XVI ВЕК: КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ КАК ПРОГРЕСС
Вера в прогресс, увы, остаётся лишь верой. Жалкая высадка на Луну, бесконечные откладывания полёта на Марс, - великие надежды конца XIX - начала ХХ столетий остались надеждами. Космические корабли вытеснили обычные как символы свободы, простора, мощи, но сами оказались плохонькими символами. Помесь пули с консервной банкой - как ни расшибались дизайнеры, а из этого конфетки не сделаешь. То ли дело каравелла! Ну, для детей, конечно, где-то вместе с Рождеством и Дед Морозом...
Космический корабль слишком хорошо защищает слишком немногих людей. Либо-либо. Либо ты в ракете и жив, либо ты не в ней и мёртв. То ли дело лодка, считая от детской ванночки. Плещешься, брызжешься, а потом вырастаешь и плывёшь среди брызг и волн... В результате корабль оказывается одним из символом спасения, особенно в христианстве, где "гибель" - и не что-то слишком конкретное, вроде соседей, и не что-то слишком абстрактное, вроде страданий, а, говоря по старинке, "пучина греха".
Тут ещё сыграло роль, видимо, серединное положение евреев к морю. Море не было частью повседневной жизни, как у греков или филистимлян, но всё же море не было и чем-то далёким, и было Галилейское "море", и была совершенно определённая боязнь воды (она и у рыбаков бывает). То ли дело Россия - сколько ни завоёвывает, а море в культуре не присутствует ни позитивно, ни негативно, скромненько, как некий символ. Но это, кажется, почти у всех славян так.
То ли дело римляне! Епископ - капитан корабля (Тертуллиан, De bap., xii; P. L., l, 1214, тот же образ позднее в "Апостольских постановлениях" II, xlvii). Греки помягче: главное - ветер, наполняющий паруса (Климент Александрийский, Пед. III, ii; P. G., VIII, 633). Когда римские базилики превращаются в христианские храмы, их удлинённая форма осмысливается как трюм корабля. Это, опять же, непонятно в России, где церкви чаще квадратные, а на Западе галльское "неф" даже возводят (совершенно неправильно) к латинскому "навис", "корабль" и к греческому "наос" - "святилище".
Поскольку матрицей епископа для Запада стал апостол Пётр, постольку "хождение по водам" стало символом Церкви-корабля. Исполинских размеров - 9 на 11 метров - фреска Джотто 1300 года с этим сюжетом украшала собор св. Петра (теперь сохранилась лишь её копия на холсте, в полтора раза меньше).
Жест Христа точно такой же, как на изображении "Вручение ключей апостолам Петру и Павлу". Не вытаскивает Петра из воды (у Папы провалов не бывает), а передаёт ему капитанские полномочия.
У православных - особенно у современных русских квази-православных - сюжет переиначили. Папу (Петра) стушевали, зато набросали в море вокруг Церкви-корабля утопающих еретиков навроде тефтелек в супе. Есть фреска чуть иначе трактующая тему: на корабле Христос, Богородица, толпа капитанов-архиереев, а с берега корабль обстреливают всякие лютеране и католики.
Властолюбие Церкви? Никогда, нигде и никто из церковных властолюбцев не претендовал на большее, нежели властолюбцы обычные. "Житейское море" - не верующие выдумали, обычная метафора. Любой вождь каннибалов, любой король, кесарь, император, царь мнит себя капитаном на корабле. Даже более того: корабль настолько корабль, насколько у него есть капитан. В 1578 году эту точку зрения превосходно изложил француз Жан Боден:
"Как судно лишь бесформенный кусок дерева, если лишить его всех форм, таких как борт, нос корабля, корма, штурвал, так и государство ничто без той суверенной власти, которая скрепляет всех членов и позволяет всем семействам и коллегиям стать единым телом. Если продолжить уподобление судну, то как оно может быть частично покалечено или полностью уничтожено, так и народ, хотя и со своей территорией, может быть разметан по всему миру и даже полностью истреблен; в действительности не население формирует государство, но союз народа под одной-единственной суверенной властью".
С днём рождения, Абсолютизм Монархиевич! Государство - это Вы, Ваше величество! Король уже не служитель Божий, исполняющий Закон, который дан свыше, он ещё и не конституционная фикция, гарант законов, которые принимают почтенные великобританцы в парламенте. Он - всё. Примечательно, что метафора кажется дурацкой: ведь Боден вовсе не упоминает капитана корабля. Борт, нос, корма, штурвал - но не штурмана.
Читатели Бодена, однако, знали контекст. Это не "корабль вообще", это совершенно конкретный античный корабль, корабль кораблей - "Арго", и капитан у него Тесей. Две тысячи лет логики упражнялись в решении вопроса: если у корабля Тесея ежегодно меняют часть досок и снастей, то имеет ли он право называться кораблём Тесея, когда заменят всё? Или "Арго" - это любой корабль, на который высшая власть распорядится повесить доску с надписью "Арго"?
Кстати, Боден не такой уж изувер. Во-первых, он отделяет суверена от власти, и это зачаток демократического принципа разделения властей на три ветви. Его король не может вводить налоги без одобрения парламента. Во-вторых, суверен - гарантия свободы. Именно потому, что он - источник закона, а не марионетка Бога и попов, король защищает всякую религию. Конечно - как это отлично видно в современной России - такая гарантия очень мало что гарантирует, кроме самодурства, но всё же лучше инквизиции.
Впрочем, это политика, а что же душа? Неужели она - лишь мимолётное дуновение от перекладывания державного штурвала с курса на курс?
У корабля власти всегда был свой трагический двойник - гроб. Иногда гроб совпадал с кораблём или ладьёй, перевозящей покойника в загробное царство, но ведь и самый мраморный саркофаг - корабль.
Есть у корабля власти и шутовской двойник - корабль дураков, они же шуты, они же идиоты и сумасшедшие. В XV веке шутовской корабль решительно взял верх над трагическим, вплоть до знаменитой сатиры Себастьяна Брандта 1494 года и не менее знаменитой картины Босха - которая была частью алтаря, полезно помнить.
В 1511 году Эразм напишет первый настоящий бестселлер - "Похвалу глупости". Это всё о том же: человек, который считает себя частью некоего целого, производным от капитана и корабля, это человек не всегда проигрывающий, но всегда смешной.
Боден писал:
"Закон говорит, что народ бессмертен, но и через или даже тысячу лет народ всё тот же. Хотя через сто лет все люди, которые живы сейчас, умрут, народ так же бессмертен благодаря преемственности поколений, как бессмертен был корабль Тесея, пока его чинили".
И никакого воскресения не нужно! Есть государство, народ, целое - достаточно. Оказывается, вопрос о корабле Тесея есть лишь бегство от вопроса о самом Тесее. Что пользы в том, что корабль Тесея есть корабль Тесея, если Тесей давно распался в прах? Можно ли называться кораблём Тесея, если капитан тю-тю?
Гоббс, годившийся Бодену во внуки, сравнил государство с антитезой кораблю - с Левиафаном. Не построенное людьми для преодоления моря, а порождённое морем для убийство людей. Однако, чтобы Гоббс так осмелел, понадобился ещё Монтень, Бодену ровесник. Своё эссе "Об уединении" Монтень организовал вокруг образа корабля - точнее, кораблекрушения. Начинает он с того, что, прежде чем искать спасения в уединении, надо разумно организовать обычную жизнь:
"Если не сбросить сначала со своей души бремени, которое ее угнетает, то в дорожной тряске она будет еще чувствительней. Ведь так же и с кораблем: ему легче плыть, когда груз на нем хорошо уложен и закреплен".
Душе "нужно обновиться и замкнуться в себе: это и будет подлинное уединение, которым можно наслаждаться и в толчее городов и при дворах королей, хотя свободнее и полнее всего наслаждаться им в одиночестве".
То есть, сперва хорошенько погрузить всё на корабль, а потом... Монтень, как обычно, скрывается за цитатой:
"То же выразил философ Антисфен в следующем шутливом совете: "Человек должен запасать только то, что держится на воде и в случае кораблекрушения может вместе с ним вплавь добраться до берега".
Доска остаётся доской, даже если перестанет быть частью корабля. Человек только тогда и становится человеком, когда перестаёт быть частью корабля. Дальше Монтень перелагает на современный язык слова Христа о нищете духом и ненависти к жене, родителям и самому себе, - те самые слова, которые многим современным людям кажутся непонятными:
"Умело выбирать для себя сокровища, которые невозможно похитить, и укрывать их в таком тайнике, куда никто не может проникнуть, так что выдать его можем только мы сами. Надо иметь жен, детей, имущество и, прежде всего, здоровье, кому это дано: но не следует привязываться ко всему этому свыше меры, так, чтобы от этого зависело наше счастье".
Всякий корабль превращается в корабль дураков, если он не претерпевает кораблекрушения. Христианство без Распятия - корабль дураков. Человек с государством, но без личности - корабль дураков. Ещё спустя сто лет эту метафору развернёт в "Робинзоне Крузо" Дефо, да и "Путешествия Гулливера" точнее было назвать "Кораблекрушения Гулливера".
См. корабль как символ Церкви.
