БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
XIII ВЕК: УТОПИЯ ЕДИНСТВА
Тринадцатый век немногим запомнился в памяти человечества, и это немногое связано преимущественно с началом столетия, с правлением папы Иннокентия III. Позже, правда, Абеляр и Данте, но это для тех, кто читает не очень захватывающие книги. Для тех, кто смотрит кино, читает газеты или развлекательную литературу, всё-таки — именно Иннокентий III. Самого-то Иннокентия никто не помнит, но именно при нём случились Великая хартия вольностей, считающаяся краеугольным камнем европейской демократии, разгромлены альбигойцы и Константинополь.
Взятие Константинополя никоим образом не на совести Иннокентия, да и мало кого оно волнует — хотя в 2011 году, когда в Греции разразился экономический кризис, нашёлся остроумец, предложивший взыскать с французов и немцев возмещение за разгром Византии в 1204 году. Требовать компенсацию с немца, который вкалывает на полную катушку до седых волос и платит налоги, конечно, легче, чем начать «по одёжке протягивать ножки». Правда, сейчас-то Константинополь у турок, так что компенсацию надо платить им — либо итальянцам, ведь Византийская империя сама-то себя считала Римской, а вовсе не Элладой. За использование чужих лейблов тоже надо платить.
Великая хартия вольностей 1215 года была уступкой короля Джона баронам. К правам человека права барона имеют то отношение, что барон тоже человек. Права баронов — это очень большой шаг для барона, но очень маленький шаг для его крепостных, не так ли? Не так! Это — дырочка в плотине, которую можно и нужно расковыривать. Если барон отстаивает свои права перед королём, то он учит своего крестьянина концепции прав человека, учит самым продуктивным — наглядным — образом.
Беда — для репутации Церкви — в том, что папа Иннокентий твёрдо был на стороне короля Джона. Ему в принципе не нравилось то, что большевики стали называть «феодальной раздробленностью» и что есть попросту свобода — феодальная, но свобода. Моя-индивидуальная-личная-персональная-приватная!!! Россия в этом смысле очень, очень католическая страна — тут нет хуже ругательства чем «раздробленность», «распад», «растаскивание на национальные квартиры». Тут и обычная квартира — не крепость, а так, ячейка «общества», а по сути — одна из клеток диктатуры.
Ещё хуже в этом смысле с альбигойцами. Символом стала фраза, которую борцы с альбигойцами вовсе не произносили, сочинили её в XV веке: «Убивай всех подряд, Бог своих узнает». Фраза выдумана, а психология-то была именно такой. Борьба с альбигойцами строилась на принципе: «Всех посадить, невиновных выпустить». Представьте себе: Москву осадили индусы, которые решили уничтожить кришнаитов как еретиков. Им наплевать, что большинство москвичей не кришнаиты. Вырезать всех, и пусть на небесах разбираются, кому дать родиться заново человеком, а кому тараканом.
В реальности, конечно, это Москва периодически порывалась завоевать Индию.
Иннокентий III — и его бесчисленные почитатели, каковых много и среди современных католических историков — совершенно искренне считал крестовые походы орудием мира. При этом крестовые походы при нём совершались не только против арабов, но и против англичан — в момент, когда Иннокентий отлучил от Церкви всю Англию, война с нею превращалась для французов в подвиг благочестия.
Логика проста: мир есть единство, война есть средство осуществления единства.
У этой логике своя аксиоматика, в которой попросту нет места человеку. Базовой единицей измерения является то самое единство, которого хотят достигнуть. Если человек не входит в это единство, он попросту не существует в полном смысле слова для носителя такой логики. Он нечто вроде таракана, мухи, в лучшем случае — призрак. Такого и сжечь — нормально. Он тень, вот пусть и отправляется в царство теней. А у нас царство света!
Это не просто логика «империи». Реальные империи — в том числе, Римская, на которую якобы ориентировался Иннокентий III — обычно крайне плюралистичны, иначе они разваливаются на следующее утро после завоевания. Логика Иннокентия — логика Утопии, в которой посторонних нет, как нет реальных людей во сне или в литературной фантазии. В этой утопии Папа — не повелитель мира. Он — выше, он третейский судья для повелителей мира. Но третейским судьёй христианин может быть лишь среди христиан. В споре мусульманина и христианина третейским судьёй должен быть закон и судья, занимающий своё место не потому, что он нравится христианам. Поэтому для такой утопии принципиально, что нехристей быть не может, должно быть изначальное монолитное единство. «Христианский мир» - не мир, освещённый Христом, а мир, в котором запрещено не быть христианином.
Результат — резня альбигойцев, резня арабов в Палестине (и хотя бы ради евреев резали, так нет — для себя), резня там, резня сям... Священная резня, но всё же резня.
См. утопия.
