|
Оглавление книги
Ио
10, 11. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец.
По согласованию №101. Фразы предыдущая - следущая.
Иллюстрации.
См. также образ Иисуса как пастуха, берущего на плечи заблудившуюся овцу, в Мф. 18, 13. Милитаристское толкование в России, 1559.
* * *
Приходит фермер к психологу. Ничего особенного, а всё же бессонница, мигрени…
- Давайте начнём с простейшего, - говорит психолог. – Представим, что у Вас в загоне полсотни овец, и одна убежала – сколько осталось в загоне?
- Ни одной, - ответил фермер.
- Подождите, я, видимо, неясно сформулировал задачу. Сколько овец осталось в загоне, если из пятидесяти одна убежала?
- Ноль, - повторил фермер. – Такая уж овечья математика: если хоть одна нашла путь к свободе, остальные – все! – рванут за ней.
Так что саркастическое Эйнштейна – «чтобы быть хорошей овцой, надо быть прежде всего овцой» - бьёт мимо цели. Овцы свободолюбивее физиков, которые больше любят математику, нежели свободу. Овцы вовсе не стадное животное, как человек – не магазинное животное. Стада людей в магазинах, между прочим, пасутся абсолютно добровольно, тогда как овец в стадах держат силком.
Пастырь добрый добр не к овцам, а к поварам и ткачам. Он покидает стадо не потому, что доверяет стаду, а потому что знает – нет никакого стада, есть овцы, все разные, но все любят свободу.
Сравнение заканчивается там, где начинается Бог. Бог не повар и не ткач, люди Богу нужны не для еды или одежды. Люди Богу вообще не нужны, как и Бог людям – нет нужды там, где есть любовь. Рай – не загон, это Земля – клетка, свалка. Сбежавшая овца – как «сломавшийся автомобиль». Это всё население планеты. «Сбежавшая овца – 7 млрд. экз.» Стадо – у Бога. А мы думали, что кроме Адама и Евы в раю никого не было? Такое думканье и есть первый признак эгоизма. Я сбежал – значит, дома никого не осталось, ни старшего брата, ни кузенов… Свободны не мы, сбежавшие, и если между нами и Раем решётка, так и обезьяны в зоопарке, глядя на людей, удивляются, зачем люди живут за решёткой… Стадо - это мы, сбежавшие в разобщённость, а в раю не стадо, а просто - свободным естестенно быть вместе. А овцу на плечах Доброго Пастыря надо изобразить как паззл, составленной из 7 миллиардов лиц тех, кто считает себя живыми, потому что резво бежит к смерти, и кто жив лишь потому, что Пастырь несёт человечество к воскресению.
* * *
Маккоби возмущается:
"Евангелия говорят нам, что  когда Иисус применял выражения "царство
Божие" и "мессия", он имел в виду нечто совершенно отличное от
значения, придаваемого этим словам всеми прочими евреями своего времени. Но это
лишено всякого вероятия по самому существу своему. Если он имел в виду нечто совершенно
иное, зачем же он вообще пользовался этими выражениями?" (С. 71).
Типичный
вопрос "здравого смысла", на который ответом является встречный вопрос,
типа еврейского или сократического, то есть восклицание в шкуре вопроса: "А
какими другими выражениями Он мог бы пользоваться?" Бог абсолютно Иной, и
любое слово абсолютно неприложимо ни к Нему, ни к чему-либо, что с Ним связано.
Можно подумать, что слово "Бог" адекватно описывает Бога - и так действительно
думают те наивные персоны, которые уверены, что исполняют заповедь Божию, заменяя
букву "о" на тирешку: "заповедь Б-жия". В каждой строчке только
точки После буквы "Б"... Так что, будем играть в молчанку? Создатель
поступает иначе. Он молчит, но Он берет человеческие слова и сталкивает их друг
с другом, высекая огонь. Если бы Он назвал жизнь с Собой только "царством
Божиим", это была бы ложь. Но Он называет жизнь с Собою еще и "крест"
- и образуется правда, хотя "крест" само по себе было бы вранье, шизофрения
и ханжество. Он называет Себя одновременно "пастухом" и "овцой"
- и становится ясно, что Он не пастух, не овца, а Он. Но если бы не было столкновения
двух образов, не имеющих к Нему никакого прямого отношения, человек не знал бы
Бога.
*
ГЛАВНОЕ В ОВЦЕ - ПАСТУХ
Эйнштейн как-то язвительно заметил, что для того, чтобы быть хорошей овцой, надо быть прежде всего овцой.
Сразу видно интеллигентного еврейского мальчика, который родился в Ульме и близко не видел никаких овец (учился, кстати, в католической школе).
Я в Ульме был - нету там овец! сплошные воробьи!! Я даже там побыл пастырем - крестил одного интеллигентного еврейского мальчика Натана - Бог даст, переплюнет Эйнштейна! расчистит единое поле!
Был я и в колхозе "Красный Балтиец" за Можайском, пастухом. Неделю, потом работал на току.
В Ульме, конечно, лучше, но зато я теперь твёрдо знаю: главное в овце - это пастух. Овца без пастуха это всего лишь беспомощный муфлон.
Быть овцой означает верить, что пастух тебя не бросит. Найдёт и спасёт, когда ты заблудишься. Не веришь? Считаешь, что ты не можешь заблудиться? Считаешь, что заблудиться можешь, но выблуждаться должен сам, а с пастухом превратишься в беспомощного иждивенца? Ну, муфлонируй! Горные бараны спят во тьме ночной.
Какое счастье, что куда ни пойдём - всюду Пастырь! Пойдём в эгоизм - Он там. Пойдём в науку - и там Он! Пойдём в алкоголизм или проститку к себе приведём - а Он всё равно рядом. Моё счастье, Его горе. Его забота. Его Голгофа, и я её так же не могу разделить или заменить Его на кресте, как Он не может каяться со мной или вместо меня. Зато воскресение у нас - общее!
(По проповеди 2214 в субботу 16.5.2015)
|
