Стиль православного милитаризма
Уже в XVI веке сложился стиль имперского православия: в общение не вступать и давить размерами. Русским послам к Папе заранее предписывалось: "А нечто учнут задирать и говорить о вере, о греческой или о римской" (формулировка 1581 года) - в прения не вступать, а вместо этого рассказывать о том, как распространяется православие в новозавоёванных Россией странах, как сооружаются храмы и основываются монастыри (Рогожин, 2000).
В 1667 г. польские таможенники пытались взять с русского посла П.Потемкина пошлину за "образы окладные". Это было нетривиально - ещё ранее таможенники посмели брать пошлину и с посольского имущества. Разгневанный посол отвечал (точнее, рапортовал, что отвечал именно так):
"Враг креста Христова ... скверный пес, не токмо было тебе с тех пречистых и святых икон пошлина имать, и с посольского платья и с рухледи никоими меры имать было не мочно ... И видя твое безстыдство и нрав зверской, как псу гладному или волку несыту, имущу гортань восхищали от пастырей овцы, так тебе бросаем золото, как прах" (Рогожин, 2000).
Посол снял дорогие оклады, оставил на таможне и продолжил путь во Францию. Примечательно отсутствие у посла суеверного отношения к окладам - они для него всего лишь украшения.
Апелляция к Ио 10, 11 (пастух, жертвующий собой ради овец) как оправдание милитаризма восходит к византийской риторике, распространена в и современном русском милитаризме. Абсурдность её заметна на том материале, который уже воспринимается отстранённо. В 1559 году русское правительство так объясняло причины вторжения в Ливонию послам Речи Посполитой: "По Божию слову, всяк пастырь душу свою полагает об овцах и иных в паству привести желает" (Рогожин, 2000).
Тут оригинальна простодушная прибавка к словам Спасителя: "и иных в паству привести желает". Конечно, ничего специфически российского в этой риторике нет - Латинскую Америку тоже завоевывали ради приведения в паству новых овец.
См. Военная Россия. 
