БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
XI ВЕК: ЕСЛИ ЖЕНЩИНА НЕ ВХОДИТ К ГОРЕ, ТО ГОРА ВХОДИТ К ЖЕНЩИНЕ
См. Афон, женщины, поминовение усопших, суеверия.
В XI-м столетии, как и в XXI-м, женщин не пускали на Афон. Разница та, что в XI-м веке все знали истинную причину — плохи вовсе не женщины, а монахи. Конечно, монахи, как и женщины, очень разные, но прочность цепи равна прочности слабейшего звена, и тут, увы, бывают монахи, которые не понимают, что есть вещи интереснее секса. Увы, такие мгновения бывают в жизни любого монаха (увы, не только монаха, и, увы, не только мгновения). Поэтому та же традиция не допускает на Афон не только женского пола животных (единственное исключение — коровы Великой Лавры, но их пасут за двадцать километров от потенциальных обидчиков), но и безбородых мужчин, и евнухов. В древности это было нетривиально, потому что евнухи часто занимали весьма высокие посты.
Формальное объяснение, конечно, возвышенное — мол, в алтарь женщин не пускают, Афон же весь из себя святое место. Но безбородых-то в алтарь пускают...
Единственное исключение случилось, кстати, в самом конце XI века, когда на Афоне нашли себе убежище какие-то несчастные румынские пастухи, бежавшие от очередных разорителей. Вскоре стало понятно, что среди пастухов были и пастушки, одевшие мужскую одежду, чтобы сохранить жизнь — а вышло так, что они стали понемногу давать жизнь новым людям...
Женщины XI века были достаточно уверены в себе и не только не пеняли монахам, но щедро им жертвовали. Примерно треть пожертвований была от женщин. Тут и начиналось... Как сострила историк Элис-Мэри Тэлбот, «если женщина не идёт к горе, то гора идёт к женщине». Чтобы получить от женщины пожертвование, надо было посетить женщину. В том же XI столетии, к примеру, некая Гликерия, сама монахиня, пожертвовала метохию в Иериссосе монастырю Зограф — так зографский игумен её посетил, не извольте беспокоиться.
Та же Тэлбот поведала чудную историю из жития св. Афанасия Афонского, относягося к XI столетию, когда почитание святого (умершего в 1000 г.) лишь начиналось. Некая кровоточивая жительница Смирны — это, мягко говоря, далеко от Афона — пожаловалась афонскому монаху, который попросился к ней на постой, на свою болезнь. Тот протянул ей великую реликвию — кусочек ткани, вымоченный в крови Афанасия (который погиб на стройке — касок не было). Рецепт был такой: замочить тряпицу в воде и выпить эту воду, призывая имя Афанасия. Помогло.
В позднейшие жития этот эпизод не вошёл. Мужчины иногда проявляют удивительную стыдливость, а жития писали именно мужчины.
Пожертвования давались афонитам не ради их красивых глаз, а в основном заупокой души. Так и на Западе — культ предков в слегка христианизированной форме был главным источником набожности. Пожертвования иногда были в довольно специфической форме. Например, в том же XI веке некая монахиня Мария с племянницами Анной и Агафьей продали монастырю Ивирон поле за 20 номизм, оговорив, что его настоящая цена в два раза выше. Двадцать номизм монахи должны были «отдать» заупокойными службами, которые носят неожиданное для русского уха название «мнемозина». Для сравнения: одна номизма в год на каждого афонского монаха выделялась в XI веке византийским императором. Другая монахиня Мария пожертвовала Ивирону целое поместье, чтобы ежегодно устраивали мнемозину в память о её покойном муже Симбатиосе Пакурианосе, а когда она умрет, и о ней, а после мнемозины - «пневматикон симпосион», «духовный пир», на который с поместья выделялось 100 модиев зерна, 10 овец и 100 мер вина.
В монастырской записи Мария Пакурианос названа «Кале» - «Прекрасная».
См. далее о монастыре Дохиар.
Cм. заметку Тэлбот см. в кн.: Mount Athos and Byzantine Monasticism. Papers from the 28 spring Symposium of Byzantine Studes. Ed.Bryer, Anthony; Cunningham, Mary.Newcastle upon Tyne: Variorum, 1996. 281 pp.
