Богочеловеческая комедия
Совок пленных не берет!
В «Войне и мире» Толстой описывает конфликт моральных ценностей русских и совков. Русские – это европеизированные, по-французски говорящие дворяне-офицеры, которые поражаются тому, как могут крестьяне-партизаны убивать пленных, так что невозможно доверять конвоирование крестьянину. Вот отличие послереволюционной военной России от дореволюционной. Во время Второй мировой войны совки считали совершенно нормальным убивать пленных. А чё, они первые начали! Кто считал это ненормальным, кто – как мой отец – возмущался людоедскими призывами Эренбурга, тот был не совок, а русский.
Разумеется, свои представления о людоедстве совки проецировали на немцев. Немец – зверь, который убивает всех подряд. Между тем, точкой, после которой Гитлер стал неприемлем если не для вермахта в целом, то для офицерства, воспитанного ровно на той же этической традиции, что и Толстой, и Денис Давыдов, стал приказ о комиссарах 6 июня 1941 года. Пленных политруков предписывалось расстреливать на месте. Гитлер, между прочим, выдал очень изящную аргументацию – вполне в духе современной борьбы с «терроризмом»:
«На Востоке жестокость – это милосердие по отношению к будущему … Убивать их всех за насаждение варварских, азиатских методов ведения войны» (Метаксас, 433).
Так что Хеннинг фон Тресков – «типичный прусский офицер с традиционным чувством чести» - был неправ, заявив, что нужно добиваться отмены Приказа о комиссарах, иначе «на германский народ ляжет бремя вины, которую мир не забудет ему и через сотню лет». Не прошло и семидесяти лет, как три тысячи немецких солдат были отправлены на Восток – в Афганистан – бороться с терроризмом (так стали называть «варварство», «азиатчину»). Как борцы с терроризмом обращаются с пленными – прусскому офицеру не приснилось бы в страшном сне.
