina?aaoeci e eeaa?aeeci
Таблица на с. 57 - CT, 9.2.1998.: в консервативных конфессиях большинство духовенства считает себя консервативнее конфессии в целом, в либеральых наоборот. Т.е. психология первична.
Диалог протестантов и католиков
CT, 9.2.1998.
Заявление католикови протестанто вв номере от 8.12.1997 - одобрительные отклики - протестанты за то, чтобы говорит ьо свободе применительо к воле человека, принимающего Христа (Лютер был бы категорчески против). Другой протестант - против: от католиов неотхемлемо (1) восприятие Библии лишь как чати традиции, а не единственного авторитета (2) предание выше Писания (3) идолопоклорство (4) искаженгие учени об искуплении (5) упование на систему таинств и дел. CT, 9.2.1998.
Мариолатрия
Мариолатрия - протестанткий ермин - Просьба к папе объявить Марию со-искупительницей, ходтайницей - обычное хр-ское служение - уже объявлялась, но не догматически, таковойЛьвом 13 и Пием 10. CT, 9.2.1998.
Джонсон
Johnson Paul. A History of christianity. Norwich, 1978. Peregrine House. Penguin Books. 556 P.
20 век
468 во Франции дрейфусары -Эмиль Комб и др - победив в 902 - отомстили франц катлицизму за его антисемитизм, повернув против цви в целом гос машину - навечно разрушен моноплизм цви в деле обазование, разорван конокордат. Госво не желало более быть нейтральным.
468 борьба европ католиков против республиканских форм правления ослабляла позиции католич цви в США - там все время боялись, что папа осудит американизм как ересь. К этому было близко при Пии 10. Пий - из бедной фамилии, необычно; первый папа с 16 века, достигший канонизации. Фаворитом на выборах был Рамполла, но того блокировал Пузына, архиеп Краковский, по поручению австр императора - традиция римской империи - за Рамполлу ан блок по просьбе франц министра ин дел голосовал франц еп-пат. Союз Пия с дел Валь - между реакционером и консервативным интеллект аристократом.
471 правительство Комба во Франции переусердствовало и пало, когда в министерстве военном обнаружили списки офицеров с пометками: Коринф или Карфаген - на основе масонской информации, коринфяне - масоны, годны для продвижения по службе; карфагеняне - чьи дети в религ школах, жены ходят на мессу. Это сыграло на руку самым воинственным триумфалистам в Ватикане - существует межднародный заговор жило-масонов. Компания против библеистов и церк историков, особенно либеральных. "Тот, кто что-либо понимал в этих вопросах, заступиться не мог - раз понимал, уже был под подозрением" (472).
Среди жертв - Альбер Лагранж, доминикнанец, основатель центра изучения Библии в Иерусалиме, Луи Duchesne, осуждена его История ранней Цви и его возражения Гарнаку. В 19077 кампания формализована декретом Lamentabili - выделено 65 положений "модернистской ереси". Американизма там не было. За ней - энциклика Pascendi dominici gregis, наложившая анти-модернистскую клятву на всех еп-пов, попов, учителей католических. Дель Валь создал анти-масонскую тайную организацию в Бельгии, доносившую на клир, во главе с монсиньоро м Умберто Benigni. Разгон мирянской политич активности в Италии, запрет ее письмом Валя 28 7 904 - роспущена Opera dei Congressi - серия клубов, обществ и союзов католиков. На его место 6 правая про-ватиканская\ группа, Azione Cattolica. В 1908 - запрет француз дух-ву вступать в находившуюся вне контроля иерархии францу христ-демокр группу Le Sillon, основанную Марком Санье в 898. При этом терпелась правая, хотя во главе атеист, Аксьон Франсез - она Damnabiliss, non damnandus - достойна осуждения, но не осуждена. 474.
475 В итоге в США увеличилось отчуждение католиков, в Англии весна католицизма сразу перешла в осень, массовых обращений и соединений с выс цвь не последовало.
476 к 914 г растерянность христиан - как справиться с новым знанием, в тч историч критикой. А общество - в духовной эйфории и триумфалистов было достаточно. Триумфалоизм и католич и протестант стоял на одном: "превосходство Запада - интеллектуальное, экономич военное и политич - будет продвинуто и укреплено, а хр-во останется в выгоде от западной силы, а запад будет стоять на хр-ве как основе мировоззрения и чаяний.
все развеяла первая мв. Начала заката монархии, легитимности, првиилегированных классов, либерального капитализма, доминации белой расы. Христианство не только не предотвратило войны - оно оказалось вторичным по отношению к патриотизму, в каждой стране встав на его сторону вплоть до кощунства. Стыд христианству - гм! Но по кр мере со злом прямо еще не ассоциировалось христианство; После войны - отчаяние сменило триумфализм, оборонная позиция. Но не просто в обороне, а продолжало отождествлять себя с властью, все перло на союз, маловерно боялось противостать явно даже антикатолич и антихрист власти - чтобы сохранить церк структуру. Слишком привыкла к дружелюбному гос окружению и не хотела возвращаться к положению гонимой, не верила, что выживет в оном.
481 Отсюда - союз с Гитлером, как католиков, так и в целом протестантов. Впрочем, веймарскую республику последние не любили за то, что та покончила с их привилегир положением и была недостаточно национальна - последнее минс и для католиков. Ненавидели либерализм и демократию больше, чем ненавидели Гитлера - епископы и не только они 482. Летом 933 Рим подписал конкордат с Гитлером, что обезоружило германских католиков. К тому же католики боялись лютеран. После евреев Гитлер собирался покончить с хр-нами. Сопротивлялись кроме единиц лишь свидетели иеговы. Презрительно отверг задоблюзов, хотевших создать националистич цвь. А у германских протестантов не было анти=государственной традиции вообще. Не протестовал никто даже 30 6 34, когда было убито много католич политиков и деятелей. Единственный жест протеста - жнциклика Пия 11 Mit Brenner Sorge - читаласьв вербное воскресенье 37 г. Нападала на госуд и расист установки наци, принята Гитлером как объявление войны - отклика не вызвала. Пий 12 после выборов в мае 39 сразу послал Гитлеру приветственную телеграмму, отказался поддержать Чехосл. Холуи.491. "Церковь отлучила католиков, которые завещали кремировать себя или которые участвовали в дуэлях; но она не запретила им работать в лагерях концентрационных или в лагерях смерти - в конце 1938 года 22.7 процента СС ыбли практикующими католиками". Провост Берлина Лихтенберг был одним из очень немногих католических священников, который действительно протестовал против еврейской политики Гитлера - умер в 43 во время перевозки в Дахау. Да в 43 прусский синод лютеранский указал, что уничтожение евреев против 5 заповеди - католики не позволили себе и этого. А ведь Гитлер уступал, когда протестовали - напр., отменил программу по эвтаназии из-за протестов еп Мюнстера Галена в 41 г. Но папа в еврейском вопросе не вмешивалась. Не понял, что наци более враги, чем даже коммунисты.
494 последний всплеск ревивализма в Англии в Уэльсе в 904-5 гг., лидер Evan Roberts, потом вдруг сошел в безвестность и движение исчезло. В США протест триумфализм сломался, победив в вопросе о сухом законе - когда против него проголосали выпивкой (это моя ремарка). У протест моральной теологии не было ответа на великую депрессию - курс рузвельта был поддержан демократами и католиками. Но в цифрах посещаемости все росло до 60 процентов в 1960 году. Оживление в академич протестантизме благодаря Барту - неотмирность христианства - но оживление послевоенное прямо противоположное по сути - отрыв от всякой догмы, абстрактная "вера в веру", в Бога. Масса сект и прр. С 60 г - постоянный упадок. В Британии - на поколение раньше, по мере распада империи, ибо народное хр-во там было связано с имперским чувством.
498 Рост миссионеров вплоть до войны - до все еще не было местного свящ-ва, и шанс был упущен. Нет духа пророчества. Боялись экзотики в церкви. Движение сепаратистских церквей в Африке. Ну, еще посмотрим. Притча о десяти девах:
500 "Было десять дев. Пять из них были белые и пять были черные. Пятеро белых были глупые, а пятеро черных мудрые, у них было масло в светильниках. все десять подошли к воротам, но пять белых дев получили такой же ответ, как богач... Белые будут просить омочить палец в холодной воде, но получат в ответ: "Никто не может править дважды"
По-моему, тот же национализм, только вывороченный, нечему тут умиляться.
503 - Пий 12 видел себя Луи 14, отождествлял папство с церковью. Но первый использовал масс-смедиа, популист - много принимал, давал советы по мельчайшим делам и разным областям, контакт с массами. Тридентский папа - против всякого экуменизма.
506 - Иван 23 - не хотел или не мог реорганизовать ватиканскую бюрократию - Шаг к об-ву от осуждения его. Диалог с марксизмом пытался - снял возражения папства против национ суверенитета - возвратился к соборной идее 15 века - но и тут тот же что в 15 веке дефект: собор все обсуждает эпизодически, а решает кто постоянные дела? Декрет 2 Ват о йви - фактич отрицание догмата о папской непогрешимости, ибо непогрешимым объявляется все тело Цви.
511 Павел 6 изъял из ведения собора целибат и пилюли - что полдрывало всю идею собора, раз важные вопросы ему не даются - Гумане витэ отпугнула левых, литургич реформа - правых 513. Впервые с 16 века падение числа практик католиков, вслед за падением числа протест и правосл
Папы
1878-1903 Лев XIII, Винченцо Джоакино Печчи. р 2 3 1810 в Карпьенто, 1853 кардинал, избр 20 2 1878, ум 20 7 1903.
1903-1914 Пий X, св. Джузеппе Мельхиоре Сарто, р 2 6 1835 в Риезе, 1893 кардинал, изюр 4 8 1903, ум 20 8 1914.
1914-1922 Бенедикт XV, Джакомо делла Кьеза /Чье?/ р 21 11 854 в Пегли близ Генуи, 1914 кардинал, избр ум.
1922-1939 Пий XI. Акилле Ратти. р 31 5 1857 в Дезио близ Милана. ... кардинал. Избр ум.
1939-1958 Пий XII Эудженио Пачелли. р 2 3 1876 в Риме, ...кардинал, избр... ум...
1958-1963 Иоанн XXIII Анджело Джузеппе Ронкалли, р 25 11 1881 в Соттоиль-Монте ...кардинал, избр ... ум...
1963-1978 Павел VI Джованни Монтини, р 26 9 1897 в Кончезио, 1958 кардинал, избр... ум...
1978 Иоанн Павел I Альбино Лучани. р 17 10 1912 в Форно-ди-Канале, 1969 кардинал, избр 25 8 1978, ум.
Библиография
20 век
Modern Christian Revivals. Ed. Blumhofer, Edith., and Randall Balmer. Urbana and Chicago: Un. of Illinois Pr. 1993. Pp. 232.
Bendiscoli Mario, La politica della Santa Sede (1918-1938), Firenze 1939.
Doyle Charles Hugo, The Life of Pope Pius XII, New York 1945.
Townsend Waud L. The biography of His Holiness Pope Pius XI, London 1930.
Америка
Cronin Bernard Cornelius, Father Yorke and the labor movement in San Francisco. 1900-1910, Washington 1943.
Martin Marty. American Religious History in the Eighties: A Decade of Achievment. - библиография с аннотациями. Только о США!
In: Church history. vol 62 #3 - Sept 1993.
Англия
Bennett, G.V., and Walsh, J.D., eds., Essays in Modern English Church History. L., 1966
Африка
Webster, J.B., The African Churches among the Yoruba 1888-1922. Oxford 1964
Греция
Н.П. Святая гора Афон. // ЖМП. 6 1952. 41-54. [О раздорах с греками]
Италия
Канделоро Д. Католическое движение в Италии. М., 1955.
Шейнман М.М. Ватикан между двумя мировыми войнами. М.-Л., 1948.
Binchy D.A. State and Church in fascist Italy, London 1937.
Falconi Carlo, La chiesa e le organizzazioni cattoliche (1945-1955). Torino. 1956.
Jemolo Arturo Carlo, Chiesa e Stato in Italia negli ultimi cento anni, Torino 1952.
Mazetti R., Memoire de don Zeno e di Nomadelfia. Parma. 1956.
Мексика
Бонч-Бруевич В.Д. Борьба с католической церковью в Мексике. М., 1927.
Франция
Godin H, et Daniel J., La France - pays de mission? Paris, 1950.
Les pretres-ouvriers. Documents. Paris. 1954.
Гитлеризм и Церковь:
Bentley, James, "British and German High Churchmen in the struggle against Hitler", Journal of Ecclesiastical History, 1972
Conway, J.S., The Nazi Persecution of the Churches, 1933-1945 L 1968
Lewy, Gunter, The Catholic Church and Nazi Germany NY 1964
Экуменизм
Gairdner, W.H.T., Ediburgh 1910: an account and interpretation of the World Missionary Conference - Edinburgh and L 1910
Иоанн XXIII
Hales E.E.Y., Pope John and his Revolution L 1965
Непонятно:
Jordan, E.K.H., Free Church Unity: A History of the Free Church Council Movement, 1896-1941 L 1956
Tusell Javier and Genoveva Garcia Quiepo de Llano. El catolicismo mundial y la guerra de Espana. Madried: Biblioteca de Autores Cristianos. 1993. Pp. 384. Рец.: The Catholic Historical Review , vol. 82 (1996), 2.
Гражданская война в Испании повлияла на католиков всего мира, особенно гонения на Церковь в 1936 г., поддержка басками-католиками Республики и, наконец, пастырское письмо испанских епископов 1937 г. в поддержку Франко. Авторы считают, что в самой Испании религиозный вопрос не был первопричиной войны, но гонения на Церковь побудили большинство испанцев занять сторону Франко. В любом случае, это справедливо по отношению к католикам США и европейских стран (в России ведь гонения на Церковь не заставили большинство русских встать на сторону контрреволюции). Во всех национальных католических церквах обострился конфликт между националистами и анти-националистами (меньшинством). Во Франции национлистам противостояли Маритен, Бернанос, Мориак, Мунье. Те, кто выступал против национализма, главным в конфликте считали не религиозный, а социальный вопрос, почему считали возможным требовать нетралитета. В целом, война отбросила католиков назад, отдалив перспективу интеграции в демократические институты и обострил (в США и Англии) отношения с протестантами.
Dietrich Donald J. God and Humanity in Asuschwitz: Jewish-Christian Relations and Sanctioned Murder. New Brunswick, New Jersey: Transaction Publishers. 1995. pp. 355.
Kuropka Joachim, ed. Clemens August Grafvon Galen: Neue Forschungen zum Leben und Wirken des Bischofs von Munster. Munster: Regensburg. 1992. Pp. 439. Рец.: The Catholic Historical Review , vol. 82 (1996), 2.
Епископ Мюнстерский Клеменс Август, граф фон Гален, прославился как противник национал-социализма. В августе 1941 г. на весь мир прогремели его проповеди против нацизма, особенно против программы эфтанации. Однако одновременно он, будучи ультра-националистом, восхвалял вторжение немцев в СССР.
Gerard Emmanuel and Paul Wynants. Histoire du Mouvement Ouvrier Chrйtien en Belgique. 2 volc. Leuven: Leuven UP. 1994. Pp. 399; 645. Рец.: The Catholic Historical Review , vol. 82 (1996), 2.
До Второй мировой войны движение католиков-рабочих отвергалось не только социалистами, но и католическим истеблишментом. В Бельгии становлению движения помогла его идентификация с фламандским национальным движением. Развивались общества взаимопомощи, профсоюзы, женское движение, кооперативы. Движение возглавляли священники о. Жорж Руттен, доминиканец, на севере страны и о. Антуан Потье на юге. Папа Лев XIII, однако, лично попросил Потье не участвовать в христианском демократическом движении. Руттену покровительствовал кардинал Мерсье, прославленный со времен Первой мировой войны, но и этой поддержки было недостаточно, так что Роттен однажды в сердцах сказал: “Мы виноваты не в том, что мы вовлечены в политику, а в том, что мы вовлечены в демократическую политику” (С. 274). Особенно быстро росли профсоюзы: к1939 г. в них было 300 тт. человек, к 1955 600 тт., к 1959 в них оказалось больше членов, чем в социалистических профсоюзах, и на егодня в них более 1,25 млн. человек (больше, чем у социалистов). Однако, и для них трудно справиться с государством, в котором пособия по безработице решают проблемы, которые раньше решали профсоюзы, профсоюзы становятся просто ненужны, а технологическая революция изменяет само понятие рабочего. Теперь профсоюзы крайне редко вспоминают “социальном учении” Церкви.
*
В 1927 г. Верховный суд США признал правовыми порядки нескольких штатов, которые в течение десятилетий практиковали стерилизацию «неполноценных жителей». В 1924 г. был принят закон об ограничении иммиграции в США, закрывший страну для больных наследственными болезнями и для жителей Южной и Восточной Европы. Закон вдохновляли псевдонаучные исследования по евгенике. Война с Гитлером привела к замалчиванию этих явлений, лишь в 1994 г. вышла книга оксфордского исследователя Стенфана Кюля «В родстве с нацизмом: евгеника, американский расизм и немецкий национал-социализм». Арендт в «Истоках тоталитаризма» , впрочем, упоминала «североамериканские корни» нацизма.
Witness to Freedom: The Letters of Thomas Merton in Times of Crisis. Ed. by William H. Shannon. New York: Farrar, Stras, Giroux. 1994. Pp. 352. “I still want above all to be a bridge builder for everybody and to keep communication open between the extremists at both ends” (p. 325). Написано в 1965.
*
Аверинцев отмечает, что в ХХ веке впервые был поставлен "вопрос о различных ступенях коллективной вины" (Тоталитаризм, 2002, с. 122). Наполеона могли считать узурпатором и преступников, но претензий к его армии не было. Лермонтов "без внутреннего затруднения выполнял свои обязанности офицера. Культура, к которой он принадлежал, не предполагала таких моральных проблем".
Тут есть три неточности: две фактических и этическая.
Во-первых, "коллективная вина" - понятие очень древнее, даже архаичное. Революция ХХ века не в том, что он ввёл это понятие, а в том, что он его перевернул. До этого торжествовала волчья мораль: коллективно виновны были слабейшие, побеждённые, их можно было безнаказанно убивать. Нюрнбергский процесс - не столько результат поражения Гитлера, сколько результат победы демократии в её самом простом виде - американском. Если бы победил один Сталин, никакого процесса не было бы, да и не французы с англичанами придумали Нюрнберг.
Во-вторых, именно Наполеон, Лермонтов и XIX век в целом - не самый удачный пример, потому что XIX век уже был далёк от архаики, он уже был вполне гуманен. Теория XIX века была менее гуманна его практики - в ХХ веке практика оказалась менее гуманна, чем теория. Лермонтов не считал необходимым и возможным изнасиловать чеченку или взять младенца ея и разбить его голову и камень. Наполеон газовых печей не устраивал.
В-третьих, ХХ век не поставил вопрос о "разных ступенях коллективной вины", он как раз поставил вопрос о том, что нет коллективной вины, а есть личная вина. Поэтому необходим именно суд над конкретными людьми, а не уничтожение или дискриминация целого народа.
*
\Спросили меня, что в моей библиотеке делает Бергман - мол, в нынешней Швеции
его менее всего ассоциируют с религией. Сказать, что "в секуляризованной
Швеции Бергман не идентифицируется с религией" - все равно, что сказать:
"Близорукий человек не замечает слона". Наверное, можно сказать,
что Бергман ставит просто экзистенциальные вопросы, но ведь "экзистенциальное"
- лишь секулярный псевдоним для "религиозного". Жизнь и смерть,
любовь и насилие - для меня это все религиозное, для неверующего, поскольку
для него религия сводится к церковности, обрядности и пр, - нет. Ну, наверное,
виноваты те верующие, которые свели религию к обрядности и не смогли объяснить,
что под обрядом - то же, что у Бергмана на экране. Однако и секуляристы
не вызывают у меня большого трепета - в основном, это те же люди, которые
окружают меня, говорят только о ценах, дальше дачи и машины идеалов не имеют,
- только люди, по ряду не зависящих от них обстоятельств, находятся в несравненно
более благоприятных внешних условиях. Их утонченность в манерах, в потреблении,
в языке - отчасти наследство предыдущих поколений, отчасти результат своеобразной
экономической системы, но менее всего - результат того, чем пытаются казаться:
особо утонченных духовных поисков, готовности жертвовать чем-либо ради демократических
идеалов.
*
НИЩИЕ ДУХОМ
Израильский карикатурист изобразил Гитлера и подписал: "Национал-социалисты были социалистами!" Заклеймил позором "леваков".
Это буквальная нищета духом.
Национал-социализм не имел отношения к социализму. Гитлер сохранил капитализм в целости и сохранности. Это очевидный факт.
Менее очевидно, а ведь тоже факт: Гитлер не имел отношения и к нации. Немецкая нация включала в себя всех граждан Германии, включая евреев. Идеалом национал-социалистов была не нация, а племя, и не социализм, а империализм.
Израильтяне, которые считают "леваков" врагами мира и свободы, забывают, что погромы в России организовывали "правые", что фашистов и нацистов приводили к власти "правые", что Бен-Гурион, Голда Меир и Моше Даян - социалисты.
Социализм хорош тем, что совместим с капитализмом. Плох тот капитализм, который не хочет быть социализмом. Как в анекдоте про еврейского портного: "Если бы я был Ротшильдом, я был бы богаче Ротшильда, ведь я бы ещё немножечко шил!"
"Нищие духом" - это Ротшильды, которые ещё немножечко шьют.
|
