БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
III ВЕК: МИСТЕР ШЕРЛОК БОГ
См.: Плотин.
Как Плотин поймал вора.
III век - век расцвета философской мысли. Конечно, Ориген, столь знаменитый среди христиан, так же малоинтересен для философов как Филон Александрийский, знаменитый среди иудеев. Плотин - вот великий мыслитель. К тому же, в III веке жил Диоген - не тот Диоген, который искал человека днём с огнём, а тот Диоген, который написал о Диогене с огнём. Но ведь без второго Диогена, Лаэртского, погибла бы память о первом - Синопском.
Бернард Рассел в своей истории философии выразил восхищение Плотином как личностью, а Рассел был скуп на похвалы и легок на укоры.
(Это Рассел отозвался о моральном кодексе римлян - признав, что благодаря этому кодексу римляне победили карфагенян - как о "суровом, непреклонном, глупом и грубом". В качестве иллюстрации он помянул Катона Старшего, который добился исключения «из сената человека, которого считали достойным быть консулом, именно Манилия, за то, что он среди дня при дочери обнял свою жену. Катон говорил при этом, что обнимает жену только во время сильного грома». Сам-то Рассел был воспитан в очень схожих - викторианских - представлениях о взаимоотношениях полов, но с годами стал человечнее.)
Действительно, если сравнить Плотина с деятелями Церкви III столетия, то сравнение не в пользу христиан. III век - эпоха двоепапствия (или двоепапия, что немногим лучше) в Риме, расколов и ссор во всех христианских центрах, розыск врагов и суды друг над другом. Ориген клялся, что никогда не войдёт в дом еретика - и в результате был заклеймён вторым по значимости еретиком в истории христианства, уступая лишь Арию. А Плотина биограф характеризует так:
"Был он добр и легко доступен всем, кто хоть сколько-нибудь был с ним близок. Поэтому-то, проживши в Риме целых двадцать шесть лет и бывая посредником в очень многих ссорах, он ни в едином из граждан не нажил себе врага".
Тот же Рассел полагал, что Плотин занялся философией, убегая от действительности. Римская империя в упадке, вот и взлетел. Любопытное для философа непонимание себя. Впрочем, Рассел более историк философии. Никто и ничто не может ни побудить человека заниматься философией, не помешать. Единственное возможное исключение - университет. Преподавать философию и быть философом... Вспоминается шутка о том, что директором зоопарка не может быть слон. Возможно, именно широкое распространение университетов убило философию (а что она мертва, в том согласны даже преподающие её, не говоря уже об изучающих).
Действительность всегда такова, что разумный и чувствительный человек (а кто не таков? Два шага вперёд!) не может не желать от неё убежать, но ведь не сбежит, стыдно.
Как произнесено слово "действительность", так и начинается философия. Религия отвечает на вопрос "откуда взялось всё это" - кто сотворил творение, философия спрашивает: "откуда я взял, что это именно это? что это - есть?"
Это не означает, что философ умнее или честнее религиозного человека. Собственно, все великие философы как минимум не отвергали религию, хотя, возможно, это их и не украшает. Просто философ пронзён сомнением - а есть ли оно, "это"?
Сомнение вызвано самим фактом того, что "это" и "я" различны. Есть что-то в человеке, подсказывающее, что это странно. Либо стул - это я, а я - стул, либо откуда я знаю, что это - именно стул?
Про стул, конечно, никто не задумывается, а вот про себя задумываемся, слава Богу. Откуда я знаю, что я - это я? Вон, Петров уверен, что я - это сумма обстоятельств, воспитания, зарплаты, погоды и т.п. Петров и про себя так думает, поэтому от него лучше держаться подальше, кто знает, как он там всё суммирует.
Нормальный человек (не философ) убеждён, что знает себя, потому что я есть я. Или, чтобы грамматически точно, я есмь я. Я же себя чувствую! Философ тут как раз и заводится: но если я себя чувствую, значит я - не совсем я? Иначе выходит какая-то раздвоенность личности?
Точно - выходит. Человек нераздвоенный не есть человек. Точнее, человек нераздвоенный есть человек, который не сознаёт своей раздвоенности, не понимает, что он для себя разом и наблюдатель, и наблюдаемое. Или понимает, но не придаёт этому значения. Или просто решает проблему, разделяя себя душу - "настоящее я" - и тело. Но это псевдо-решение, ведь именно свою душу мы и ощущаем чаще всего со стороны, тело-то, если здоровы, мы просто не замечаем.
Идеальный человек - цельный человек. Или, лучше сказать, идеальное существо - цельное существо. Тут мы и попадаем в царство философии, причём именно III века. Она вся - вокруг этого цельного существа, которое можно назвать богом или монадой (единицей). Бог непознаваем - это просто. Архивы Лубянки тоже непознаваемы. Бог непознаваем для Самого Себя - вот что сложно сообразить. Бог не сознаёт Себя по определению - только тот (или то), что не раздвоено настолько, что даже не познаёт себя, достойно называться Богом.
Современному человеку, наверное, легче это сообразить, прибегнув к психологии. Есть интроверты, есть экстраверты. Интроверту легче жить, общаясь с самим собой, погружаясь в свой внутренний мир - экстраверту легче жить в общении с другими. Богом оказывается существо, которое до такой степени интровертно, что даже само с собою не общается. Чёрная дыра, которая не только ничего не испускает из себя, но и ничего не поглощает. Не чёрная дыра, а чёрная точка.
На первый взгляд, тут огромная пропасть между Богом Библии и Богом философии. Бог Библии - Творец, Бог философии - может, и Творец, даже наверное Творец, но почему, непонятно.
На самом деле, разницы нет. Просто Библия отвечает на вопрос "откуда взялось всё это", а философия задаёт вопрос "откуда я взял, что всё это - именно это, и я - это я?" "Откуда взялось" - "откуда знание". Говоря греческим языком (а философы и богословы до сих пор на нём говорят), онтология и гносеология.
На самом деле, философ не отрицает, что Бог сотворил мир. Философ даже не отрицает, что Бог есть любовь. Философ лишь почтительно спрашивает, а как это так вышло, что из чёрной точки вышел и продолжает выходить бесконечный свет.
Можно взглянуть на философию не с позиций "интроверт/экстраверт" (эгоист/альтруист), а с позиции "Холмс/Ватсон". Холмс, конечно, для Ватсона Бог всеведущий, всемогущий, замкнутый в себе и абсолютно непонятный. Очень философский Бог. Как Бог Холмс - воплощение дедукции.
Конан Дойль, как известно, ошибся - метод Холмса не дедуктивный, а индуктивный, от частного к общему. Дедукция - это когда от общего к частному, от абстрактного к конкретному. Холмс как сыщик - индуктивен, но Холмс как личность, как герой, интересный читателю - чистая дедукция. Он сперва видит целое, потом указывает на улики. Он наблюдателен, но наблюдает он не отпечатки в пыли, а звёздное небо и нравственный закон, наблюдает из невообразимого отстранения.
Конечно, Холмс - не идеальный бог. Он скучает, ему нужны преступления, нужно чем-то себя занять, он даже готов от скуки сам что-нибудь спреступничать. Настоящий Бог творит - а вот непонятно, с чего Бог творит. Человек на месте Бога не творил бы. Всё есть. Всё идеально. Полное совпадение с самим собой до такой степени, что само своё существование уже не воспринимается. Оно просто есть. Для человека это - кома. Человек тут заканчивается. Бог тут только начинается.
Современные биологи (и шире - учёные, для которых развитие, эволюция есть не только биологическое явление) всё время ищут разные недостающие звенья. Философ - греческий философ, особенно же Плотин - ищет недостающее звено между Богом и творением. При этом философ знает, что никаких звеньев тут быть не может - Бог не прикован к творению. Но ведь есть же оно, творение, так как же, Холмс? В смысле, так как же, Плотин?
Но об этом, пожалуй, в другой раз.
