Яков Кротов

Заметки к истории Церкви: 61 поколение

Первая треть ХХI в.

МЕЖДУ САМОУБИЙСТВОМ И ЭВТАНАЗИЕЙ

Самое трудное - вычленить в современности современное, качественно новое. Троллейбусы, как кто-то верно заметил, могли быть и в рабовладельческой Греции. Интернет есть в таких несвободных странах как Китай и Россия, деспотизм его преспокойно использует, свободе наличие интернета никак не помогает, даже для самообразования не слишком используют. Так ведь и библиотеки, и книги, которые были вполне доступны при, скажем, Сталине, тоже ведь не слишком использовали. Эмигрантам казалось, что "новые люди" рвутся к знаниям, а они рвались совсем к другому - и дорвались. К глотке ближнего, к глотке дальнего.

"От противоположного" хорошо видно, что, действительно, современного в "современной цивилизации". Не интернет - медицина. Ещё сто лет назад медицинское обслуживание царя и крестьянина было почти идентичным. Продолжительность жизни мало зависела от богатства. Конечно, никто не мешал тратить миллионы на шарлатанов, но серьезные врачи хорошо понимали ограниченность своих возможностей.

В наши дни за деньги покупают не просто здоровье, но отменное здоровье. Лечат такие болезни, до которых раньше просто не доживали. Но и лечат за такие деньги, о которых раньше даже не мечтали. Впрочем, основной принцип зафиксирован уже в Евангелии - к Иисусу приходила больная, которая истратила "всё имение своё" на врачей. На шарлатанов, конечно, но других-то не было. 

Когда фантасты начала ХХ века описывали начало ХХI века, они первым делом живописали полёты на Марс и всемогущую медицину. Они забыли описать стоимость полётов и медицины. Между прочим, Толстой, Достоевский, Чехов всегда исключительно точно описывали кошелёк героев. 

Современный человек всегда находится перед выбором: либо расшибиться в лепёшку и выжить, либо умереть. Полбеды, если выбор про себя, а если про своего ребёнка или любимого человека? Если за лечение требуют столько, что нужно продать жильё, и ещё найти где-то столько же, и полстолько, и четверть столько, а сколько будет стоить второй курс, это отдельный разговор. 

Социальная условность гласит, что в вопросе цены жизнь ребёнка важнее жизни старика. Мало кто собирает средства на лечение 80-летних больных, а на лечение 8-недельного малыша мало кто не пожертвует, если в лоб попросить. Подразумевается, что покупают время. Оптовым покупателям скидка. Если за один и тот же круглый миллион можно купить одному 80 лет жизни, а другому 8 лет, то разумно... Разумно, но бесчеловечно. Жертвуешь или нет, ты всё равно участвуешь в эвтаназии. Подписывая отказ от лечения, ты всё равно совершаешь самоубийство. За все предыдущие тысячелетия люди с такими проблемами попросту не сталкивались. 

Подлянка заключается ещё и в том, что врачи в большинстве случаев - тех случаев, которые супердорогие - ничего не гарантируют. То есть, продай всё имение свое, но, возможно, через полгода будет кирдык. Не лучше ли тогда, как говорил Христос в обличьи Воланда, прокутить имение? Хоть полгода пожить по-человечески. Ведь потомство всё равно прокутит это имение с лёгкостью необыкновенной - это даже царь Соломон заметил, при всём своём богатстве. Как он был прав: его дети умудрились промотать целое царство. 

Есть, правда, вариант Израиля и некоторых стран Западной Европы. Лечатся все бесплатно. Есть американский вариант, от которого воют сами американцы. Есть и сознание того, что все эти варианты - явление довольно хрупкое. Как рушится пенсионная система, так может рухнуть и всеобщее здравоохранение. Может и не рухнуть - если окажется, что прогресс медицины перешёл на какой-то новый качественный уровень и уже не так сильно зависит от национального богатства. 

Впрочем, даже в самых благополучных странах медицины не хватает на всех, и вновь и вновь врачи вынуждены заниматься тем, что абсолютно противоречит медицине - определять, жить человеку или нет. Это настолько болезненная тема, что общество предпочитает об этом не задумываться, но явление-то существует, даже если ему запрещено являться пред наши гуманные очи.

Очень многие достижения современной цивилизации зарождались как безумно дорогие завоевания элиты, а потом тиражировались, дешевели и уже не требуют тех диких денег (и трудозатрат), что раньше. Однако, далеко не всё тиражировалось или, точнее, далеко не всегда тиражирование шло без потери качества. Всё-таки готовая обувь из универмага хуже ботинок от приличного обувщика, и тут социальное расслоение остаётся во всей своей красе. А пока - пока абсолютное большинство население живёт (далеко не всегда сознавая это и не мучаясь этим), постоянно совершая то эвтаназию (хотя бы отказываясь жертвовать на лечение ближнего), то самоубийство (решая, что лучше уж полгода пожить по-человечески, чем десять лет мучаться.

*

Ольга Волкова (Иностранец, 7.10.1998) описывает споры вокруг эвтаназии в Европе, отмечая, что 70% австрийцев за нее, "19 процентов, в основном пожилые люди, против нее категорически возражали". А чуть ниже она же пишет: "Не исключено, что когда придет их время, нынешние противники эвтаназии будут умолять врачей, чтобы те положили конец их страданиям". Но ведь нынешние противники и так уж страдают, они ближе к смерти — тем не менее, даже среди стариков меньшинство за эвтаназию, и чем ближе к смерти, тем меньше хочется ее приближать. Если бы люди больше боялись страданий, чем смерти, жить стало бы очень легко: легко бы жертвовали своей жизнью ради ближних, легко бы бросались на амбразуры. Но сопоставлять страдание и смерть — все равно, что сравнивать слона с квантовым карманом. Это разнокачественные вещи, и о первой мы хоть что-то знаем, а о квантовом кармане даже физики ничего не знают, хоть и изобрели этот термин. Абсурдно сопоставлять известное и неизвестное, — поэтому эвтаназия иррациональна, не говоря уже о том, что ратующие за нее наивно думают, что решили проблему свободы воли, признав, что боль не ограничивает этой свободы.

Юр.Коваленко, Новые Известия, 19.12.2: Венсен Юмбер, 21 года, после автоаварии парализован, потерял зрение и речь, мечтает об эвтаназии, а врачи отказывают ему. Мать его "понимает", но просит не спрашивать ее, одобряет ли она сына. Семья, однако (что, только отец?) хочет отвезти сына в Швейцарию, где эвтаназия легализована. Кажется мне, что вряд ли так уж легко в Швейцарии французскому гражданину сделают эвтаназию, иначе почему бы Юмбер обращался к президенту Франции? А он обратился. При этом по закону президент не имеет права разрешать эвтаназию, и в этом смысле письмо Юмбера Шираку кажется пропагандой. Вряд ли сам Юмбер на это пошел. Во Франции ассоциацию "За право на достойную смерть" возглавляла мать бывшего премьера Мирей Жоспен, акушерка, которая 7.12.2002 решила "расстаться с жизнью в возрасте 92 лет". Каким образом, газеты не сообщили. В ассоциации 20 тыс. человек. Люсьен Исраэль, автор книги "Опасность эвтаназии", подчеркивает, что ее пропагандируют левые интеллектуалы, социалисты. Мне кажется, это совершенно иррациональный аргумент ad hominem, свидетельствующий о слабости - не позиции, интеллекта. Эвтаназия абсолютно смыкнулась со смертной казнью в безболезненности - смерть от укола она и есть смерть укола. Различие лежит теперь в совершенно неосязаемой сфере свободы воли - преступника укалывают против его воли, больного по его воле. Хлипкое различие, если вспомнить странность письма Юмбера. Парализованный человек без зрения и речи - насколько свободна его воля при такой несвободе чувств? И это в любой ситуации логический парадокс: человек начинается задумываться о своем праве на свободный выбор тем больше, чем меньше свободен его выбор.

Во Франции в 2003 г. посадили и собираются судить мать Вансена Юмбера из Берк-сюр-Мер. Мари пожалела сына, который в 19 лет разбился на автомобиле, был парализован, потерял речь и зрение. Она дала ему смертельную порцию снотворного. Одна прореха в версии о трогательной заботе матери о беспомощном сыне: юноша за годы паралича написал книжку о своей драме, написал обращение к президенту с просьбой простить мать (он просил ее о смерти). То есть, человек был достаточно жив и дееспособен, чтобы написать книгу, пусть даже мог он шевелить одним пальцем. Мучался он, конечно, страшно. Но если начать убивать всех, кто мучается, демографический взрыв быстро кончится. Еще не разучились убивать тех, кто мучает, а уже торопятся расширить круг ликвидов.

*

Штат Вашингтон в марте 2009 г. принял закон, разрешающий врачам выписывать смертельные дозы препаратов людям, которые желают умереть и которым осталось жить не более полугода. Ранее только в штате Орегон был принят подобный закон, тут за 10 лет покончили самоубийством с помощью врачей 400 человек.

Конференция католических епископов США выступила с протестом и с поучением: «Мы веруем, что жизнь принадлежит Богу («Бог есть суверен всякой жизни»), что человеческие существа не просто автономные индивидуальности, но семья, призванная к общению с Богом и друг с другом».

Не вполне понятное заявление, звучащее, мягко говоря, коллективистски. И каким образом «общение» должна мешать праву на самоубийство? И почему о суверенитетете Бога и семье человечества не вспоминают, когда речь идёт о войне?

Принципиальное противоречие заключено в призыве епископата помнить о том, что «достоинство человеческой жизни не может быть ограничено пределами земного существования». Но именно потому, что человек верует в вечную жизнь, он и может расстаться с земной! Епископы явно имели в виду, что Бог пошлёт в ад тех, кто покончил с собой – если в это веровать, тогда, конечно, надо стараться умереть прямо на руках у Папы Римского. Однако, они этого не написали. Вряд ли по забывчивости – упоминание об адских муках у нормального христианина вызывает либо смех, либо насмешку.

Это не означает, что христианин должен одобрять подобный порядок. Однако, протест должен исходить не из аргумента о том, что человек слаб и в момент агонии не вполне вменяем, а с совершенно другого конца. Врач – тоже человек, и он не имеет права и не обязан помогать самоубийству.

Очень по-католически звучит рассуждение о необходимости «служить жизни до её естественного конца». Только в данном случае «католическое» означает «схоластическое». Обе идеи – «служения» и «естественности» - идеи не Христа, а теологов, они ограничены рамками определённой духовной и интеллектуальной традиции. Эту ограниченность можно назвать «непоследовательностью» или даже «несправедливостью». «Неестественной» является ведь всякое обращение к медицине. Что до идеи «семьи» и «служения», то проблема не только в том, что метафора «семьи» никак не может описать всё человесческое существование, но и в том, что она сама по себе далека от совершенства. Прежде всего, всегда встает вопрос о том, кому поручается власть «отца семейства» и «господина» - пусть даже под именем «раба рабов Божиих».  Здоровые командуют больными (разумеется, под лозунгом защиты их ослабленных существ), богатые бедными, рукоположенные – нерукоположенными, окончившие богословские факультеты – неокончившими, пережившие пребывание в гитлерюгенде – не пережившими.

*

Дрожащий овощ консерватизма

Эвтаназия мне кажется грехом, совмещающим в себе худшие черты убийства и самоубийства. Тем не менее, когда сейчас швейцарский богослов Ганс Кюнг заявляет о том, хотел бы эвтаназии, она начинает представляться просто глупостью – или следствием глупости.

Главный аргумент Кюнга – он не хочет оказаться жертвой глупости, превратиться в овощ дрожащий, это унизительно для его достоинства. Добро бы речь шла о том, что физические страдания пугают, – это аргумент рациональный до предела именно потому, что боль есть предельно рациональный сигнал о близости конца. Но считать бездумие и глупость чем-то для себя унизительным означает переоценивать свои думы и ум.

Ситуация несколько трагикомическая, потому что интеллектуально Кюнг, мягко говоря, сильно уступает своему извечному антагонисту Ратцингеру. Правое дело свободы и персонализма Кюнг защищал и защищает не лучшим образом. Иногда кажется, что он потихонечку списывает все у Бердяева или Ламеннэ, а чтобы плагиата не было заметно, разбавляет их мысли пивом. Сила Кюнга – в силе либеральных идей, сила Ратцингера – в силе Ратцингера.

Конечно, напрашивается простая развязка ситуация: Кюнга доставляют к Ратцингеру и тот начинает с ним беседовать, причем Кюнгу запрещено отвечать. Через час Кюнг будет уже беседовать с Бенедиктом XV, а не с Бенедиктом XVI. Однако, есть риск и того, что Кюнг в ходе беседы вовсе не испустит дух, а примет дух от Ратцингера и вскочит, укрепившись, и станет обличать аборты, женатое и замужнее духовенство, зачатие в пробирке и презервативы. Причем, обличать эти ценности он станет с той же глубиной мысли, с которой дотоле защищал, а когда он, действительно, станет жертвой болезни Альцгеймера, то может и к лефевристам податься. И все же лучше так, чем эвтаназия.

•

Мих.Першин (Тихон. ин-тут, интервью Интерфаксу, 18.12.2006) против эвтаназии. Правда, под эвтаназией он подразумевает и уничтожение больных нацистами. Такой уровень полемики заведомо означает, что полемизировать человек не хочет, а хочет просто создать для власти красивый дискурс. В полемике тезисы Першина не выдержат и пяти минут. Сегодня, разумеется, никто не понимает под эвтаназией убийство другого, но лишь своё личное право на безболезненную смерть. И эту позицию Першин слегка извращает: "Достойная смерть - это личное право на комфорт". Значит, за эвтаназию - гедонисты. Почему "комфорт", почему "гедонизм"? Тогда и мы должны молиться о смерти наиболее мучительной? На практике так и происходит: вместо безболезненной смерти православисты устраивают окружающим (только им!) и смерть болезненную, и жизнь несладкую. Першин считает, что эвтаназия - это та "естественная" безболезненная смерть, о даровании которой молятся в церкви. Та же логика, что в идее особой православной правозащиты: главное право человека - исполнять указания начальства, и мы это право оградим от всяких злодеев.

Лицемерие же - вполне советское - Першина и системы, что по закону (45 статья "Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан") преступно неоказание помощи больному. Однако девять десятых наших врачей помощи больному не оказывают, а лишь имитируют помощь, а остальные оказывают - но лишь за деньги. На деле активно умерщвляют больных без их согласия - но тайком, для разгрузки больниц и общества и просто лично себя от обузы. Что характерно для антиправового государства, 33 статья утверждает, что человек "имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения". Это - разрешение пассивной эвтаназии. Першин даёт этому абсолютно иррациональное толкование: "Речь идет о праве человека самому выбирать методы лечения вплоть до отказа, однако и врач, и окружающие обязаны делать все возможное для поддержания его жизни. Скажем, если онкологический больной отказывается от операции, ему окажут все иные, не отвергнутые им виды медицинской помощи (химиотерапия и т.п.), о нем будут заботиться, его будут выхаживать".

Что характерно для православистов, продолжающих традиции советского материализма и цинизма, Першин убеждён, что эвтаназию пропагандируют страховые компании, чтобы им меньше платить за лечение (и поэтому в Голландии, где разрешена эвтаназия, мало хосписов). Что человек может иметь собственное мнение, православисту трудно поверить. Он верует, ибо разрешено, верует, ибо для страны хорошо, верует, ибо нелепо не верить, когда власть веру одобряет.

ГЕНЕТИКА КАК КАК РАСИЗМ

Правда, Ватикан участвовал в конференции не для того, чтобы сдержать антисемитизм, а чтобы обличить генетические исследования как «расизм», «евгенику».

Евгеника, следует напомнить, была прежде всего агрессивна, проповедовала отбраковку «неправильных» людей. Агрессивность и роднила евгенику с расизмом – речь шла о создании «высшей расы».

Современные генетические исследования никого не убивают (вопрос о том, является ли гибель зародышей убийством, в принципе не может быть решён в рамках науки, он по-разному решается, к примеру, раввинами и кардиналами). Архиеп. Сильвано Томази, представляющий Ватикан в ООН, заявил, что расизм есть дискриминация «всякого, кто кажется или является другим».

«Возможность выбрать цвет глаз ребёнку или другие его телесные особенности может привести к созданию человеческих существ «не лучшей категории» или к истреблению людей, которые не соответствуют характеристикам, принятымм в качестве стандарта тем или иным обществом» (выступление 22 апреля 2009 года).

Доведение до абсурда – яркий, но не самый рациональный ораторский приём. Вера в Христа «может привести» (и приводила) к сожжению людей на костре.

Выбор цвета глаз ребёнка имеет такое же отношение к убийству детей с определённым цветом глаз как вера в Христа – к Освенциму, как любовь – к ненависти, как здоровье – к болезни.

Наука и прогресс, по такой логике, главные типы расизма и милитаризма. Хочешь здоровья? Ненавидишь болезнь! Не любишь больных!! Мечтаешь уничтожить больных!!!

Это логика новояза, это арго деспотизма. По этой логике любые выборы – дискриминация и геноцид. Выбрали Обаму – убили Буша. То ли дело выборы по-российски: Ленин роди Сталина, Сталин роди Хрущёва, Ельцин роди Путина. Иногда, правда, требуется кесарево сечение – надо было помочь родиться Брежневу и Ельцину.

Но люди, которые любят и умеют ходить на компромисс со злом,  не понимают, что демократия есть компромисс с добром, боятся демократии. Вот дворцовые заговоры для них слаще мёда.

Паника есть признак душевного нездоровья. Считать «расой» палестинских арабов так же нелепо, как считать стремление к здоровью «чумой». Что ж, было бы расизмом призывать к уничтожению людей, которые глядят на мир через чёрные очки антисемитизма, страха свободы, властолюбия. Казнить нельзя, помиловать. Но не выбирать, и выбирать – не их, и если выбор ограничен участием или неучастием в антисемитском шабаше, то – не участвовать.

Немножко неловко напоминать об этом кардиналам, но есть такая книга – Библия, и в ней есть псалтырь, и её первая фраза: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых». Хотя, конечно, присутствие праведника на совете нечестивых можно оправдать необходимостью диалога, постепенного приведения нечестивца к истине и т.п. Слушать речи антисемита, пусть даже он имеет чин президента Ирана… Зачем? Не лучше ли, как подсказывает тот же псалом, день и ночь изучать Закон Божий? Который, заметим, совершенно не воспрещает выбирать цвет глаз, а в 30 главе книги Бытия даже учит - на примере пёстрых и белых овец патриарха Иакова - генетической селекции. Конечно, это всего лишь овцы – но ведь и мы идём за Христом потому, что выбрали быть не волками, а именно овцами. И в этом нет никакого расизма по отношению к волкам!