КТО В ТЮРЬМЕ, КТО ПРОТИВ ТЮРЬМЫ
См. История 21 в., Свобода.
Выход книги Папы Римского Бенедикта XVI о Христе породил замечательное явление: «Я книги не читал, но одобряю!»
«Сибирская католическая газета» перевела статью Сэмюэля Грегга из американского консервативного «Института Эктона». Грегг сравнивает две только что вышедшие книги: либерального теолога Ганса Кюнга о Церкви и папы Бенедикта XVI о Христе и хвалит последнюю:
«Для Кюнга всё вращается вокруг власти – особенно папской власти. … В книге Бенедикта XVI говорится о многих вещах, но, в конце концов, есть только один главный замысел, и он не имеет ничего общего с властью. Речь идет о том, чтобы помочь читателям встретить Христа во всей Его полноте в самые важные дни Его земной жизни; узнать, что Бог был готов сделать, чтобы спасти нас от самих себя».
Вспоминает анекдот о двух братьях. Один сидел в тюрьме и всю жизнь смотрел с завистью в окно на свободную жизнь. Другой жил в доме напротив тюрьмы и всю жизнь с грустью смотрел на здание, где томился его брат.
Ратцингер пишет о Христе из тюрьмы. Кюнг пишет о Ратцингере, глядя со стороны свободы.
Характерен тон статьи – точнее, фельетона: Кюнг-де «играет на манер всё той же испорченной пластинки уже с 1965 года». Кюнг-де приспособленец (к либерализму). Ну да, конечно – ещё со времён Французской революции всякий реакционер считает себя идущим на эшафот, даже если он сидит в каменных палатах. Вот в России – кто считает себя главным диссидентом? Горбачёв. Патриарх Кирилл постоянно заявляет, что идёт против течения. Но всё-таки самый главный диссидент России, конечно, Владимир Путин – уж он-то так критикует власть, что как не смеют никакие буковские и новодворские.
Можно ли поверить, что Грегг добросовестно излагает идеи Кюнга,утверждая, что тот гневается, потому что знает, что «игра окончена»? Можно ли поверить, что Кюнг призывает «мирян католиков захватить власть, если Церковь должна быть «спасена» от зловещих римских реакционеров, которые веками извращали христианство»? Нетрудно догадаться, что ни к чему подобному Кюнг не призывает – неслучайно Грегг не приводит цитат. А можно ли поверить, что Грегг адекватно описывает историю Церкви, утверждая, что либеральный проект «провалился. Будь то толкование II Ватиканского Собора как разрыва с прошлым, или опошление литургии клоунскими Мессами и музыкой 1970-х годов – никто не может правдоподобно утверждать, будто приспособленческий проект влил жизнь в католичество».
«Приспособленчество» - как это вдруг Кюнг оказался в нём виноват? А он, по мнению Грегга, следует не за Христом, а «следует взглядам прогрессивных постсоборных немецких богословов». Неслабое противопоставление! Спрашивается – а Ратцингер – разве не постсоборный богослов? Иль он перестал быть немцем? Или он не прогрессивный богослов?
Аргументация Грегга сводится к хорошо знакомому в России парткомовскому отождествлению лидеров организации с организацией и, более того, с идеей. Раз Христос обещал, что врата ада не одолеют Церковь, значит, все решения Папы Римского – святая истина. Такого не утверждает даже догмат о папской безошибочности, но ведь догмат – одно, а фанатики папства – совсем другое.
Бенедикт XVI, полагает Грегг, «видит Церковь, сосредоточенную на углублении своего знания о Христе, верности Ему и любви к Нему». Было бы недурно, если бы это было так. Только Бенедикт XVI ещё видит Церковь, у которой, помимо Христа и любви к Нему, есть ещё обязанность защищать целибат, вести борьбу с абортами, экологами, сексуальными меньшинствами, феминизмом и либералами. Уж как это совместить с сосредоточенностью на Христе…
Да, Папа много говорит о Христе. Этим он выгодно отличается от, например, патриарха Кирилла и приближается к тому идеалу администратора – заведующего билетной кассой театра – который описал Булгаков: «И ведь какой тихий и все о душе говорит!..». Папа Бенедикт XVI лишён всех тех пороков, которые приписываются (некоторые справедливо, некоторые нет) патриарху Кириллу. Этим он и интересен, - показывает, что очищенный от всяких примесей спирт всё-таки именно спирт, а не колбаса. Можно избрать руководителем мужа (да хотя бы и жену) без порока и упрёка – а выйдет плохо, если руководителю вверено нечто, что можно вверять одному Богу. Безошибочность в высказываниях с кафедры по самым важным вопросам – пожалуйста, пусть будет. А вот сосредотачивать в своих руках административную власть – нет, этого нельзя, хотя, казалось бы, догматика важнее.
Власть – это тюрьма. Сидя в этой тюрьме, можно писать о свободе, о Христе, о коммунизме – но цена таким писаниям будет невелика. Кто заточил себя в темнице власти, тот во всякой критике в свой адрес подозревает предательство – предательство идеи, которой посвящена власть, а по сути – предательство себя, воплощения этой идеи. Кто заточён во власть, тот страдает паранойей и видит вокруг заговор, желание перехватить власть, захватить власть. Какое же счастье, что кроме тюрьмы власти есть огромный простор – простор свободы, которая критикует власть не для того, чтобы перехватить её, а чтобы защититься от неё самой и защитить от неё тех, кто сам не защищается – начиная с сирых и убогих, а заканчивая Самим Богом.
