|
Житие.
Феодосий Сийский (1612, Холмогоры - 29.10.1687, Антониев-Сийский монастырь). Фёдор, сын ювелира-серебреника Игнатия и его жены Феодосии, в 12 лет (видимо, по обычаю) был отдан учиться грамоте и очень полюбил читать и молиться. Сверстникам это казалось странно, отец очень сердился, потому что сын не хотел учиться ремеслу, и отдал его подмастерьем соседу-меднику. Однажды отец потребовал, чтобы Фёдор показал, чему научился. Тот показал медную посудину, изготовленную так ужасно, что отец его жестоко избил. Мальчика спас дядя Пётр, после чего Фёдор сбежал в Антониев-Сийский монастырь, пройдя 65 вёрст от Холмогор. Было это в 1632 году. Все эти подробности известны и достоверны, потому что биографию Феодосия писал его ученик. Видимо, Феодосий часто рассказывал о своём первом впечатлении от монастыря: был август месяц, жара, а мальчик решил, что на монастырских кровлях снег - так блистала на солнце краска, так белели кирпичи-плинфы. Он раньше никогда этого не видел. Его постригли в монашество, определили работать в пекарне, а потом на кухне. Через три года он уже стал дьяконом, а 12 января 1644 г. митрополит Новгородский Афоний рукоположил его в сан священника и поставил игуменом на место умершего настоятеля. Довольно скоро он стал известен среди набожных купцов, которые стали посылать в монастырь пожертвования. К тому же Феодосий ходил в латаных-перелатаных ("многошвеных", многошовных) ризах. Как писал его биограф: если такую одежду бросить на перекрёстке, никто бы не подобрал. Зимой и летом он ходил в ветхой дублёнке ("телча милость"). Впрочем, у посторонних один взгляд, у "своих" часто прямо противоположный: в 1652 году монахи добились снятие Феодосия с настоятельства и отправки его в Кожеезерский монастырь под Каргополем. Тут он и пробыл пять лет в своего рода почётной ссылке, тут познакомился с ним его будущий биограф, тогда мальчик, внук игумена обители. Мальчик запомнил, что Феодосий после молитв отгонял искушения, занимаясь чтением и что-то "писаше прилежно". Феодосий составил новый вариант жития Антония Сийского, возможно, и просто переписывал книги. В 1658 г. Сийский монастырь сгорел, и братия позвали Феодосия, чтобы он возглавил монастырь, помог справиться с бедой. Тот охотно согласился. Пожар-то был странный - за несколько дней до него игумен, ради которого прогнали Феодосия, сам покинул монастырь. Такие совпадения редко бывают случайными. Феодосий сумел в Москве собрать на восстановление обители 7 тысяч рублей, прежде всего, от царицы Марии Ильиничны и её отца. Его ученик Никон вспоминал, что Феодосий, когда хотел сделать кому-то замечание, говорил: "Дорогой, у нас такого обычая нет". Он и в старости жил в своей келье один, сам топил в ней печь, и демонстративно носил с собой всегда заплечный мешок с сухарями и парой лаптей, чтобы самому помнить и другим напоминать: жизнь есть путешествие, человек не скотина, не должен быть к чему-либо привязан. Биограф сохранил один образчик настоятельской педагогики. Среди монахов выделялся Иларион Смирнов, активный и строгий. Когда Илариону поручили руководить богослужением, он завёл специальную колоду, к которой собирался приковывать опаздывающих к службе. Феодосий не возразил против колоды. Просто вскоре Иларион нарушил дисциплину: был послан на лодке в дальний скит и вернулся оттуда с грузом "саморасленых плодов земных" - видимо, грибов. А разрешения-то собирать грибы не просил. Когда вернулся, по распоряжению Феодосия один монах выкинул все "плоды земные" в озеро, другой приковал Илариона к той самой колоде. Когда Феодосий зашёл на склад посмотреть на колодника, тот упал на колени и просил прощения, а игумен сказал: "Дорогой, ты эту колоду завёл для наказания других, ну так если эта колода такая чудесная вещь, тебе и следовало её обновить". По мнению автора жития, который сам стал позднее настоятелем Сийской обители и следил за быстрым восхождением Илариона по ступеням иерархии (тот умер в 1698 году псковским митрополитом), урок пошёл Илариону впрок. Когда Феодосию говорили, что благодаря ему монастырь отстроился, он отвечал: "Я ничто, я сухаря не стою, я даже не монах... Но я видел монахов!" "Богатыри не мы...". Память преп. Феодосия 29 октября/11 ноября. |
