Яков Кротов

АЗБУКА НЕНАВИСТИ

АНТИСЕМИТИЗМ

К оглавлению

ВВЕДЕНИЕ

Дина Рубина рассказывает анекдот о русском еврее, который "пытался пробраться в Америку не по еврейской линии, а по линии - говорят есть такая - "преследуемых христианских сект". В анкете, которую заполняют члены таких сект, есть графа, определяющая религиозную принадлежность, где обычно пишут - "брат во Христе". Наш претендент тоже написал "брат во Христе"... Потом, видно, задумался, а может просто зачесалась его еврейская совесть, и он добавил в скобках: "Двоюродный"... (Майн пиджак ин вайсе клетка. Родина, №4-5, 2002, с. 187).

Это вымысел. Выражение "брат во Христе" среди христиан, да ещё американских, вовсе не употребляется для обозначения своей веры. Но вымысел этот повторяется вновь и вновь. Например, есть анекдот про женский монастырь, в дверь которого стучатся евреи же и просятся переночевать. "Да вы что, - шокирована привратница, - мы невесты Христовы!" - "А мы со стороны жениха!"

Антисемитизм родился раньше христианства. Антисемиты есть там, где нет христиан. Антисемитов нет лишь там, где есть антисемиты, ведь каждый антисемит убеждён, что он не антисемит.

Тем не менее, большинство евреев убеждены, что главный источник антисемитизма - христианский. Этому зеркально соответствует убеждение, что лучшее лекарство от антисемитизма - христианство.

Эта книжечка даёт огромное количество фактов для подтверждения первой идеи, потому что тут собраны истории про антисемитов, которые одновременно были христианами. Среди них и такой несомненно "настоящий христианин" как Иоанн Златоуст, и такой сомнительный (но формально - несомненный же) христианин как Адольф Гитлер.

Тут и про христианство как лучшее лекарство от антисемитизма. Однако, "лучшее" не означает "единственное". В современном мире всё меньше верующих по принуждению, а это означает, что в современном мире всё меньше верующих вообще. Иудеи или христиане, - все оказываются в меньшинстве. Что ж, возможно, вера - хорошее лекарство, но всё-таки быть лекарством для веры немножко унизительно. Здоровье - всего лишь побочный эффект вечной жизни. К счастью для веры (а особенно к счастью для евреев) можно не быть антисемитом, будучи неверующим. Это не сложнее, чем быть евреев, не будучи иудеем. Быть иудеем, не будучи евреем, намного труднее, хотя тоже возможно.

Именно такими иудеями считают себя многие христиане, из евреев и нет.

Джек Нельсон-Полмейер, критикующий Библию за все реальные и нереальные грехи, заметил, что Иисус плохо бы отнёсся к тому, что Его ученики перевалили вину за Голгофу с Рима на евреев (2001, VIII). Воскресения Христова Нельсон-Полмейер не отрицает. Между тем, разве воскресший Иисус не встретил тех самых учеников? Почему же Он не вправил им мозги, не продиктовал, как и что писать? Да потому, что не имеет ни малейшего значения, кто поджёг дом, если поджог не удался и дом стоит целый. Наплевать на радостях и простить! Не имеет значения, кто какой вклад внёс в Голгофу, если Иисус не мёртв, а жив. Христиане изменяют Христу не тем, что злятся на евреев, а тем, что не веруют в Воскресение настолько полно, настолько радостно, чтобы не злиться вообще ни на кого. К сожалению, таких христиан слишком много, они громче прочих вопиют к людям, их глазами читают Евангелие. Но в реальном Евангелии нет злости ни к евреям, ни к римлянам, нет призывов к мести или отмежеванию, а есть проповедь о Воскресшем. Беда, что пока ещё христиане очень мало определяли своё поведение своей верой в Воскресение.

*

*  *  *

На семейной встрече произносил я тост и, грешен, тронул еврейскую тему... Вспомнил, что дедушка сбежал от еврейской местечковости... Ну, конечно, сразу кто-то завопил: "Антисемит!" На что сидевшая ошуюю меня Алла Гербер зычно возгласила: "Нет, он просто думающий человек!"

*

Антисемитизм Солженицына отрицать глупо. Кирпич имеет своим свойством кирпичность. Однако сущность кирпича не в кирпичности, а в способности быть частью дома. У большинства антисемитов дома нет. Они просто антисемиты, словно кирпич, валяющийся на пустыре. Солженицынский антисемитизм - один из сотен кирпичей, составляющий часть дома его личности. Не краеугольный камень, и вообще не самый важный. Что-то там было деформировано до такой степени, что этот антисемитизм выпер, но дом остаётся домом.

*

Нисан Резник (р. 1917), один из руководителей еврейского сопротивления в гетто в Вильнюсе, писал в своих воспоминаниях «Ростки из пепла» (Ницaним ми эфер Рубин-Масс: Иерусалим, 2003):

«Я не упрекаю их [местных поляков и литовцев - Прим. М.Дорфмана] за то, что не прятали евреев. Это было очень опасно и могло стоить жизни тому, кто прятал. Я не знаю, что бы я сам стал делать, если бы сложилась обратная ситуация. Я также не знаю, как повели бы себя евреи, если бы немцы искали бы поляков, а не евреев, чтоб их убить. Рисковали бы евреи жизнью ради поляков? Я не знаю».

"Я не знаю" - часто высшая мудрость не только в философии, но и в этике. На "я не знаю" способно только "я", не "государство", "народ", "нация".

Интересно, евреи не имеют ли право оштрафовать одну религиозную организацию за систематическое использование иудейских имён... Или штрафовать непосредственно носителей - оно и больше получится. Начиная с Ванек, разумеется...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЕВРЕЯ

Та же он писал:

"Я определяю этнос как группу людей, принадлежность к которой осознается индивидами через генеалогию и территорию, язык и культуру. ... Согласно этому определению Израиль в принципе не является ни этносом, ни суммой индивидуальных израильтян с этническим самосознанием. Израиль - это мировая империя, израильтяне – ее граждане, единые в своем гражданстве. Поэтому Израиль противопоставляется империям, а не этническим группам. Наши мудрецы видели в Израиле общину, уникальную по формам своего образования, единственную в своем роде и несравнимую ни с каким другим социальным образованием. Когда они противопоставляют Израиль другим социальным общинам, они противопоставляют его недифференцированной массе «народов» вообще или четырем империям: Персии, Мидии, Греции и Риму, в ряду которых Израиль будет пятой и последней".

В сущности, Израиль при этом становится не империей, а Церковью в её христианском понимании - точнее, наверное, нужно сказать, в её "католическом" понимании. Наднациональная религиозная организация. Точнее даже, это не вообще "католичество", а очень реакционное и фундаменталистское католичество. Для таких католиков либеральные католики - вообще не христиане. Для Ньюснера "либеральный иудаизм" - вообще не иудаизм. Обличения Ньюснера повторяют обличения христианских фундаменталистов: "Религия, которая провозглашает Ле хаим – за жизнь, агитирует за право на аборты и на медицинские эксперименты с эмбрионами в прямом противоречии с Торой, принимает брачный союз, освященный Богом при сотворении человека (союз между Адамом и Хавой), как союз между двумя Адамами без Евы в новом раю, и подписывает десятки резолюций от имени Бога, не упомянув ни в одной из них Тору Синая".

На первый взгляд, у Ньюснера еврей - чисто религиозное понятие. Еврей и иудей совпадают. Человек любой национальности может стать евреем, и любой еврей перестаёт быть евреем, если перестает веровать в Бога Израиля. Ньюснер сконструировал иудаизм заново, как заново конструируют христианство фундаменалисты православные, католические и протестантские: "Израиль наших мудрецов благословенной памяти остается реальным, хотя и не осязаемым в мирском смысле. Он обращен к генеалогии, которая воспроизводится не в костях и крови, но в общности духа, воспитанного Торой. Их Израиль не имеет никакого отношения к границам языка, или расы, или пола".

Однако, как и все фундаменталисты, Ньюснер не в силах быть последовательным. Последовательность привела бы его к иудаизму типа "нью-эйдж", "Розы мира", антропософии или теософии. Он же не может отказаться от прошлого, хотя это прошлое по определению - этнично. В результате в его концепции остаётся то же самое противоречие, которое так беспокоило нацистов - дух оказывается увязан с кровью. "Израиль иудаизма (не просто еврейский Израиль) находит свое определение не внутри каких-либо географических границ, но на пути, открытом Богом всему человечеству на горе Синай, – на пути, отрытом всем народам, хотя и принятым только одним народом". Вот эти последние слова - "только одним народом" - портят всю музыку. Итак, немец, принимающий иудаизм, переходит из немецкого народа в еврейский?

"Конечно, дети еврейских матерей принадлежат Израилю по рождению, а не по ритуалу обращения", - в той фразе "конечно" есть смертельный приговор попытке сконструировать Израиль, в котором еврей, не посещающий синагоги или одобряющий однополые союзы, теряет право называться евреем. Надо бы выбрать: либо "не в костях и крови", либо "дети еврейских матерей". Ньюснер выбирать не хочет и полагает, что он поднялся выше национального, потому что не возражает против обращения русских и немцев в иудаизм. Однако, это потребительский подход! Он поднялся всего лишь выше логики, выше принципа "исключённого третьего". Готтентот тоже не прочь украсть корову, но готов ли готтентот расстаться со своей коровой? Нет, не готов Ньюснер расстаться с детьми евреек (иррационализм, при котором родство отсчитывается по матери, для простоты обсуждать не будем). "Телесная непрерывность поколений формирует из всех нас единую семью и демонстрирует фиктивность всякой попытки определить Израиль, исключив генеалогию". Ньюснер всё время подчёркивает сходство своей концепции с христианской. Только это сходство - не со всяким христианством, а с христианским национализмом и черносотенством, для которого "православный" - это всякий, у кого "православные корни", вроде русской бабушки или даже прабабушки. Искать тут логики не следует - это абсолютно иррациональная, алогичная, шизоидная концепция, пытающаяся и кровное родство сохранить, и Дух Божий приобрести. Не только Гитлер умел мыслить иррационально... Христианство - это "не от крови, но от Духа родились". Всюду, где начинается "не от Духа, но от крови" - расизм. Но где "и от крови, и от Духа", там тоже не царство Духа. Там царство летающих крокодилов - тех крокодилов, которые "летают, но так низенько-низенько"... Недаром Геринг, защищая своих лётчиков из евреев, сказал, что в министерстве авиации он будет решать, кто еврей, а кто нет. Видимо, он имел в виду, что кто плохо летает - еврей, а кто хорошо летает - лётчик.

*

Умолчание - великая сила. В 2008 г. журнал "Тайм" объявил Путина "человеком года", поместил его портрет на своей обложке. Вспомнили, что в 1938-м году этот журнал поместил на обложке изображение Гитлера. Однако, есть маленькая разница: в 1938 была помещена карикатура на Гитлера: он играет на органе в осквернённом соборе, его жертвы колесованы. Нарисовал карикатуру барон Рудольф фон Риппер, католик.

В очерке о Гитлере "Тайм" 1938 года писал:

"В религии, две выдающихся фигуры 1938 года стали серьезным противовесом Адольфу Гитлеру. Один из них - 81-летний Папа Пий XI - говорил с 'горьким сожалением' об антисемитских законах Италии, нападениях итальянских 'групп католического действия', приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в прошлом мае. Папа также с прискорбием сказал: 'Мы положили нашу уже долгую жизнь на дел мира и процветания народов. Теперь мы предлагаем ее в качестве новой жертвы'. Проведя большую часть года в концлагере, протестантский пастор Мартин Нимеллер удостоился признания своей героической веры".

СВОБОДА НЕ БЫТЬ АНТИСЕМИТОМ: КАК ЭТО БЫЛО В ГЕРМАНИИ

*

Семён Мадиевский: «8-миллионный вермахт не стоял в стороне от нацистского режима – он был вторым (после НСДАП) его столпом. … Холокост был бы невозможен без участия вермахта». Военные знали, что совершают преступления, поэтому приказы об уничтожении евреев отдавались устно, поэтому с конца 1944 г. стали уничтожаться следы массовых захоронений (трупы выкапывали и сжигали). Например, генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, генерал-фельдмаршал Манштейн требовали от солдат «проявлять полное понимание необходимости жестоких карательных акций по отношению к еврем, духовным носителям террора против немцев». 13 мая 1941 г. Генеральный штаб издал приказ, гласивший: «За действия, которые представители вермахта и их последователи предпринимают по отношению к враждебным силам, не существует никакого судебного преследования даже в том случае, если указанное действие влется военным преступлением».

В октябре 1941 г. три ротных командира 691 пехотного полка получили приказ уничтожить евреев в местах своего дислоцирования. Обер-лейтенант Герман Кюльс сразу выполнил приказ. Капитан Фридрих Нёлль потребовал письменное подтверждения и затем выполнил. Обер-лейтенант Иозеф Зибилле отказался выполнить. Наказан он не был. Вообще неизвестно ни одного случая осуждения солдата вермахта за невыполнение преступного приказа. Профессор Ганс Генрих Нольте писал: «Участие в убийствах не навязывалось насильственно; немецкий офицер или немецкий солдат, имевший гражданское мужество сказать «нет», не подвергался никакой смертельной опасности. … Если бы у большего количества граждан нашлось гражданское мужество, преступления не могли бы быть столь крупномасштабными, какими они стали в реальной исторической действительности» (Мадиевский С. «Чистый вермахт»: конец легенды // Новое врем. - №10. – 2002).

*

Смотрите, смотрите... Я не могу представить себя на месте этого ребёнка. Свою внучку - очень представляю. Очень хорошо представляю, как подобное может произойти в Москве - с таджиками, с евреями, с азербайджанцами. А за стеной гетто будут собираться как либеральные, так и консервативные православные, будут вестись политологические семинары, протестовать против повышения квартплаты и т.п.

Ужас гетто (очерк о еврейке, одной из ста, кто спасся оттуда: Эйнхорн Л. Путешествие Нины. М.: Текст, 2007) был не только в контрасте с миром за стеной гетто. Ужас - во всяком случае, для читателей очерка - в том, что в гетто, во всяком случае, на первых порах, сохранилось и обострилось расслоение среди евреев. Богатые ходили в рестораны по улицам, на которых валялись мёртвые дети бедняков. В "обычной жизни" такое расслоение присутствует не так явно - не на улицах. Это очень способствует пищеварению. Правда, как видно из опыта гетто, человек может со вкусом обедать даже тогда, когда за окном трупик ребёнка. Ужасно? Но не ужаснее ли то, что мимо проходят ребята, проходят безразлично, как современный москвич проходит мимо бомжей, проходят потому, что привычно, что сил нет, возможности помочь нет (действительно, нет). Так и, посмотрев на следующую фотографию, человек потеряет аппетит не более, чем на пятнадцать минут. А если более - к врачу, к врачу. Не аппетит нужно терять, а кое-что другое. Никогда не мог понять реакции на труп, считающейся у американцев - судя по фильмам - прямо-таки обязательной, инстинктивной: тошноты. Как-то так случалось, что я довольно часто сталкивался со смертью, один раз минут десять делал искусственное дыхание человеку, с которым обедал за одним столом и которого хватил удар (это было совершенно бесполезно, видимо, но было). Никакой тошноты, ни малейшей я не испытывал. Наверное, у меня ослаблена брезгливость, я и ведро с нечистотами выношу без больших переживаний. Не верю я в пользу тошноты. Поблюют и отправятся мстить и истреблять потенциальную угрозу - в голливудских боевиках и, что печально, в реальной жизни. Американцы, конечно, героически освободили Европу. Но если бы они открыли въезд для евреев десятью годами раньше или хотя бы разбомбили подъездные пути к Освенциму, героизма было бы, безусловно, меньше, зато в живых людей осталось бы намного больше.

Иудейский фанатизм строится точно из тех же элементов, что любой другой. "Лучше полный неуч, чем тот, кто пытается понять иудаизм, не став набожным", - описывает М.Дорфман позицию современных иудеев, абсолютно совпадающую с позицией "элиты" Московской Патриархии. "Считается, «чтобы понять, надо стать», т.е.быть внутри процесса понимания, а всякая возможность другого постижения отвергается". Понятно, почему носители такого сознания не понимают науки и считают её подобием теологии. Ведь химик не может стать ртутью. Предпочитетельнее алхимик: он очеловечивает химические элементы и процессы (Меркурий заключает брак...), тем самым они "становятся" доступны его "пониманию". Требование "стать, чтобы понять" есть требование властное, потому что требующий монополизирует за собой право определять и контролировать, когда же другой "стал", "понял". Все объективные критерии отвергаются. И тут - полная противоположность науке (и - не забудем - нормальному религиозному сознанию), которая в принципе отвергает человеческий авторитет, тем более, монополию в вопросах познания. Назвал себя человек иудеем - называем и мы его иудеем, не заявляя, что он "мошенник". Между тем, иудейский фанатизм заявляет даже о том, кто принял иудаизм, о его потомке в десятом колене: «Даже в десятом поколении не войти прозелиту в состав Израиля». Точный аналог российскому "вор прощёный - что жид крещёный". На самом деле, есть одна возможность сделать так, чтобы иудеи признали тебя "своим", чтобы русские забыли, что ты "жид крещёный". Надо учудить какую-нибудь такую гадость, такое предательство, так свистнуть, чтобы "коренной житель" испугался, как бы его не сочли слишком вялым, недостаточно фанатичным.

*

*

"Сионистские" статьи Бубера собраны в книге "Веление духа" (Иерусалим, 1978, 288 с.) - это переводы, сделанные Натаном Файнгольдом в России в 1970-1973 гг. Файнгольд - обычный советский интеллектуал, который стал иудеем, эмигрировал в Израиль. Его Бубер и интересовал как сионист. Файнгольд написал предисловие к книгу Бубера, абсолютно аналогичное советским предисловиям к книгам "идейных врагов", которых всё-таки следовало знать. Мол, талантлив Бубер, умён, одна беда - не еврей. Не понял Бубер, что Бог и 613 заповедей связаны так же неразрывно как православие и еврейский погром. Попытки Бубера говорить от имени иудаизма, обращаясь к христианам, Файнгольд осмеивает: "Бубер своевольно занял позицию объективно-благожелательного посредника, как бы вообразив себя голубем мира, витающим, подобно Блаватской или Штайнеру, над чересполосицей религий и вер" (XI).А Церковь якобы использовала Бубера для прозелитизма среди иудеев - об этом Файнгольд целую книжку написал: "Диалог или миссионерство?" (Иерусалим: Шамир, 1977).

Правда, Бубер, действительно, отнюдь не был тем персоналистом, каким он вошёл в историю. Всё-таки прежде всего он мыслил в понятиях "народ", а уже потом "личность". Только, если другие двигались от личности к народу, к национализму, Бубер двигался в противоположном направлении.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ АНТИСЕМИТА

КАТОЛИЧЕСТВО И ГИТЛЕР: ПИЙ XI

В энциклике Пия XI в Германию 1937 г. (её апологеты папства выдают за осуждение национал-социализма, хотя она критикует лишь гонения на католиков в Германии, слово "раса" упоминается один-единственный раз, антисемитизм и евреи не упоминаются вообще) отдельно упоминается гитлерюгенд, но в очень своеобразном контексте:

"Если государство создает национальную молодежную организацию и делает членство в ней обязательным для всех, не уважая права религиозных ассоциаций, абсолютным правом молодых людей, как и их родителей, остается требовать, чтобы эта организация была очищена от всяческих проявлений, враждебных по отношению к Церкви и христианству. Подобные проявления уже сейчас ставят родителей-христиан перед болезненным выбором, поскольку они не могут отдавать государству то, что принадлежит одному лишь Богу".

То есть, сам по себе гитлерюгенд у Ратти возражений не вызывал, лишь бы там не было критики Церкви. Сжигать евреев, сжигать книги, воевать, - всё это вполне можно, лишь бы не критиковали Церковь. Но Пий XI по крайней мере считает, что христиане находятся перед "выбором", называет этот выбор "болезненным", а те, кто сегодня оправдывает вступление Ратцингера в гитлерюгенд (исключительно для получения скидки в оплате за обучение), вообще не видят в этом поступке проблемы.

Папа Ратти слал приветствия "всем, заключенным в концентрационные лагеря" - правда, только "всем священникам".

Чтобы увидеть, каким мог быть Пий XI, нужно сопоставить энциклику немецкую с энцикликой, осуждающей коммунизм - "безбожный коммунизм". Вот там всё названо своими именами.

В энциклике 1937 г. Пий XI не отказал себе в удовольствии пнуть немецких протестантов и всех, у кого Церковь - национальна; правда, тем самым он пнул и всех православных:

"Реальная история других национальных "Церквей" с их беспомощностью, ограниченностью государственными рубежами и подчинением мирским властям - достаточное свидетельство бесплодия, которому обречена любая ветвь, отсеченная от ствола живой Церкви".

Разумеется, не преминул Ратти напомнить, что спасение вне папства якобы невозможно; впрочем, подробнее он критиковал экуменическое движение, тогда зарождавшееся, в энциклике 1928 г.

Вопрос о том, не перешагнул ли Ватикан пределы допустимого компромисса в еврейском вопросе во время нацизма, постоянно поднимался и поднимается не из-за тупости европейских антиклерикалов, а из-за того, что позиция Ватикана в современном еврейском вопросе далеко не безупречна.

Иоанн-Павел II совершал символические жесты, осуждающие антисемитизм (концерт памяти жертв Холокоста, встречи с раввинами). Одновременно предпринимал реальные действия, отталкивавшие евреев: он отказался открыть архивы для изучения вопроса об отношении Ватикана к Холокосту, многократно встречался с лидером арабского терроризма Арафатом, настоял на создании монастыря в Освенциме. Межгосударственное соглашение с Израилем было подписано лишь 30 декабря 1993 года. На следующий год, однако, Ватикан подписал и соглашение с Организацией освобождения Палестины. Подписывая соглашение с Израилем, Ватикан прежде всего стремился (безуспешно) добиться налоговых послаблений для католической собственности в Израиле.

Войтыла встречался с Арафатом 12 раз, начиная с сентября 1982 года (тогда итальянский премьер-министр отказался встречаться с Арафатом). Папа позволил открыть при Ватикане представительство ООП. В 2003 г. Ватикан осудил создание защитной стены на границе Израиля и арабских территорий, заявив, что необходимы мосты, а не стены. Ватикан неизменно требовал предоставить Иерусалиму "международный статус", выведя его из-под юрисдикции Израиля.

Личная порядочность Войтылы (во время и после войны защищавшего евреев от поляков-антисемитов) оказалась не принципиальной для государственной политики Ватикана, типичной и для других стран Западной Европы. Неприязнь к Израилю соединялась в данном случае с неприязнью к США, главной опоре Израиле (и оплоту ненавистного для католических консерваторов "американизма", объявленного ересью еще в конце XIX века). Постановление Второго Ватиканского собора по иудаизму, участие в подготовке которого ставили в заслугу и Войтыле, оказалось половинчатым документом, не удовлетворившим ни одну из сторон.

В 1998 году кардинал Торан в обращении к католическим епископам Европы, заявил, что оккупация Восточного Иерусалима Израилем противозаконна и "аморальна". Ватикан постоянно подчеркивал права христиан на доступ к святыням Палестины, права арабов на своё государство в Палестине, но никогда не осуждал арабского терроризма, погромов, нападения арабских государств на Израиль. Когда же Израиль вышел победителем, дав отпор арабской агрессии, результаты войны были объявлены "несправедливыми" для арабов. В 1982 г. после встречи с Арафатом официальное коммюнике упоминало справедливость лишь для арабских жителей Палестины, говорило лишь о страданиях арабов, как если бы Израиль был единственным источником зла.

В целом позиция Ватикана в еврейском вопросе всегда оказывалась "догоняющей", никогда не только не опережающей, но даже не идущей в ногу с реальными событиями. Какие-либо уступки евреям или извинения в их адрес делались лишь спустя много лет или даже веков после того, когда эти уступки или извинения были актуальными, могли предотвратить новые несчастья.

*

Весь выпуск The Chesterton Review. Vol. XXV. Nos. 1&2, February/May 1999 поражает тем, что он, признавая про-фашистские тенденции у английских католиков, постоянно ведёт оборонительные бои, отказываясь проявить щепетильность, обвиняя критиков католичества в предвзятости, в навязывании концепции коллективной вины. Джеймс Томпсон из университета в Хьюстоне (Техас) возмущается тем, что польские евреи потребовали от американских католиков извинений за польский антисемитизм - мол, это ведь был не католический антисемитизм. Едвабне в 1999 г. еще не было известна в США. Томпсон настаивает на том, что надо одинаково рассматривать зверства нацистов и коммунистов, смотреть, сколько погибло католиков в Польше. Он подчеркивает, что Пилсудский сделал президентом Нарутовича, еврея по крови, что нацисты расстреляли Дольфуса, а Шушниг до преклонных лет жил в США, был почтенным профессором, христианским демократом - мол, сталинисты обвиняли христианских демократов в фашизме, но это разве означает, что Шушниг фашист*

"Новая Польша", №1, 2002, с. 12: проф. Михал Гловинский из Института литературных исследований: «О мрачном деле Едвабне после выхода книги Яна Томаша Гросса [«Соседи. История массового уничтожения еврейского местечка»] написано много. Я хотел бы обратить внимание на одну светлую точку, рисующуюся на черном фоне. Этот луч света связан с личностью Антонины Выжиковской, скромной простой женщины из тех мест, отношение которой, поступки и поведение радикально отличались от того, что творило немалое число жителей Едвабне. Она не только не принимала участия в загоне несчастных в овин [где их сожгли живьем], отличаясь этим от многих других граждан местечка, но с высочайшим трудом и самоотречением, рискуя своей жизнью и жизнью членов своей семьи, спасла семерых евреев. Пани Выжиковская жила в том же самом мире, что и ее соседи (...), вероятно, так же горе мыкала, молилась в том же костеле и слушала проповеди того же священника. Она подвергалась действию тех же токсинов, сеявшихся крайне националистической пропагандой, и все-таки... И все-таки ее отношение к миру было совершенно иным, чем у большинства жителей Едвабне. (...) Нравственное чувство и свободный выбор у Антонины Выжиковской оказались сильнее, чем давление окружения».

Cornwell, John. Hitler's Pope: the Secret History of Pius XII. New York: Penguin Books, 1999.

Крещение евреев – реальное или фиктивное, только с выдачей справки о крещении – стало одним из способов помощи евреям. Папский нунций в Турции Анжело Ронкалли (впоследствии Папа Иоанн XXIII) спас таким образом более 20 тысяч человек. Он организвал массовое крещение евреев в Венгрии.

К сожалению, Ронкалли не представлял тогда позицию большинства католиков. Его назначение в Стамбул многие оценивали как наказание за отказ поддержать Муссолини, и его позднейшее назначение в Париж рассматривали как укол французской чести (Sergio Rubin. When John XXIII baptized Jews. May 26, 2001. Clarin Newspaper).

Единственный из христианских иерархов Европы, живших под властью Гитлера, митр. Андрей Шептицкий писал Гитлеру и Гиммлеру письма с протестами против насилий. Более того: он протестовал и публично. 31 августа 1942 г. митр. Андрей писал Папе:

"Число евреев, убитых в нашей малой стране, наверняка перешло за двести тысяч. ... В Киеве за несколько дней были убиты до ста тридцати тысяч мужчин, женщин и детей. Все маленькие городки на Украине были свидетелями подобных массовых убийств, а продолжается это уже год. ... В пастырских посланиях - разумеется, конфискованных - я протестовал против народоубийства; всё-таки четыре-пять раз их удалось прочесть собравшемуся духовенству. Я объявил, что убийцы подлежат отлучению от Церкви. Протестовал также в письме к Гиммлеру и старался предостерегать молодых от записи в милицию, где они могут подвергнуться растлению" (Волосюк Лешек. Бог пишет прямо по кривым линейкам // Новая Польша. - №7-8. - 2005 г. С. 90).

*

Пий XI якобы противостоял антисемитизму Муссолини, летом 1938 поручил американскому иезуиту Джону Лафаргу подготовить энциклику "Humani generis unitas" ("Человеческого рода единство") в их защиту, но работу затянул генерал иезуитов поляк Ледоховский до кончины папы.

*

Бубер в 1938 году критиковал Ганди за совет немецким евреям сопротивляться через ненасилие. Кинг считал, что Ганди был вполне прав, только ненасилие следовало рекомендовать не только евреям:

"Если бы протестанты и католики оказались вовлечены в это движение ненасильственного прямого действия, и восприняли бы угнетения евреев как своё собственное, если бы они бок о бок с евреями выходили мести улицы и тоже носили бы миллионы позорных жёлтых повязок, могла бы сформироваться уникальная форма массового сопротивления нацистскому режиму".

В Берлине в 1998 г. открыли мемориальную доску в память о единственном публичном протесте немцев против гонений на евреев. В феврале 1943 г. группа женщин вышла на демонстрацию в Берлине, где готовили партию евреев к отправке в Освенцим. И что же - гитлеровцы освободили 1200 человек.  (Иностранец, 16.9.1998).

Еврейский вопрос есть вопрос христианский, писал Бердяев, но христианского вопроса нет - есть вопрос человеческий. Еврейский вопрос не может быть решён как еврейский, поскольку постановка его как "еврейского" означает отказ от говорения. Точно так же постановка вопроса о человеке как еретике (или не еретике) загоняет в тупик. Использование псевдоязыка разобщает.

Образно выразил это поэт Чеслав Милош в двух стихотворениях, посвящённых трагедии варшавских евреев. Одно было написано в 1943-м году: в дни, когда в гетто началось восстание и нацисты начали его подавлять, восставшие видели, что у стен гетто снаружи крутится карусель, на ней катаются девушки и юноши, словно не слыша выстрелов. Милош сравнил это с римской площадью Цветов, на которой одновременно сжигали Джордано Бруно и торговали, веселились, развлекались.

В обоих случаях точка - смерть и страдание, сжимые со всех сторон до небытия - соседствует рядом с огромным кругом. Точка и круг схожи только для того, кто на карусели, кто не может себе представить, что точка - вовсе не очень маленькая окружность, а ничто, как смерть - не какая-то особая разновидность жизни, а отсутствие жизни. Круг вращается, как карусель, как ветер, как толпа покупателей, шатающаяся по площади - точка же абсолютно неподвижна, потому что она не занимает пространства, она вне места, как ад вне места. Человек в точке и человек в круге, на карусели, в хороводе могут говорить на одном языке, но не могут говорить друг с другом, как мертвые не говорят с живыми. "Еврейский вопрос", "христианский вопрос", "национальный вопрос" - вовсе не вопросы, а имена точки, которую не видят кружащиеся в вихре, одно из имён, которое дают не для того, чтобы общаться, а чтобы отгородиться от общения.

*

Кароль Гаевски в очерке "Нацисты и Католическая Церковь" (Gajewski, Karol Jozef. “Nazi Policy and the Catholic Church.” Inside the Vatican (November 1999).): "Преследование христиан нацистами нельзя сравнить с еврейским Холокостом в 1941-1945 гг., возможно, за исключением Польши". Проявление это антисемитизма польского или католического?

ВАТИКАН И ИЗРАИЛЬ

В арабо-израильском конфликте Ватикан всем сердцем оказался на стороне арабов - вместе с Москвой. В январе 1973 г. демонстративно унизили Голду Меир во время её приёма. Монтини оправдывался потом перед арабами: он-де принял Меир, чтобы заступиться за арабским беженцев (тогда ещё арафатская пропаганда не изобрела термин "палестинский народ").

Важнее антисемитизма тут было другое: у Монтини "аморальность капитализма вызывала отвращение, он считал приемлемой ценой за высокую нравственность ограничение свободы личности в коллективе при социализме" (Раффальт, 1973). Монтини не арабов любил, а союз с Советским союзом. Он жёстко блокировал несгибаемых антикоммунистов кардинала Берана (Чехия) и Миндсенти (Венгрия). В сложных отношениях польских католиков с коммунистами Ватикан выступал на стороне коммунистов, умеряя Вышинского.

1968 ГОД: ДАТСКАЯ ДОБРОТА

Накануне Второй мировой войны больше всего - три миллиона двести тысяч - евреев жило в Польше. После конца войны... Многие евреи уезжали из Польши в Палестину - несмотря на препятствия со стороны Англии, которой принадлежала эта страна. Многие всё-таки оставались на родине - их убивали поляки. Около тысячи евреев были убиты в 1945-м - не все нравилось, что появляются хозяева имущества, которое считали выморочным. В июле 1946 года погромы достигли пика, полтораста тысяч евреев покинули Польшу. В 1956-1957 г. в Израиль уехало большинство евреев. Остались в основном евреи, полностью ассилированные, для которых польская культура была единственно родной.

В июне 1967 коммунистический наместник Польши Владислав Гомулка начал новую антисемитскую кампанию. Готовилась кампания ещё раньше: еще в конце 1950-х Гомулка передал полиции и тайной полиции заведывание национальными меньшинствами; была составлена полная картотека польских евреев. В 1965 году политбюро польской компартии наметило решить еврейский вопрос к 1970-му году. Гомулка поощрял националиста Мочара, главу тайной полиции, вводя "патриотизм" в нужное для коммунистической партии русло. Победоносная война Израиля с арабскими государствами пришлась очень кстати: Польша разорвала отношения с Израилем 12 июня 1967 года, через два дня после советской России.

Не все в Польше были настроены антисемитски. Кардинал Вышинский выступил в поддержку Израиля и большинство католиков сочли это существенным для себя. Многие сочувствовали Израилю как маленькой стране, которой угрожает Россия - совсем как она угрожала Польше. Гомулка, однако, был настроен решительно. Он потребовал от партийного аппарата организовать анти-израильские и анти-сионитские шествия и митинги на предприятиях и в учреждених. 19 июня Гомулка в речи на съезде профсоюзов сказал, что "никто не будет мешать польским гражданам еврейского происхождения, если они пожелают уехать в Израиль. ... Нам не нужна пятая колонна". Три четверти речи было о евреях - а не о сокращении пенсий.

Из партии стали исключать евреев, включая и людей с небольшой долей еврейской крови. Некоторые евреи-коммунисты, выжившие в немецких концлагерях, покончили с собой. Жена самого Гомулки была еврейка, но она была совершенно пассивна. Официально все исключенные были наказаны за сионизм. Особенно тщательно были убраны евреи из офицерского состава. Тайная полиция распустила слух о заговоре евреев-генералов в пользу Израиля. Руководителя варшавского горкома Кочёлека, который посмел заступиться за евреев, перевели в Гданьск. В антисемитской кампании не участвовала главная партийная газета, "Трибуна люду", в которой главный редактор и его первый заместитель были евреями. В январе 1968 года их убрали, как и ряд других журналистов еврейского происхождения. Заодно Гомулка убирал своих личных врагов, укрепляя свои позиции как партийного лидера; укреплял своё влияние и Мочар.

В 1968 году в Польше начались студенческие волнения. Протестовали против повышения цен, против ущемления прав Католической Церкви. Мечислав Мочар в марте 1968 года организовал послушных партии студентов на демонстрации под лозунгами: "Антисемитизму нет, антисионизму - да!" "Сионисты - к Даяну!", "Студенты, не дайте себя спровоцировать!" После этого евреев стали активно увольнять с государственных предприятий.

Антисемитская кампания затихла к 1970-му году. Из сорока тысяч евреев, которые ещё были в Польше ко времени Шестидневной войны, уехало двадцать пять тысяч.

Большинство этих евреев уехали не в Израиль, а в свободные от коммунизма страны Европы. Полторы тысячи евреев приняла Дания. Ещё в 1623-м году датский король Кристиан IV пригласил португальских маранов к себе в страну. С тех пор в Дании жили евреи, права которых ничем никогда не ограничивались. Антисемитизма в Дании не было, в отличие от соседней Германии. Во время Второй мировой войны именно о датском короле сложили легенду, что, когда немецкие оккупанты приказали датским евреям нашить на одежду желтые звезды, он вышел на улице с такой звездой - и за ним все датчане. Датчане, действуя исключительно путем взаимной поддержки, спасли от "народных социалистов" всех евреев. В Италии граждане, вопреки фашистскому режиму, спасли 85% евреев, хотя там укрывать евреев приходилось намного дольше и было это труднее.

Почему евреи предпочли уехать в Данию, Францию, даже в Германию - но не в Израиль? А почему либеральный христианин скорее пойдёт на демонстрацию с либеральным политиком, чем на крестный ход - с христианином-реакционером? Израиль создавался не только националистами и социалистами, но и евреями, чья религиозность носила столь же реакционный, фундаменталистский характер, как и религиозность многих христиан или мусульман. Более того: именно эти еврея были в Израиле признаны за самых "настоящих" верующих, им была дана власть - не самая большая, но всё равно та власть, которую никому нельзя давать. Как раз неверующий человек склонен считать "настоящим" того верующего, который наиболее агрессивен, проявляет свою веру в наиболее ярких, заметных формах. Так ребёнок считает самым красивым автомобилем тот, который красного цвета и у которого мотор самый громкий.

Через полвека после этих события церковные власти всё ещё выносили "последнее китайское предупреждение" антисемитизму. Во время визита Папы в Польшу в 2006 году раздавались вопросы о том, почему Католическая Церковь терпит антисемитскую пропаганду католической радиостанции "Мария" (и телеканала "Трвам", которые организовал патер Рыдзык (в России - очевидно, не без помощи Лубянки - радио "Мария" тоже получила возможность вещать). Папа до ответа не снизошёл, его пресс-служба ответила, что этот вопрос - в компетенции польских епископов. Польские епископы обратились к приору провинции редемптористов, отвечающему за это радио: "Мы надеемся, что Вы создадите такую ситуацию, в которой радио "Мария" и телевидение "Трвам" начнут в полной мере соблюдать нормы католического социального учения" (Новая Польша, 2006, №4, с. 14). Слово "антисемитизм" не прозвучало, о возможном наказании не сказано ничего. Новое польское правительство, "консервативное" уже отличилось: министр сельского хозяйства, которому позвонил журналист и, представился помощником Рыдзыка, попросил прислать машину, незамедлительно послал служебную машину к услугам ксендза-антисемита. Премьер был вынужден извиняться. Ксендз был очень удивлён скандалом: "Не знаю, за что премьер извиняется. Благорадение Богу, что есть ещё на свете люди с добрым сердцем" (там же).

Польский антисемитизм сравнялся с японским: евреев нет, а антисемитизм есть. Как выразился посол Израиля в Польше Шевах Вейс: "В Варшаве ... живёт всего тысяча евреев, у которых есть одна синагога и один раввин. И тем не менее кто-то на него напал". Прокуроры ни разу не возбудили дела по обвинению в антисемитизме ("Новая Польша", №7-8, 2006. С. 15).

Антисемитизм и клерикализм сопровождают друг друга - оба есть проявление объективации, когда своё ставится правды. Кардинал и краковский митрополит Станислав Дзивиш запретил свящ. Тадеушу Исаковичу-Залескому, который работал в материалами о стукачах, разглашать имена иуд. Ксёндз послушался: "Я принимаю это решение в духе послушания митрополиту, к которому я всегда испытывал и продолжаю испытывать глубокое почтение" ("Жечпосполита", 1.6.2006).

Стала известна лишь общая статистика: на 31 декабря 1982 года у органов госбезопасности было почти шесть тысяч секретных стукачей из священников, монахов, викариев, студентов и преподавателей семинарий (Новая Польша, 31.5.2006, с. 16).

ЕВРЕЙ ИЛИ ИЗРАИЛЬТЯНИН

Так же и еврей освобождается не тогда, когда создаёт Израиль. Он освобождается, когда становится Божьим человеком. Еврей становится евреем не тогда, когда вливается в народ, совершает обрезание или омовение, а когда становится перед лицом Божиим. Двадцатый век увидел евреев неверующих, убеждённых, однако, что именно они - настоящие евреи, потому что они обрезаны, причём обрезаны кем надо и как надо. Обрезание без веры, обрезание без Бога, Израиль не по Божьему обетованию, а по решению партийной ячейки или кучки раввинов, - это, возможно, прекрасное государство, лучшее из всех земных государств, но это всего лишь земное государство. Это, возможно, лучший народ земной, но не Божий народ. Этим евреям важнее земля, чем Творец земли.

Современный Израиль зачинался абсолютно неверующими фанатиками социализма вместе с фанатиками Талмуда. Недаром в этот, земной Израиль с таким успехом влились сотни тысячи настоящих советских людей - ни во что неверующих, но искренне имитирующих любую веру, если она дарует спокойствие, безопасность и идеал, ради которого можно давить окружающих. Этот, земной Израиль, имеет к Израилю Авраама такое же отношение как собрание Черной сотни - к Иисусу, Сыну Божию распятому и воскресшему.

Величайший, если не единственный, еврейский философ ХХ столетия Мартин Бубер был противником Герцля, идеолога создания Израиля. Вейцман обвинял его в пренебрежении реальной работой по переселению евреев в Палестину. Это совершенно такой же конфликт, как у Николая Бердяева с русскими черносотенцами. Для философа - этого Авраама без шатра и пастух - строить Израиль всё равно, что выламывать Богу руки, заставляя Его остановиться и даже вернуться в тьму веков.

Израиль был создан в 1948 году благодаря причудливому сочетанию обстоятельств. Никто не запрещает называть эту причуду геополитики чудом. Однако, тогда следует признать чудом и волей Божией и истребление шести миллионов евреев: ведь и оно стало возможно благодаря тому, что западные державы от ненависти к коммунизму стали покровительствовать нацизму.

Менее всего веруют в чудо те сионисты, которые подчёркивают "право" евреев на Израиль, героизм израильтян и т.п. Нельзя одновременно хвалиться своей силой и силой Всевышнего. Кто напирает на преемственность, на то, что евреи жили в Иерусалиме подряд три тысячи лет (чего не было, того не было – в сумме евреи жили в Иерусалиме менее тысячи лет из трех) – недооценивают чудо создания Израиля и боятся признать, что существование любимого государства зависит не от тех, кто это государство населяет. Как трудно жить в условиях, когда главное зависит не от тебя, когда твоя свобода - всего лишь результат ненависти и розни среди твоих врагов.

Проблема определения еврея во много раз осложнилась после создания Израиля как государства. К несостыковке национального и религиозного добавилась несостыковка с государственным. "С целью завоевать умы и сердца религиозно ориентированных европейских евреев пошли на компромисс, в результате которого появился коктейль из понятий - нация и религия оказались перемешаны. Израиль был признан государством не только своих граждан-евреев, но и всех евреев мира. Официальная израильская доктрина гласит, что Израиль - "государство еврейской нации", но при этом законодательство страны определяет евреев как тех, кто исповедует иудаизм", - писал в 2008 г. Ури Авнери (Ури Авнери, Лев и газель // avnery-news.co.il, 19.4.2008, перевод portal-credo.ru).

Авнери использовал очень библейский образ льва и газели для обозначения двух отношений к жизни (в психологии чаще говорят о льве и кролике). В случае опасности лев нападает, газель убегает. Один человек делает шаг вперёд, другой делает шаг назад. Государство есть шаг вперёд. Эмиграция есть шаг назад. В момент рождения Израиль был шагом назад (спасением от ассимиляции и уничтожения). С момента признания другими государствами Израиль стал шагом вперёд. "Оба метода по своему правильны, иначе бы в мире не существовало ни львов, ни газелей", - замечает Авнери. Так Исайя описывал спасение: "Волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их".

Проблема в том, что государство Израиль отнюдь не намерено признавать нормальным существование евреев в образу газелей, кроликов и агнцев. Впрочем, то же относится к любому другому государству. К сожалению, это относится даже к Церкви. Пока она принимает царство кесаря - львиное царство - как норму. Даже государство Ватикан имеет гвардейцев и не одобряет пацифизм у верующих.

*

Патриоты Израиля (многие из них старательно уклоняются от переезда в Израиль) считают, что он создан не колонизаторами, а колонистами. Колонисты - это "крестьяне, которые хотят своими руками работать", колонизаторы - "солдаты, чиновники и купцы, стремящиеся получать доходы с подчиненной страны". Только вот беда: Израиль начинали крестьяне, покупавшие кусочки земли (ну, и купцы, наверное, я плохо знаю его историю). В какой момент появились чиновники и солдаты? Почему - из необходимости самообороны? Наверное, так. Но коли уж они появились, то колонисты стали еще немножко и колонизаторами. Пусть история завоевания Святой Земли повторяется, это вполне в рамках и нынешнего международного права (достаточно в рамках, чтобы у израильтян была спокойная совесть). Сносите дома - мудро; обстреливайте нападающих на Израиль ракетами. Но только не надо тогда говорить о себе как просто о колонистах. Капля лукавства отравляет и самую высокую идею, и самую высокую более всего отравляет. Израиль, конечно, не так высок, как Небесный Иерусалим, но достаточно высок, чтобы не натягивать на страну овечью шкуру. К США и прочим странам, конечно, это тоже относится.

Нельзя ехать колонистом в чужую страну. Капитан Грант искал необитаемый остров, чтобы там основать свою идеальную Шотландию. Но представьте себе, что китайцы, приезжающие в США, будут считать себя колонистами? То, что белые колонизаторы американского континента полагали себя колонистами - проявление обычной наивности или, научнее говоря, несовпадения двух семиотических моделей - европейской и индейской. Так крестьянин, придя в степь, по ошибке может счесть ее ничейной землей, потому что ведь не распахана. Идея "колонии" вообще очень локальна в культуре, она выражает утопическую веру XVIII-XIX веков в национальную основу государства, и всякая "колония" в этом смысле есть лишь зародыш будущего государства. Почему в современном мире никто никогда не допустит в своей стране образования "колоний", анклавов. Такое могли потерпеть лишь многонациональные империи, как Российская, где немцы образовывали "колонию". Евреи изначально воспользовались тем, что облюбованная ими земля входила в состав многонациональной империи, чтобы создать колонию не как часть этой империи, а как зародыш будущего самостоятельного государства.

*

Появление Израиля - великая победа над антисемитизмом. Но победа не в том, что антисемитизм исчезает. Победа в том, что еврей теперь так же свободен ненавидеть окружающих и обожествлять кровь с землею, как раньше окружающие были свободны ненавидеть его. Вот написанная в 1967-м году книга Элеазара Берковича. Он цинически полагает, что экуменизм - проявление лишь слабости христианства, утери им государственной поддержки. Да, таков экуменизм большинства - но во имя мира надо обращать внимание не на многочисленные плевелы, а на крохотные ростки пшеницы. Выразительно исповедует Беркович несовместимость иудаизма и христианства:

"Многие полагают, что хотя бы Ветхий завет у евреев и христиан общий. Это глубокое заблуждение. У евреев нет "ветхого" завета. Сам факт, что у христиан Тора называется Ветхим заветом, свидетельствует: это для них другая книга. И дело не только в названии. "Ветхость" Торы предполагает, что есть "новый" завет. Но еврейское учение самодостаточно".

Можно ли говорить о "самодостаточности", когда иудаизм присоединил к Откровению талмуд и только через талмуд и читает Откровение? Убеждение Берковича, что ненависть нацистов к евреям иррациональна и потому была проявлением ненависти к Создателю - проявление именно того иррационализма, той гордыни, которая двигала и антисемитами. Одинаково кощунственно по отношению к Богу считать какой-то народ виновным в богоубийстве, и считать врагов своего народа - врагами Божьими.

Вера учеников Иисуса в то, что Он - страдающий служитель Божий, распятый и воскресший, не может быть доказуема, она абсурдна, но она даже с посторонней точки зрения честнее и не столь националистична как убеждённость Берковича в том, что израильский народ - страдающий служитель Божий. Беркович описывает путь израильского народа не как чередование распятий и воскрешений, но лишь потому, что христианская терминология ему омерзительна. По сути же он так же верует в мессианство своей нации, как русские, армяне и поляки веровали (а некоторые веруют и по сей день) в то, что их нации - самые страдающие, убиваемые, но постоянно восстающие (воскрешающиеся) ко спасению мира. Одинаково абсурдна гордость Берковича - мол, в тоталитарных странах евреев преследует больше христиан - и гордость христиан, которые были убеждены, что в России их преследовали больше, чем евреев. "С тех пор, как церковь вооружилась мечом, ее успехи можно объяснить в терминах истории силы", - пишет Беркович, забывая о том, что Церковь существовала и до "меча", и - во многих странах - без меча. А уж Израиль после того, как обзавёлся атомной бомбой, влиянием в ООН и в американском конгрессе, не имеет права говорить, что его хранит Бог. Именно Израиль - современное государство, вооружённое до зубов - менее всего воплощает то, что Беркович именует чудом "еврейского бессилия".

"Христианская идея о том, что самое страшное преступление человека — убийство бога, — это опаснейшее заблуждение. На самом деле, самый ужасный грех — убийство человека", - пишет Беркович. Святые слова! Христианин может и должен понять, что на Голгофе убит прежде всего человек - точнее, трое людей. Именно для того Бог и стал человеком, чтобы Своей гибелью сказать: "Нельзя убивать человека". Убить Бога - это даже не обсуждается, это и невозможно. Неправда христианства там, где во имя Христа убивали людей словом или делом. Но неправда Израиля там, где во имя сохранения Израиля убивали и убивают людей. Приходится выбирать: либо Земля - Обетованная, либо земля - отвоёванная.

Вера в то, что создание государства Израиль - проявление Божьей силы, такое же идолопоклонство, как вера в любое государство. Это подкрепляется агрессией Берковича, который вслед за некими мудрецами считает, что для еврея жить не в Палестине - разновидность идолопоклонства. Основательно забыты уроки Пророков! Поклоняются земле, землю объявляют мессией, поклоняются прописке, а не Творцу. Беркович подтверждает тождественность земли и веры, ссылаясь даже на советское "Убирайтесь в свой Израиль" - но работает не на веру в Единого, а на антисемитизм и материализм тот, кто одобрительно подхватывает: "Да, да, еврей должен жить в Израиле!" Беркович тождественен христианским фундаменталистам, когда ненавидит "западную цивилизацию" как цивилизацию силы и предаётся мечтам (которые отожествляет с верой) о "будущей цивилизации веры".

*

В связи с параллелью между Россией/Чечней, Израилем/арабами мне написали:

«Всякое сравнение хромает, и сравнение чеченских и палестинских террористов тоже прихрамывает, но нельзя не отметить двух явно общих параметров: 1. В обоих случаях мы имеем дело с террором, направленным против мирного населения. 2. В обоих случаях сильна (преобладающее сильна) исламская компонета. В обоих случаях за спиной террористов стоит весь исламский мир. Только Россию исламский мир побаивается (и по справедливости, с Россией шутки плохи) и открыто противостоять России не решается, а гуманный Израиль - тигр, вяло помахивающий картонным мечом. Его бояться нечего. Так что сходство ситуаций не только внешнее. Более того и Россия и Израиль находятся в западне. Россия бы рада уже трижды отпустить Чечню, но Путин по справедливости понимает, что этот великодушный шаг послужит началом цепного развала России. И Израиль бы рад сыскать компромисс с палестинцами, но Шарон тоже ясно отдает отчет себе в том, что такой компромисс будет началом конца еврейского государства. Хорошо бы и войны выигрывать и не звереть при том, кому только это удается? Скорее всего Израиль более России озабочен проблемой озверения, неизбежно сопровождающей войны, это верно, но проблемы не решает. Любая уступка исламистам сегодня приближает глобальную катастрофу, по сравнению с которой все происходящее сегодня покажется пасторалью».

В связи с чем замечу, что, мне кажется, сравнение чеченской и палестинской проблем уместно лишь в моральном аспекте, но не в политическом. Любые суждения о будущем развитии этих двух конфликтов, сопоставления и аналогии являются заведомо иррациональными. Фактов, с одной стороны, слишком много, анализировать их непосильно и одному человеку, и сообществу экспертов. С другой стороны, фактов недостаточно, а многое из того, что дискутирующие считают фактами, является всего лишь предрассудками или ошибками под маской позитивных утверждений. Так, помещение арабской или чеченской проблемы в контекст проблемы исламской, мне представляется мифом, тем более необоснованным, что он очень распространен. Утверждение, что Израиль - слабая страна, а Россия сильная, мне представляется верным с точностью до наоборот.

Этический анализ в данном случае предпочтительнее, только надо понимать, что это именно этическая оценка, а не политическая. Например, считать, что жители и Израиля, и России являются "мирным населением", - это не политическая, а этическая оценка. Об Израиле говорить не буду - я неинтересен этой стране, потому что, будучи сыном еврейки, я стал последователем Христа, а навязываться со своим мнением тем, кому я неинтересен, кто считает меня предателем, вряд ли стоит. Что до России, я не считаю себя и своих сограждан "мирным населением". Я считаю, что мой народ ведет войну против чеченцев, и находящиеся в тылу, голосующие за ведущих войну политиков, несут полную ответственность за войну и должны принимать как должное ее последствия для себя. Утверждение, что лидеры России так воюют с Чечней, потому что боятся, что ее уход повлечет распад России, - это очевидно иррациональное утверждение. Ведь из Российской империи ушли страны Прибалтики, Средней Азии, кавказские страны, ушли не в порядке "цепной реакции", и никакой "реакции распада" не последовало. Если верить в "заразность" ухода, то надо запретить и любую эмиграцию из России. Очевидно, что тут речь идет именно о "вере". Впрочем, что до Путина, то вряд ли он руководствует столь утонченными соображениями: его политика продолжает политику его предшественника, политику, которая началась еще в правление Николая I, политику агрессивную и имперскую.

Насколько мне известно, нет никакой надежно подтвержденной (обращаю внимание на это определение) информации, подтверждающей, что взрывы за пределами Чечни произведены чеченцами. Тогда как о взрывах в Израиле такая подтвержденная информация есть. Соответственно, нет и предмета для сравнения. Если в Палестине израильтяне возмущаются тем, что арабы после каждого теракта устраивают бурный праздник, то в России повода для возмущения нет: никто на себя ответственность за теракты не берет и успех их не празднует. А всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого - то есть, необходим полный и последовательный скепсис в пользу как чеченцев, так и кремлевцев.

Есть ли в России "мирное население"? Формально - да, но именно с библейской точки зрения - нет. Принцип коллективной ответственности хорошо известен иудаизму, отражен в Танахе. Завоевывая Палестину, евреи истребляли, как это было тогда в обычаи, равно и воинов, и мирное население. И им отвечали тем же.

Уделять какое-то особое внимание терроризму, использующему исламскую терминологию (еще раз подчеркиваю, что взрывы в России такой демагогией не сопровождаются, они абсолютно «молчаливы»), мне кажется методологически неразумным, а нравственно порочным – для европейцев, во всяком случае. Идейный терроризм – вполне традиционное европейское явление, однако вряд ли оно дискредитировало европейские ценности (например, свободу и социальную справедливость), которыми прикрывалось.

Евреем может стать и умный человек, и глупый, и добрый, и злой. Точнее, если человек стал евреем - он открыл, что люди не делятся на глупых и добрых, умных и злых.

Конечно, "еврей" при этом - не национальное понятие, а духовное. На этом спекулирует ненависть к евреям. Она прикидывается, например, что готова полюбить еврея крещёного, то есть, принявшего первенство Духа Божия, который и Авраама выдернул из национального, и само национальное свёл к набору традиций, из которых каждый волен выбирать себе то, что ему по вкусу, как выбирают мебель в магазине.

Антисемит, однако, считает своим долгом ненавидеть еврея-сиониста, еврея-националиста, еврея-расиста. Такие евреи есть, неприятны они до чрезвычайности, потому что тухлятина особенно воняет в парфюмерном магазине. Только вот ловушка доброты: ненависть к сионисту хуже сионизма. Сионизм грешит только против Бога Авраама, Исаака и Иакова, пытаясь низвести его до какого-то земельного агента. Борцы с сионизмом грешат и против Бога, и против людей, и против себя. Ведь они во всём подобны сионистам, только не имеют даже тех оправданий, которые у еврейского национализма всё-таки есть.

*

Я - еврей и я не только имею право, но и, по совести моей, обязан критиковать тех собратьев по несчастью, которые спекулируют на еврействе, одновременно проявляя и агрессивность, и милитаризм, и преступное равнодушие к судьбам страдающих и гибнущих людей других наций. Я так же русский, я еще и человек, и мужчина, и христианин, и православный, и католик, но прежде всего я - человек, которому бывает обидно, что его сводят к национальности, полу, возрасту, которому бывает больно, страшно, который боится умереть, и потому я должен прежде всего заботиться о том, чтобы относиться ко всем людям прежде всего как людям, оберегая их по возможности от боли, страха, смерти. И когда мне говорят, что нет "человека вообще", когда ругают "всечеловеков", - я знаю, что это зерно, из которого вырастают расизм и нацизм, как немецкий, так и еврейский, русский, польский, американский и т.п.

*

20 ноября 1946 года государственный секретариат Ватикана направил папскому нунцию в Париже, будущему Папе, блаж. Иоанну Ронкалли, письмо с требованием не возвращать родителям еврейских детей, которые были крещены ради спасения от нацистов. Крещеные дети-де "не могут быть доверены тем институтам, которые не смогут гарантировать им христианского воспитания".В письме, которое было предано гласности лишь 4 января 2004 года газетой "Корьерре делла сера", подчеркивалось, что "это решение было одобрено Святейшим Отцом" - Пием XII. Нельзя даже оправдать Пия XII тем, что он мыслил "как все". Ведь тот же Ронкалли придерживался другой политики. 19 июля 1946 г. он отослал главному раввину Палестины Исааку Герцогу (отцу будущего президента Израиля) письмо, в котором разрешал использовать свой авторитет, "чтобы вернуть детей в их изначальную среду обитания". Боязливость, разумеется, побуждает антиклерикалов и иудеев обращать внимание не на лучших, а на худших, не на Иоанна XXIII, а на Пия XII, и считать наиболее жестоких подлинными христианами, хотя с логической точки зрения вопрос о том, кто из двоих представлял христианство точнее, должен решаться сличением их поступков с Евангелием, а не со страхом.

После публикации письма официальное католическое агентство "Зенит" сперва, совсем в стиле советских пропагандистов, указывало на неточности в публикации, но закончило тем, что всё-таки не удержалось и заявило: а как отдавать детей, которые сознательно приняли крещение, на воспитание иудеям? Но, во-первых, эти же пропагандисты твёрдо отрицают свободу воли у детей, если речь идёт о переходе подростка десяти лет из католичества в иудаизм. Во-вторых, если ребёнок достаточно зрел, чтобы сознательно принять крещение, то он и достаточно зрел, чтобы сохранять свою веру, проживая в иудейской среде. Но защитники насилия внешнего не верят в силу внутреннюю.

*

Легко любить еврея или еврейку. Трудно любить «еврейство». Вовсе невозможно любить «государство Израиль». Любовь к абстракции всегда есть разновидность полового извращения, фетишизма. Любовь к национальному есть зародыш расизма – ненависти к другому национальному. Любовь к государству (любому) есть зародыш державничества – ненависти к другим государствам, странам, а главное – неприязни к человеку, который никогда не может и не должен быть редуцирован до лояльного подданного того или иного государства.

Государственные деятели любят выдавать себя за главных, даже единственных уполномоченных представителей человечества или отдельных народов, уполномоченных вещать и творить от имени человека. Так государство извращает гуманизм, который не государство изобрело и который остаётся для государства опасным врагом.

Еврейское государство или, точнее, еврейское государственничество, постоянно пытается замкнуть на себе вопрос об отношении к евреям. Но отношение к евреям не есть отношение к еврейскому государству. Еврейское государство, как и любое другое, бездушно, стоит на рефлексе превентивного удара. Как и всякое государство, еврейское склонно наносить удар первым, нарушая право и закон как в отношениях с другими государствами, так и в отношениях со своими подданными.

Вина христиан (и, шире, европейцев) перед евреями должна побуждать христиан к особой щепетильности в отношениях с евреями. Но не в отношениях с еврейским государством! Существует, к примеру, вина немцев перед русскими. Но особая «щепетильность» немцев в отношениях с русским государством – то есть, с государственными деятелями России – принесла жителям этого государства дополнительные проблемы. Показная дружба государственных деятелей Германии и России привела только к поощрению разнузданного кремлевского деспотизма и каннибализма.

Точно так же примирение с евреями, борьба с антисемитизмом должны совершаться в обход еврейского государства. Иначе, как это видно на примере итальянского литератора Адрианны Фалаччи, борьба с гнусным европейским антисемитизмом приводит к поощрению не менее гнусной и не менее европейской исламофобии.

Примирение с евреями не означает примирения с тем, что в государстве Израиле отсутствует право человека на свободное исповедание и проповедание любой веры. Примирение достигается через справедливость, а не через обман.

Европейцы (и американцы) под предлогом борьбы с распространением атомного оружия решили «умиротворить» Ирак. Однако, они же закрывают глаза на существование у еврейского государства атомного оружия или, во всяком случае, решимости это оружие заполучить. Это это несправедливость и политика двойных стандартов.

Вина европейских народов перед евреями велика, но способ искупления этой вины выбран неудачный: за чужой счёт, за счёт арабов и с переводом денег на счёт не конкретного еврея, а еврейского государства. Отчуждённость от евреев, враждебность к ним сохранилась. Она причина непонимания евреев. Именно это непонимание – причина того, что полномочными представителями евреев европейцы стали считать фанатиков иудаизма, религиозных фундаменталистов. Вера отождествляется с агрессивность, и кто более агрессивен тот, якобы, и более верующий. Это та же порочная логика, по которой для исламофоба не суфий, а ваххабит – типичный мусульманин, по которой для антихристианина не юдофил Иоанн XXIII, а юдофоб Пий XII – типичный христианин, а крещёный еврей – уже и вовсе не еврей.

Защитники Ратцингера правы - не имеет значения, был он в гитлерюгенде или нет. А вот политика Ватикана по отношению к Израилю имеет значение. А она в войне Израиля с "Хезболла" - классический пример односторонней партийности и антисемитизма. Прежде всего, потому что "Хезболла" даже не упоминается Ватиканом - рассматривается только нападение Израиля на Ливан, защита "территориальной целостности" Ливана. Но ведь правительство Ливана не контролирует юг страны, эта часть - под властью "Хезболлы", а фактически - Ирана. Архиеп. Джованни Лойоло заявил по радио "Ватикан", что "немедленное прекращение военных действий возможно и, следовательно, необходимо". Но критерии "возможности" - какие? Возможно ли немедленно вывести американские война из Ирака? Возможно и необходимо. Возможно ли сделать целибат для патеров добровольным? Возможно и необходимо.

Здесь как раз главный пункт: что является "возможным"? Защищать евреев в 1936-м - возможно? Не вступать в гитлерюгенд - возможно? Обязательно это было с 1936 года, но не все вступали. С 1941 года за членством в гитлерюгенде стали следить строже. Но... А идти подносчиком снарядов было обязательно Ратцингеру в 1943-м? Вообще не повиноваться приказу возможно? А не поддерживать "Хезболлу" - возможно? И так далее... В общем, обычный двойной стандарт: когда о себе и о своих - невозможно не грешить, когда о других и о чужих - возможно.

Лойоло заявил, что не следует требовать сперва создания условий для надёжного перемирия (т.е., обуздания "Хезболлы"), потому что эти условия следует создавать, не убивая невинных людей. Так вообще жить следует, не убивая невинных людей! Небось, когда Гитлер убивал невинных людей, Ватикан молчал в тряпочку... Когда Ельцин с Путиным убивали и убивают чеченцев - молчат...

Еврейский вопрос оказывается частным случаем вопроса о власти. Кто властен определять, что возможно, а что невозможно, когда речь идёт о человеческой жизни? Кто властен определять для другого, а не для себя? Кто властен додумывать неясное и определять непонятное? Антисемит появляется, когда человек присваивает себе такую власть. Нормально же человеку от такой власти усиленно отказываться, хотя "жизнь" постоянно её предлагает.

*

Что же из происходящего в Палестине отметил Ватикан? Что «израильские бомбы» разрушили католическое арабское радио («Зенит», 31.7.2006). И призыв Папы к немедленному прекращению огня. Очень, очень аполитично. Очень бесстрастно. Эксперт, абсолютно не имеющий своих интересов в регионе. Так, радиостанция тут, гостиница там, особнячок за уголком...

Вот – оборотная сторона богатства. Не может быть миротворцем человек, который призывает к миру избирательно, причём именно тогда, когда бомбы падают рядом с его собственностью.

Ужесточение курса Ватикана в понтификат Бенедикта XVI отразилось и в более жёсткой риторике по отношению к "секуляризму", воскрешающей "Силлабус", и в отказе от хотя бы видимости "взвешенности" в еврейском вопросе. Во время еврейско-арабского конфликта в августе 2006 года Ватикан однозначно занял про-арабскую позицию, говоря лишь о страданиях арабов, умалчивая о страданиях евреев. Один из епископов назвал боевые действия евреев "бессмысленной резнёй" и умалчивая о боевых действиях арабов. Ратцингер заговорил о том, что война не может решить всех проблем и что нужно мобилизовать миротворческие усилия христиан только после того, как Израиль попытался дать отпор арабскому натиску.

В Иерусалиме сразу после окончания войныевреев с ливанцами, в августе 2006 г., началась конференция католической благотворительной организации "Каритас": обсуждаются размеры помощи жертвам бомбардировок - не всем, а только ливанцам, пострадавшим от еврейских обстрелов, а не евреям, пострадавшим от ливанских ракет. Папа, посмотрев в своём замке пьесу о св. Жанне д'Арк, заявил 22 августа 2006 года, что события XV века живо напомнили ему ближневосточную драму. Видимо, Израиль - это гнусные англичане, а "Хезболла" - это Жанна д'Арк, обороняющая любимую дочь Католической Церкви от агрессивных иноверцев?

ДУХОВНЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ

Телесный антисемитизм принадлежит к миру материального, он основан на реальных этнических - физиологических и культурных - различиях. Можно спорить о том, какова роль евреев в русской революции, но неоспоримо, что до революции в России были евреи натуральные, неассимилированные, в лапсердаках и с пейсами, жившие компактно - не по собственной воле, а по закону о черте оседлости. Им было не чуждо все человеческое, включая ксенофобию, и русскому антисемитизму соответствовала еврейская руссофобия, которую критиковать уже потому не будем, что речь идет о материальном мире. Тут единица и сто - не абстрактные числа, и страх и ненависть должно судить с разной степенью снисходительности, в зависимости от того, чувства это меньшинства или большинства.

"Духовным" можно назвать антисемитизм власть имущих, поскольку бесы -- духи, хоть и падшие. Как и подобает лукавой бесплотной (и оттого еще более темной) силе, духовный антисемитизм ограждает "свой" народ от "чужаков" не для того, чтобы самому его критиковать, а чтобы господствовать над "своими". Хочется быть ангелом-хранителем России, а выход - ангел-охранитель.

Двадцатый век стал веком не только возрождения еврейского государства, но и ассимиляции евреев. По времени ассимиляция началась раньше, стремление избежать ее и придало особую энергию сионизму как движению за восстановление еврейского государства. Уже за полвека до образования Израиля в России было множество евреев, которые были вполне русскими культурно, духовно. К концу века уже точнее говорит о множестве русских, в которых течет та или иная доля еврейской крови, которые часто не обладают даже физиологическими признаками "еврейства", не говоря уже о психологии и вероисповедании. Это "неевреи" - хотя "евреями" могут быть оба родителя, не только отец или мать - во втором, а часто и в третьем уже поколении.

"Духовно русские", однако, наталкиваются на духовных антисемитов. Телесный антисемитизм породил гетто, духовный антисемитизм пытался уничтожить гетто вместе со всеми обитателями. Телесный антисемитизм мычит и бьёт того, в ком запоздозрил еврея, духовный антисемитизм молчалив, апофатичен, он лишь поощряет антисемитизм низшего порядка. Разумеется, отследить можно духовный антисемитизм лишь у носителей власти - он проявляется не в их словах, а в их политике. Но было бы неверно предполагать, что духовный антисемитизм формируется по мере приобретения власти. Он лишь перестаёт проявляться.

Духовный антисемитизм у человека безвластного - это антисемитизм потенциальный, который может никогда не проснуться. Скрытый антисемитизм у человека власти - это убийственнейший антисемитизм, более опасный, чем истерическая юдофобия черносотенцев.

Духовный антисемитизм власти в России существовал с первой половины XIX века. Формально императоры предпочитали вообще не высказываться по еврейскому вопросу. Когда в 1835 г. Государственный совет признал евреев невиновными в убиении христианских младенцев ("Велижское дело"), Николай I согласился прекратить дело лишь за "недоказанностью" и поручил тайному советнику В.Скрипицыну доказать правдивость "кровавого навета". Тот в 1844 г. приказание выполнил, но из боязни опозориться перед Европой царь оставил его труд под сукном. В конце XIX века клевета Скрипицына была переиздана, причем авторство приписали авторитетнейшему Владимиру Далю.

Николай II публично антисемитских высказываний не делал, но ежегодно платил четверть миллиона "Союзу русского народа". Царская полиция арестовывала погромщиков, а царь амнистировал тех погромщиков, за кого "Союз" ходатайствовал. На полях "Протоколов сионских мудрецов" он писал: ""Всюду видна направляющая и разрушающая рука еврейства". Правда, узнав от Столыпина о поддельности "Протоколов", он распорядился: "Протоколы изъять, нельзя чистое дело [курсив мой. - Я.К.] защищать грязными способами". "Чистым делом" для Николая было, очевидно, освобождение России от еврейского засилья.

*

Русский антисемитизм - замечательное доказательство того, насколько частная инициатива сильнее государства. Антисемитизм в России именно русский, не российский - то есть, частное дело, а не правительственное. Если бы Кремль объявил программу "Развитие антисемитизма в России", через год в России не осталось бы антисемитов, кроме скучных казённых лекторов, пишущих исключительно для отчётности. Антисемитизм же как дело русских людей, совершаемое бесплатно, невзирая на все колебания правительственного и рублёвого курса, - одно из самых стабильных явлений в России.

То же относится к филателии, собаководству, астрологии, язычеству и пр.

К христианству не относится. Оно стоит и не на государственной инициативе, и не на частной, а на Духе Божием, отчего существование его совершенно загадочно и похоже на порыв ветра.

*

Мемуары Александра Николаевича Шварца (1848-1915), блестящего филолога-эллиниста, написаны в 1911 г. В 1908-1910 гг. был министром просвещения. Ушел он с поста после того, как Столыпин не помог ему ввести процентную норму для обучения евреев (позднее этого добился Кассо). Шварц с горечью пишет о том, что в Польше в школах бывало до 36% евреев вместо положенных 10% (ему хотелось 4%): "В Томске такое нарушение правил достигло прямо неприличных размеров, и местный епископ в горячем письме обратил на это внимание Государя Императора. По-видимому, Государю такие вольности не понравились" (Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М.: Греко-латинский кабинет. 1994. С. 33). Анонимный автор примечаний поддакивает: да, ужасно было много евреев, совет Московского университета в 1909 просил оставить сверх нормы 50 человек. И радостно: "Впоследствии процентная норма была выравнена за счет сокращения еврейских вакансий в зависимости от общего количества уже поступивших в университет евреев" (С. 118). Шварц все-таки добился своего. Мой дед от этого "выравнивания" уехал учиться в Швейцарию. Мой дед вернулся - многие не возвращались. Равенства деспотия не любит - она любит "выравнивание". 29 июля 1908 г. Шварц писал: "Совершенно невозможные ходатайства разных иудеев. И на какие только хитрости пускаются эти последние! И жалко их и смешно. А между тем за каждым всегда стоит какой-либо сановник или сановница, а то и Великий Князь". Комментарий нашего современника: "Еврейский вопрос находил покровительство гораздо более могущественное, чем принято думать" (119). Добродушная снисходительность аристократов воспринималась учёным буржуа как симптом заговора.

*

Большевизм, это деградировавшее и упрощённое самодержавие, сделал антисемитизм - наряду с матерщиной и холуством - одним из неформальных признаков правящей элиты. Явным этот антисемитизм стал на короткое время одряхления Сталина. Но и после он оставался невидимым электрическим полем, определявшим решение еврейского вопроса в России.

Духовный номенклатурный антисемитизм маскировался разговорами о пролетарском интернационализме и дружбе народов, указанием на евреев, которые были допущены в номенклатуру. В партийной номенклатуре евреев было немного. В среде "советской интеллигенции", среди тех, кто изготавливал речи, оружие, фильмы, книги для деспотов и холопов, евреев было много (и геноцид чеченцев сочетается с допуском к бизнесу и власти значительного числа чеченцев, при условии такого же отказа от демонстрации своей идентичности). Но чем больше власти уделялось еврею, тем меньше еврейского должно было в нем оставаться. Это порождало обратный комический эффект у черносотенцев: видя, что во Фрадкове (премьер эпохи путинщины) нет ничего еврейского, они делали вывод, что Горбачев и Ельцин - евреи.

Реферат: антисемитизм большевиков
во время Второй мировой войны.

Скрытый советский антисемитизм существовал в виде абсолютного недопущения евреев в "святая святых" - в тайную политическую полицию, ограничения числа евреев в высшей и средней номенклатуре и требование от них демонстративной руссификации, существовал как недопущение еврейской тематики в СМИ, растворение её (и преимущественно её) в демагогии о "едином советском народе", прямом и косвенном поощрении крайних открытых форм антисемитизма.

После падения коммунизма "духовный антисемитизм" сохранился. Он продолжает поощрять антисемитизм животный и душевный. Многочисленные случаи нападения на евреев, их избиения, поджогов синагог, осквернения еврейских могил - не расследуются. Прокуратура и милиция сосредоточены на преследовании прежде всего реальных и возможных противников режима, антисемиты же пользуются абсолютной безнаказанностью. Однако, номенклатура не поощряет в своей среде публичного антисемитизма: например, министр печати в 1990-е гг. Борис Миронов, выступивший с откровенно антисемитскими заявлениями, был "брошен на низовку".

Духовный антисемитизм власти вполне сохранился и после крушения большевистских форм деспотии. Оставшиеся в России евреи по-прежнему боятся говорить об этом антисемитизме, - ведь они могут потерять и то немногое, что пока сохраняют. Большинство западных демократических политиков по разным причинам закрывают глаза на этот антисемитизм, как и на прочие родимые советские пятна кремлевской диктатуры.

Власть соблюдает пропагандистские приличия, маскируя свой антисемитизм самым простым способом. Номенклатура постоянно отрицает существование антисемитизма у власти в выступлениях перед иностранцами, изредка критикует "низовой" антисемитизм и иногда демонстрирует позитивное отношение к еврейскому вопросу.

Российская элита и до революции считала необходимым за границей демонстрировать либерализм, критиковать деспотизм, "быть с европейцами как европеец".

При этом отношение европейских элит к антисемитизму совсем иное, чем к демократии: демократия идеал безусловный, антисемитизм же остаётся достаточно распространённым, особенно среди консерваторов (к которым традиционно относится значительная часть и католической, и православной номенклатуры Запада).

Большевики продолжили эту традицию. Одно они (и их преемники) говорят в Страсбурге или Нью-Йорке, совсем другое - в России, и вполне откровенно высказываются лишь перед "проверенной", "своей" аудиторией. Иногда эти дискурсы переплетаются, что создает ощущение либо невменяемости говорящих, либо их невероятной хитрости. Это не то и не другое, а незамысловатый приём следователей, пытающихся сбить с толку арестанта.

Номенклатурный антисемитизм часто выходит на поверхность. Например, режим, в ходе своей реставрации, прежде всего обрушился на Владимира Гусинского - предпринимателя, который открыто поддерживал иудейскую общину России, в отличие от многих других евреев-бизнесменов, которые демонстративно крестились, жертвовали на монастыри и церкви, покупали пасхальные яйца. Путин завербовал в Милане раввина, привёз его в Москву и назначил главным раввином России вместо прежнего, сторонника Гусинского. Западные (и российские) наблюдатели в большинство предпочли этого не заметить, как не заметили и геноцида чеченцев; они начали возмущаться Путиным лишь спустя семь лет.

Типичным примером сочетания скрытого и явно антисемитизма стали события января 2005 года. Группа депутататов Думы выступила с призывом запретить иудаизм как террористическую религию (в соответствующем письме был изложен традиционный набор антисемитских мифов, восходящий к записке 1844 года).

Представители высшей номенклатуры выступили с двусмысленной критикой этого демарша, называя не лживым, а лишь "неуместным" (В.Плигин, председатель комитета по конституционному законодательству, 26 янв. 2005 г.), "несвоевременным". МИД указал, что это заявление "не имеет ничего общего с официальной позицией российского руководства" (не сказав ничего о позиции неофициальной). Генеральный прокурор заявил, что это "кухонный антисемитизм", который якобы "неистребим" и должен всего лишь "не выходить дальше кухни".

Президент России, выступая утром 27 января в Кракове в связи с юбилеем освобождения Освенцима, вполне по-европейски выразил стыд за проявления антисемитизма в подвластной ему стране. Однако в тот же день в Освенциме он выступил во вполне традиционном советском духе, вообще не упомянув о погибших здесь евреях. У одних представителей иудейской общины это вызвало возмущение, другие примирительно предложили судить Путина по его делам (Herb Keinon, David Horovitz. Auschwitz: Putin fails to mention Jews / "The Jerusalem Post", 28 января 2005).

Духовный антисемитизм Путина: другие признаки

*

Заслуживающий доверия Левада-центр сообщил в марте 2008 г., что антисемитизм в России тихий, латентный и не страшный - и одновременно новостные ленты обошло сообщение: "Накануне отмечаемого 20 марта праздника Пурим на подъездах жилых домов Новосибирска были обнаружены антисемитские листовки. Авторы листовок призывают русских родителей в преддверии еврейской Пасхи оберегать своих детей, т.к. иудеи "воруют маленьких детей, выкачивают их кровь и замешивают на крови свою священную пищу - мацу".

Такого не было в 1970-е, когда антисемитизм был куда "тише". Может быть, проблема в социологическом инструментарии? У социологии есть свои пределы. Она не в силах, к примеру, замерять антисемитизм элиты, антисемитизм наглухо закрытых систем - а ведь он самый опасный, включая антисемитизм, пропитывающий русское православие сверху донизу, и даже более вверху, чем внизу. На одного православного жириновского, который выскакивает с обличениями пурима и уверяет, что евреи сами себя в Освенцим отправляли, приходит полтораста архиреев из сантехников, которые молчат, зато руководят.

Душевный антисемизм

Антисемитизм часто объясняют телесным, животным началом в человеке: инстинкт самосохранения побуждает бояться всего чужого, особенно, когда кормов мало. Есть и выражение "животный антисемитизм". Уж очень отличается ненависть к "жиду" от "человеческого" антисемитизма: рационально прикидывающего, как дискриминировать "иудея", как защититься от "сионизма". Но "человеческий" антисемитизм так же не может существовать без подпитки "животного" как душа не может жить без тела. И если антисемитизм молчаливый, характерный для находящихся на вершине власти, можно сравнить с духом (хотя дух этот сатанинский), то антисемитизм проповедующих интеллектуалов можно, соответственно, обозначить как "душевный".

"Душевный" антисемитизм уже не есть ксенофобия в точном смысле, не страх, а плод положительной человеческой способности к верованию, к наделению материального мира символическими значениями. Насколько человек опаснее животного (примерно настолько же, насколько атомная бомба опаснее слоновьего бивня), настолько же душевный антисемитизм больнее телеснего. Душевный антисемитизм основывается на животном, телесном начале, черпая из плоти энергию.

Рационализм пытался освободить человека от власти как животного, так и религиозного начала. Поэтому девятнадцатый век сделал национальное чем-то, что можно выбрать -- как ангел в легендах выбирает, в каком обличьи посетить мир людей, воплотиться в мужчину или в женщину, так человек стал выбирать, кем ему быть по национальности. Это означало не присоединиться к той или иной религии, не поселиться в том или другом городском квартале, это означало присоединяться к той или иной национальной утопии, -- вера в прогресс облекалась либо в утопию монархическую, либо в утопию национальную, и уж потом в утопию социальную. И, конечно, очень часто человек выбирал быть не "семитом", а "французом", "русским", "поляком".

Началась ассимиляция, носящая совершенно уникальный в истории человечества характер и вызывающая возмущение и "телесного", и "душевного" антисемитизма -- равно как и "семитизма". И выкрестов ненавидели (обе стороны, кстати), а тех, кто ассимилировался и ассимилируется безо всякого крещения, просто облекаясь в "русскость", ненавидят тем сильнее, что тут еще и зацепиться-то не за что. Так появился "душевный антисемитизм", который не столько ненавидит еврея, сколько занимается разбором: кто еврей, а кто нет.

"Душевный антисемитизм", как и животный, не хочет называться антисемитизмом. Нет, семитов антисемиты любят, евреев любят по крайней мере не меньше, чем куклуксклановец любит негров. Антисемит и раввина пригласит выступить у себя на каком-нибудь съезде, и сам выступить в синагоге может, и статью против погромов напишет - но все это при условии, что человек с тысячной долей еврейской крови соглашается именоваться евреем и не будет заниматься тем, на что имеют монополию лишь русские люди. Например, не критикует русский народ.

Душевное в человеке не всегда ведет его к отказу от еврейства. Часто наоборот. Во-первых, в "еврейство" можно попытаться спрятаться - и это не так безнадежно, как кажется. Во-вторых, порядочный человек уже тем похож на ангела, что он всегда на стороне гонимого и слабого. Как говорил француз и "еврей" Марк Блок (русский феномен лишь часть общеевропейского): "Отстаиваю свое происхождение лишь в одном случае: перед лицом антисемита" . Счастье, что гонения занимают не так уж много пространства-времени, а то порядочному человеку пришлось бы только и делать, что быть то евреем, то чеченцем, то непальцем.

Во-вторых, в России ещё достаточно христиан, чтобы помнить, что дух сильнее крови. Как апостол Павел говорил, что он стал греком ради проповеди среди греков, так вполне православный русский человек может говорить, что он - крещеный еврей, вспоминать своего прадедушку, резника при синагоге (хотя уже дед был обрусевшим евреем, а мать была просто русской и еврейкой лишь с точки зрения сиониста). Так ангелы (в кино) могут с одинаковой легкостью принимать обличье мужчины или женщины, не говоря уже о национальности. Ангел это делает ради блага людей, и христианин принимает на себя звание еврея (или русского, или японца), чтобы наладить контакт с теми людьми, кто искренне считает себя прежде всего "евреем", откладывая "на потом" решение проблем, которые стоят перед ним как человеком.

Бывают "ангельские семиты", которые "пробуждают" в себе еврейство, становятся такими зубодробительными иудеями, какими не бывали их местечковые предки. Бывают и ангельские "евреи за Иисуса", христиане, которые говорят о себе как о евреях, чтобы привлечь "настоящих" евреев ко Христу, подражая апостолу Павлу, еврею, который пытался быть греком, чтобы евангелизировать Элладу.

Такому "душевному семитизму", однако, соответствует и душевный антисемитизм. Этот антисемитизм не бьет по морде, не гневается, не завидует - не телесный он. Этот антисемитизм, однако, может призвать к дискриминации, к введению процентной нормы, к печатанию "Протоколов сионских мудрецов". Выполнять его призывы будет духовный антисемитизм, парящий в правительственных кабинетах.

Телесный антисемитизм просто пишет: "Каждый еврей родится на свет Божий с предначертанной миссией быть русским писателем" (Александр Куприн в письмо Ф.Батюшкову от 18 марта 1909 года). Антисемитизм Куприна (а он был не одинок, не менее резко высказывался и Блок) ещё вполне животен. Не случайно он в том же письме сравнивает русских с лошадью, а евреев со стаей оводов. Чуковский или Гершензон, которые, видимо, были непосредственным поводом этого антисемитизма, сами чувствовали себя евреями. Но сегодня живут внуки и правнуки тех, кто стремительно обрусел сто лет назад, и их провозглашать евреями, - это уже подъём над "телесным", "материальным", пренебрежение к таким "деталям" национального как культура и самосознание.

Душевный антисемитизм очень любит говорить о сионизме как разновидности расизма. Древние подвижники говорили, что каждый обвиняет другого в тех пороках, которыми страдает сам (в детсаду это формулируют четче: "Кто как обзывается, тот сам так называется"). Душевный антисемитизм и есть расизм: вера в магическую власть крови, причем именно еврейской крови. Если в человеке три четверти русской крови и четверть еврейской - господствует еврейство. Конечно, это абсурд с точки зрения науки, которая считает, что кровь национальности не имеет.

В расистской системе координат все, впрочем, очень последовательно - пока не сталкиваются два расизма. Если в человеке половина русской крови, четверть еврейской и четверть негритянской - он, конечно, бедолага, не русский, не будем спорить, но он еврей или негр?.. Ясно, что его в любом случае нужно выдворить из России, но куда выдворять будем?..

В России женщина подорвалась, вытаскивая щит с надписью "Смерть жидам", начальник УВД Ленинского района Николай Вагин (Известия, 30.5.2002): "Это спорный вопрос: является ли установка такого щита правонарушением. Я считаю, что с формальной точки зрения лозунг "Смерть жидам"" не есть призыв к разжиганию межнациональной розни. "Жидами" у нас называют кого угодно" (Известия, 30.5.2002). Несчастную женщину другой милиционер обвинил в том, что она не выдергивала плакат, а, напротив, пыталась его установить и подорвалась на собственной мине. Нашлись свидетели, показавшие, что плакат стоял уже сутки - и ни один гаишник на него не обратил внимания. Вот это и есть душевные антисемиты - они не устанавливали мину, они лишь высказались.

Душевный антисемитизм не бьёт по лицу. Он может даже не требовать выдворения евреев из России. В нём есть свое восхождение: от идеи черты оседлости и процентной нормы - к газовым камерам. Эти идеи почтительно преподносятся на усмотрение духовного антисемитизма власти. Самое же меньшее, с чего начинает душевный антисемитизм - это с требования: кого я считаю евреем, да молчит.

Говорение для душевного антисемита архиважно, ведь именно оно отличает его от антисемита телесного низа (как и от вынужденно молчаливого духовного антисемитизма верхов). , надо отдать им должное, никого выдворять не требуют. Пусть "еврей" живет в Иерусалиме или в Москве, но пусть он молчит. Если в человеке есть хоть сотая доля еврейской крови, если человек, проповедуя Христа евреям, называет себя евреем, хотя бы его "еврейство" не признавалось никаким раввином, хотя бы он был вполне русским и духом, и плотью (хотя непонятно, что значит быть русским плотью), - такой человек, по логике душевного антисемита не имеет права говорить о недостатках русского народа. Он ему чужой. О недостатках имеет право говорить лишь "свой".

Конечно, это софистика. Любой гражданин России, кончается его фамилия на "-ов", "-сон" или "-ский", имеет право критиковать Россию и ее граждан как "своих". Он имеет, впрочем, полное право критиковать и евреев, и негров, и американцев - хотя зачем? Критика чужого плоха не тем, что обязательно ведет к мордобою (не обязательно), а тем, что она вообще редко куда-то ведет.

Защитники русского народа от "инородной критики" вовсе не собираются сами критиковать русский народ. Публицисты, во время чеченской бойни отвергавшие право "крещеных евреев" обличать зверства русской армии, не торопились высказать свою объективность. Более того, они призывали давить на чеченцев сильнее. Заодно они "оправдывали" русские зверства, напоминая про "зверства израильской армии в ливанских палестинских лагерях Сабра и Шатила". Душевный антисемитизм уже научился сопоставлять, только он ещё не понял, что не всё допустимо сопоставлять.

Душевный антисемитизм есть самый обычный антисемитизм. Первое проявление этого: он трусит называться антисемитизмом. Нет, семитов душевные антисемиты любят, евреев любят по крайней мере не меньше, чем куклуксклановец любит негров.

Антисемитизм очень заметен, когда исходит от холопов. Это антисемитизм погромщиков, черносотенных публицистов, это истерика и жуть. С этим антисемитизмом в основном и борются, хотя погромщики погубили тысячи, а миллионы пали жертвами совсем другого антисемитизма - антисемитизма власти.

Борьба с душевным антисемитизмом - пошлость. Она дурно пахнет, ибо она двусмысленна: срывает одежды с антисемитов матерящихся, визжащих, лающих - и эти же тряпки набрасывает на антисемитизм барский, укрывая его и маскируя. Вот типичный советский (и уважаемый в советской среде) интеллектуал Алексей Герман бранит Альберта Макашова, антисемита холуйского типа, но завершает брань словами: "Господин президент, почему рядом с вами сидят какие-то люди и среди них Макашов? Вам что, некого пригласить из интеллигентов России? ... Или у нас есть такое официальное движение - антисемитизм?" (Герман А. Как я попал в Третий рейх / Новая газета. - 7 февр. 2005 г. - С. 3).

Холоп, который борется с антисемитизмом, который согласен терпеть холопский антисемитизм, лишь бы он был неофициальный, обращается за защитой к тому самому барину, что науськивает (о, конечно, не публично!) антисемитов-холуев.

Духовный антисемитизм власти опирается на телесный антисемитизм черносотенцев, который сам и подкармливает. Но в не меньшей степени он опирается на мягкий, тихоструйно бормочущий антисемитизм интеллектуалов. Противопоставление тихого и буйного антисемитизма создает выгодный для власти фон. Телевизионные дебаты между телесным антисемитом А.Макашовым и душевным антисемитом А.Кураевым создают впечатление, что антисемитизм - это всё, что жизнь состоит из антисемитизма разных оттенков, и что для того, чтобы не быть антисемитом, достаточно откреститься от погромов.

Так в национальном вопросе повторяется сценарий, который в 1990-е годы регулярно разыгрывала власть: напугать избирателей возможностью прихода к власти коммунистов, чтобы вопрос о приходе к власти настоящих демократов даже не рассматривался.

Телесный антисемитизм

20-го апреля 2004 года случайный прохожий спугнул нацистов, подложивших взрывчатку к синагоге Цукермана на Бронной. Позорно и стыдно. И даже не то позор, что в России, считающейся православной страной, в день рождения Гитлера подкладывают взрывчатку к стене синагоги. Это можно списать на тех же русских фашистов, которые и христианство поносят как пагубную для русских веру. Позор, что московская милиция заявила, что у нее нет сомнений: покушались вовсе не на синагогу, а на машину, принадлежащую какому-то бизнесмену. Позорнее только тот подарок Гитлеру в его день рождения, который преподнесли уже самые высокие власти, выслав именно 20 апреля раввина ростовской синагоги Еляшива Каплуна. О, конечно, никакой политики, просто вот жил человек в России семь лет, а тут вдруг что-то там с регистрацией оказалось не в порядке, а закон суров, но он же закон! Это не только антисемитская политика, это антихристианская политика, ибо такие же лукавство, трусливая и злобная ложь, агрессивность вдохновляли убийц Христа. И даже распявшие Христа были порядочнее, они, по крайней мере, распинали, не прикрываясь демагогией, сами делали черную работу, а не сваливали ее на каких-нибудь отморозков. В этом году на воскресенье пришелся и день рождения Гитлера, и - у русских православных - праздник Вербного Воскресенья, когда Иисус вошел в Иерусалим, начало Страстной недели. Конечно, те, кто активно или пассивно воздвигает гонение на иудеев, из двух праздников выбрали один. Что ж, они сами выбрали себе героя, с которым проводить вечность.

Канд. ист. н. Серг. Кудряшов (Родина, №4-5, 2002): критикует Запад за то, что он не понимает: "Каждому серьезному специалисту ясно, что физическое устранение комиссаров, голодная смерть советских военнопленных и исnребление евреев есть звенья одной политической цепи" (68). Если бы союзники высадились "годика на два пораньше", "сколько еврейских (и не только) жизней спасли бы" (68). Не признают, "что Холокост является порождением западной цивилизации" (69). Резко против "Черной книги коммунизма" - мол, "наукообразный характер", "принципиально не замечают преступлений нацизма ... на фоне глобальных жертв коммунизма Холокост преподносится как меньшее зло ... Подобные работы способствуют реабилитации нацизма" (69). Кстати, и о Голдхагене: мол, "евреев убивали и до немцев, и без немцев", так что нечего всю вину валить на немецкий народ, - а ведь Голдхаген о другом: нечего всю вину валить на гитлеровцев, обеляя немецкий народ в целом. И нечего обелять коммунистов, выставляя их такими же невинными жертвами нацизма, как евреи. А вот что придется: расширять круг ответственных за Холокост; в этом кругу и немцы, непосредственно уничтожавшие евреев, и французы, выдававшие евреев, и освободитель евреев американец-антисемит из сельской глубинки...

*

Юр.Васильев, Московские но., 25.2.3003: очерк о московской горбольнице №67, где главврач Римма Зеликович травит "кавказцев". В больнице мало взяткоемких больных, больше везут бомжей. К чеченке Асе Тапсултановой (гнойный хирург) Зеликович придирается беконечными проверками; проф. Олег Волков (в больнице с 1965) возмущен этим "особым вниманием". С Тапсултановй снята и январская надбавка - зав. гнойной хирурией Владимир Аркадьевич отдал ей собственную надбавку (составляет примерно ползарплаты). Надбавок лишились обе экстренные хирургии - одну возглавляет Шамиль Мугумаевич, вторую Самид Фаязович. Надбавку не получает зам. главврача по хирургии Магомед Адалов; зав. реанимацией Анатолий Полонский: "Мне стыдно, что хирурга Божьей милостью в моей больнице гнобят из-за его национальности". Зеликович напирает на то, что у нее муж был еврей, а значит, она не может быть шовинисткой. Кавказцев при журналисте называет ласково "черненькие" (как моей маме нежно любящие ее антисемитки солженицынского типа говаривали: "Вы, Муся Лазаревна, хоть и и жидовочка, а хороший человек!"), а обычно, конечно, "черные": "Буду я еще черным этим давать заработать на онкологии". Ее поддерживают молодые ординаторы.

Израиль в миниатюре... Если бы православные "Радонежа" объединились с Зюгановым и создали государство - вот это был бы в точности Израиль. Кураев и Штайнзальц, Жириновский и Либерман - разница не больше, чем между обрезанным и необрезанным - есть, но ма-аленькая. Россия уже выстраивается потихонечку именно по принципу союза противоположных крайностей. И как большинство жителей Израиля не задумывается над тем, на каких мудрецах держится их новообразование, так большинство жителей России предпочитают не задумываться над тем, из какого сора растут нелюбезные им мусора.

Сиоран - румын, ставший французом - сделал в 1956 году странное предсказание: еврейский народ "останется за рамками христианства, пока христианство будет находиться у власти. Но он ... возможно, обратится в христианскую веру, когда её станут повсеместно шельмовать. ... Когда церкви навсегда опустеют, евреи в них вернутся, или, построят другие церкви, или — что наиболее вероятно, водрузят крест над синагогами". Предсказание это не удивительнее реального факта: гитлеровский геноцид привёл многих евреев к атеизму, многих - к религиозному национализму, но некоторых - ко Христу. Были, конечно, оригиналы, отождествлявшие Гитлера с христианством, но всё же трезвый разум и чуткое сердце впервые увидели, что Христос и кесарь - не одно, что бы ни твердили учебники.

Другое дело, что Христу не нужны евреи как евреи (или русские как русские, или американцы как американцы), Ему нужны люди во всей полноте, не обкорнанной мифом нации. То, что третье тысячелетие Ватикан начал с выбора между Ратцингером и Люстиже и выбрал Ратцингера - трагедия не потому, что Ратцингер немец из "гитлерюгенда", а Люстиже - еврей, а потому, что Ратцингер воплощает в себе бесчеловечное в своей цельности лукавство великого инквизитора. Христианство без власти не "евреев" привлечёт и уже привлекает, где оно есть, а привлечёт человеческое в тех существах, которыми мы сейчас являемся - как христианство государственное притягивало бесчеловечное. "Еврей" тут лишь символ "человека".

*

Православие и антисемитизм

Есть десятки причин быть недовольным русским православием. В иной церкви поют заунывно, в иной антисемиты безнаказанно проповедуют, в иной язык непонятный или надо стоять.

Конечно, печальнее всего, если человек ходит в церковь именно потому, что там его антисемитизм, его иррационализм, его унылость или даже садомазохизм получают себе дополнительное оправдание и подкрепление, по видимости исходящее свыше (а по сути, конечно, совсем наоборот).

Если же человек, не желающий стоять, идет к католикам или протестантам, это уже не так печально. Именно потому что, не стоит придавать положению тела слишком большое значение, было бы кощунством думать, что Бог не простит того, кто не выдержал стояния.

Конечно, было бы лучше просто поставить для желающих сиденья и в православном храме, перевести службу на понятный язык, но это не так просто. Причина, однако, не в православии: ведь есть русские православные приходы за пределами России.

Люди, которые разыскивают в церкви антисемитов, чтобы к ним присоединиться, люди, которые разыскивают церковь со стульями, чтобы на них посидеть, ведут себя рационально. А вот люди, которые говорят: раз в церкви есть антисемиты и нет стульев, то Бога нет, рациональны не вполне.

Сколько бы ни было христиан-антисемитов, сколько бы веков ни насчитывала история антисемитизма в Церкви, нельзя утверждать без дополнительных аргументов, что «настоящее» - то христианство, которое с антисемитизмом. Это все равно, что утверждать, что лишь тухлая рыба – настоящая рыба, потому что запах сильнее, чем у свежей. Так может говорить лишь тот, кто очень не любит рыбу. Не любишь – не ешь, а все-таки настоящая рыба – та, что плавает, а не та, что воняет.

Юрий Табак (Независимая газета, 18 июн. 2003. С. 6) утверждает, что православие неотделимо от антисемитизма. Он, правда, делает оговорки - мол, речь идет о "традиционном православии". Но какое же еще может быть православие? "Православная Церковь сохраняет свою идентичность (противопоставляя себя католикам и протестантам) именно на том основании, что объявляет себя верной древнему церковному Преданию, которое включает в себя и древнюю антииудейскую и антисемитскую полемичность. Отказавшись от этого предания, Православная Церковь, по сути дела, потеряла бы свое лицо, перестав быть "православной".

То есть, архиеп. Иоанн Шаховской или о. Александр Мень - не православные, потому что не антисемиты? Иррациональность такой позиции очевидна. И сам Юрий Табак, когда писал некролог Меню (Наука и религия, 1991, №1) не утверждал, что тот - "ненастоящий православный". Значительно вернее писала Татьяна Птушкина (тогда староста общины Космодемьянской церкви в Москве и жена Юрия Табака) в "Еврейской газете" от 14.6.1993, защищая православие как веру по существу именно противоположную антисемитизму.

Табак неточно передает позицию правозащитников, которые требовали не допускать в школах пропаганды антисемитизма под видом православия. Он утверждает, что правозащитники требуют запретить вообще всякое православие.Зачем не антисемиту, культурному человеку, выдавать за "истинное", "традиционное" православие - антисемитизм с православной терминологией? Затем, что утверждение "по существу, традиционные яблоки отличаются от груш только тем, что они червивые" освобождает человека от необходимости есть яблоки.

Московское бюро по правам человека - директор Александр Брод. Это люди, которые в 1970-е боролись за право выезда евреев в Израиль. Теперь, когда все желавшие уехали, борются за права евреев в России. Проделана та же эволюция, что у борцов за возвращение Церкви храмов, за православизацию: когда свои права защищены, а ничего, кроме борьбы, человек не умеет, он начинает бороться с мнимыми ущемлениями своих прав, апеллируя к ценностям чужой культуры. Брод подал иск к магазину за оскорбление чувств иудеев (на рекламе была надпись, что магазин "работает и по субботам", изображен иудей в кипе) (Моск. новости, 29.4.3). Иудаизм отнюдь (как и черносотенное православие) не разделяет идеалов демократии, но с удовольствием апеллирует к этим идеалам, чтобы их потеснить. При этом вовсе не обязательно быть на практике иудеем или православным, чтобы выступать от их имени.

*

*

Получил возмущенное письмо: в Англии запретили в школах рассказывать о Холокосте, чтобы не дразнить мусульман страданиями евреев. Удивился. Посмотрел первоисточник. Историческая Ассоциация Великобритании на средства Департамента Образования провела исследование, которое показало, что многие учителя (даже не большинство) исключают из программы темы, которые могут вызвать чрезмерно эмоциональную реакцию. Названы две темы: Холокост и крестовые походы. Из чего можно сделать несколько поучительных выводов: во-первых, что в Англии учителя пользуются большой свободой в преподавании. Прекрасно! Во-вторых, что чрезмерно эмоциональная реакция свидетельствует не о сострадании и гуманизме, об идеологической зашоренности. Почему за Холокост вступились, а за крестоносцев нет? Потому что вступаемся только за близких по крови, а за врагов по религии не вступаемся? Конечно, нормально оплакивать "своих", предоставляя другим оплакивать "чужих". Во многом можно обвинять современных англичан - в антисемитизме, в монархизме, в латитудиниаризме (хотя последний я лично считаю добродетелью). Но вот в пацифизме, в трусливой сдаче позиций мусульманам Англию никак не упрекнуть - страна воюет в Иране. Возможно, англичанам эта война кажется не совсем настоящей, маленькой, но у иранцев, скорее всего, другое мнение. Уже и сто лет назад Гилберт Честертон стращал англичан исламской угрозой - которая, на его взгляд, проявлялась в росте трезвеннического движения. Если бы не пить означало быть мусульманином, то лучшими христианами были бы пьяницы! Если бы школа была хорошим воспитателем, там следовало бы говорить не только о Холокосте, но и о Христе, о Ганди, да о многих выдающихся миротворцах. Но ведь ровно те же люди, которые так переживают из-за отсутствия Холокоста в школьной программе, выступят против присутствия в оной Христа. Мотивы их будут, скорее всего, иррациональные - им кажется, что без Христа не было бы Холокоста, а это та же логика, по которой без вина не будет христианства.

Как ни отличайся английская школа от русской, общее у них есть: они - школы. Это не семья и не общество. Хотите, чтобы дети выросли толерантными? не антисемитами? христианами? иудеями? милитаристами? Воспитывайте детей в семье, воспитывайте после уроков. Школа - последнее прибежище воспитателей. В школе воспитывают те, кто потерпел крах за её стенами. Хотите, чтобы мусульмане знали про Холокост? Ловите их где угодно, чтобы об этом поговорить, но не ловите там, где они уже в ловушке - то есть, в школе. Краткосрочную прибыль от преподавания в школе толерантности, Евангелия, Торы, Корана и т.д., и т.п., получить можно, но долгосрочные убытки перевесят эту прибыль. Человек научится толерантности, но научится и тому, что толерантность можно насаждать нетолерантно - ибо школьное обучение по определению лишает ученика выбора. История может быть учителем жизни, но учитель истории не есть история и не может заменить жизнь. "Не может" - то есть, не должен, не имеет права. Обязан не. Может быть, слева от Бреста такая либеральная школа, что это всё - прописные истины, но справа от Бреста и до Камчатки это - сенсация, это принимается в штыки. Российские учителя скорее согласятся преподавать сионизм, секс и видео, чем откажутся от почётной обязанности промывать ученикам мозги, заменяя им папу, маму, Ватикан и академика Гинзбурга. До 25 октября, между прочим, было иначе - учитель просто учил. К сожалению, школ было просто мало. Воспитателей - от духовенства до революционеров - было куда больше. Советская власть и поручила учителям воспитывать. Что из этого получилось, в том и живём. Надеяться, что учитель воспитает, означает твёрдым шагом идти в самое невоспитанное общество на свете. Да, собственно, уже и пришли давно. И самые отчаянные антисемиты всё прекрасно знают про Холокост, про добро и зло, и с удовольствием ориентируются на зло. Назло учителям.

НЕ РАЗОБРАНО

История освобождения евреев началась раньше освобождения евреев от рабства египетского, а конца у неё и вовсе нет.

История освобождения евреев начинается как история освобождения Авраама от его "родства", от его национальности, от его семьи. Аврам был - впрочем, Аврама не было, была условность, точка в черном квадрате.

Реальностью был народ, и человек внутри этого народа существовал, а вне его - превращался в призрак, обречённый на смятение, скитание и смерть. Так точка существует лишь до тех пор, пока существует линии, а исчезнет линия - не будет и точки. Во всяком случае, с точки зрения линии. А есть ещё и точка зрения аккуратно заштрихованного квадрата - он и линию считает существующей лишь до тех пор, пока она - часть черного квадрата.

Авраам чувствовал, что Бог есть свобода от национального. Только он думал, что свобода от одного "родства" есть свобода для другого родства, что он покидает один народ, одну землю, один город, чтобы стать основателем и главою другого народа, другой земли, другого города.

Многочисленны потомки Авраама, которые продолжают думать как Авраам, которые возвратились в утробу племени, рода, которые думают, что "Божий народ" - это обычный народ, только избранный Богом. "Божий народ" - это как "соевая котлета". Существо - не в существительном, а в прилагательном. Бог - источник существенности, и поэтому всё, что соприкасается с Богом, становится радикально иным. "Божий гнев", "Божий раб", "Божья ревность" - не гнев, не рабство, не ревность, а нечто совсем иное.

"Божий народ" - не только не народ, но, как это выясняется со временем, это личность. Народ - всегда извне, всегда насилием, неосознанным (как в традиционных обществах) или осознанным (как в обществах, где "народ" формируется через школу, через письменность, через политику). Личность не противоположна народа, но бесконечно выше его.

Личность, коли уж она освобождена, может иметь национальность, но это всегда её собственный выбор, и национальность не может исчерпать личность. Перестаёт быть личностью тот, кто считает национальное внешним, обязательным для себя, неизменным. Впрочем, такой человек не может и вернуться в архаическую "народность". Кто хочет питаться национальным, поглощается националистическим.

*

Антисемитизм возник не в "мpачные века", а в века пpосвещенные. В 1582 году посольство Грозного на Восток раздавало милостыню на молитвы об упокоении Ивана Ивановича - сына Грозного, им же самим и убитого. Трифон Коробейников, описавший беседу послов с александрийским патриархом Сильвестром, не записал речь послов, но ответ патриарха сохранил. Тот похвалил царя за то, что он "изгнал от стада Христова пребеззаконных жидов". Так о чём рассказали послы патриарху?..

Взpыв антисемитизма пpишелся на двадцатый век (само слово впеpвые использовано в 1879 году, в России пеpвая волна антисемитизма пpишлась на 1891 год). Поэтому объяснить антисемитизм лишь "невежеством" невозможно. Hикакое пpосветительство не помогает, почему антисемитизм часто pассматpивают как психическое заболевание, фобию. Однако, пpизнать антисемитизм болезнью не означает объяснить массовое pаспpостpанение этой болезни. Пpизнать антисемитизм гpехом мало -- надо понять, на каком добpе паpазитиpует этот гpех.

Антисемитизм pасцветает в свободном обществе, в обществе, котоpое позволяет своим членам делать все, что не запpещено. Социологи называют такое общество "пеpмиссивным", в пpотивоположность "pепpессивным". Стpого говоpя, из всего многообpазия культуp, лишь совpеменная западноевpопейская является "пеpмиссивной". С точки зpения Сpедних веков, виктоpианской эпохи, идеологов коммунизма или нацизма, это общество "вседозволенности". Hа самом деле, дозволено далеко не все, но главное -- пpинцип "pазpешено все, что pазpешено" сменяется на "pазpешено все, что не запpещено".

Свободное (не абсолютно, но относительно) общество поощpяет не pазвpат и не болезни, и уж, тем более, не специально антисемитизм. Оно поощpяет свободу. Ответить на этот вызов достойно нелегко. Стать твоpцом, в искусстве ли, или в нpавственности, или в любви, -- возможно, но тpебует постоянного и напpяженного усилия, тpебует веpы. Между тем, свободное общество пpедоставляет и свободу не веpить, делая pелигию пpосто невыгодной социально. Есть и более пpостой ответ на задание быть свободным: использовать свободу не для своего pоста, не для помощи дpугим, не для твоpчества, а не для замыкания в себе, для агpессии пpотив дpугих, для pазpушения всего, что возвышается над уpовнем добpовольного pабства -- то есть, над нулевым уpовнем. Из этого импульса pождается самоопpеделение человека как антисемита, националиста, коммуниста. Более того, человек может и из хpистианства (или иудаизма, или светского евpейства) сделать основу для агpессии пpотив окpужающих. В этом смысле агpессивный сионист, хасид, пpезиpающий всех пpочих евpеев как выpодков, пpотестант, заподозpивающий в соседе колдуна, или пpавославный, считающий геpоев мультфильмов бесами, а евpея, наpисовавшего мультфильм -- участником масонского заговоpа во главе с Папой, -- все одинаково pабы, использовавшие свободу как сpедство сделать pабский дух господствующим в миpе, как сpедство поpаботить всех себе. Антисемитизм пpи этом объяснении пеpестает быть чем-то уникальным, становится в один pяд с множеством пpочих феноменов, хаpактеpных для совpеменной евpопейской цивилизации, что очень, конечно, обидно для боpцов с антисемитизмом, но очень пpиятно для того, кто хочет найти коpень зла, чтобы понять, как выкоpчевать его, а не для того, чтобы его пинать.

*

Готтентотам не повезло в европейской интеллектуальной традиции, но интересно, какая была бы готтентотская мораль, если бы им так же не повезло в действительности, как евреям. Большинство людей, рассуждающих о «готтентотской морали», в жизни не видели готтентота. Но кто не видел еврея! Впрочем, вот Япония: японцы, наверное, видели евреев, но отличать еврея от нееврея они решительно не в состоянии. Тем не менее, еврей – и в Японии еврей, предмет людей ненависти и страха. Классика антисемитизма «Протоколы сионских мудрецов», сочиненные российскими шпионами в Париже в конце XIX века, десятки раз издавались в Японии.

Сколько вполне добрых людей были, есть и будут антисемитами, – то есть, людьми, добрыми к отдельным евреям, но принципиальными в отношении к сионизму, иудаизму и жидовству. Самые добрые из антисемитов – это евреи-антисемиты. А что делать? «Еврей» – это всего лишь удобное краткостью и универсальностью обозначение другого.

Быть добрым к другому нетрудно, проблема в том, что другой редко воспринимается как совсем другой. Простая гордость не разрешает нам увидеть нам в другом столь же абсолютно неповторимое существо, какое каждый видит в себе.

Гордость складывается самое меньшее из двух половин. Одна – врожденная гордость, которую еще часто зовут первородным грехом. Это впитанное через пуповину убеждение в своей уникальности. Замечательное, истинное убеждение, благодаря ему человек есть человек, а не скотина.

Но через ту же пуповину приходит и неуверенность в том, что это убеждение – законное дело. Человек всю жизнь стремится доказать и свою уникальность и свое сходство с другими людьми. Каждый хочет быть и вполне нормальным, обычным, «как все» – и каждый хочет быть выше всех.

Это очень хорошо видно на истории тех самых евреев. Она начинается, конечно, с того еврея, который не был евреем, а был простым халдеем. Но затем поиск Бога – то есть, поиск своего истинного «я», поиск смысла именно своей, а не общехалдейской жизни – заставляет его покинуть родину. Вот с того момента, когда человек отрывается от коллектива, он и становится евреем.

Это особенно заметно, когда коллектив – еврейский.

Историки считают, что по-настоящему евреями евреи стали в Египте, и не тогда, когда им было в этой стране хорошо (поскольку Иосиф был министром при фараоне), а тогда, когда им стало в этой стране плохо. И воспоминания евреев об исходе из Египта, закрепленные в пасхальных традициях, воплощены в заповеди Библии: «Не суди превратно пришельца, сироту; и у вдовы не бери одежды в залог; помни, что и ты был рабом в Египте, и Господь освободил тебя оттуда: посему я и повелеваю тебе делать сие» (Втор. 24, 18).

Может быть, увлечение пришельцами, охватившее европейцев после Второй мировой войны, как-то связано с истреблением евреев во время этой самой войны? Хотели возместить убыль? Ведь быть евреем – значит быть пришельцем, пусть даже в Обетованной земле. Быть евреем – значит быть добрым к другому, потому что ты сам был другим и Бог тебя спас.

В этом смысле, нет более еврейского призыва к доброте, чем притча о добром самарянине. Ведь «самарянин» – всего лишь еще одна разновидность еврея, это еврей, которого сами евреи не признают за еврея и который вполне по-еврейски считает евреем лишь себя и своих родичей, а прочих евреев считает нееевреями, хотя и не такими, как те неевреи, которые, к примеру, египтяне.

И вот вся эта путаница разрешается простым образом: самаритянин помогает еврею, потому что этот еврей нуждается в помощи. В то время как те евреи, которые считали себя такими же, как ограбленный и до полусмерти избитый еврей, проезжали мимо – прежде всего, потому что всякий боится заразиться. Конечно, нищета и несчастье не те болезни, которые переносятся бактериями, но это уже мелочи. Боимся, и все. Поэтому чураются бомжей, безработных, просто людей с уродствами. Добрый человек – тоже боится стать таким, как этот, другой. И – преодолевает страх, помогая другому, потому что он сам хочет остаться другим.

Лучше даже заразиться, лучше подхватить проказу от прокаженного, безработицу от безработного, лучше стать таким же больным, бедным и старым, но остаться собой – то есть, добрым. Каждый добрый человек уникален, насколько он добр.

Все недобрые люди похожи друг на друга. Другой для них всегда – часть себя, отражение себя, второй и, соответственно, избыточный экземпляр. Хорошо, если он соглашается выполнять распоряжения основной личности, а на что еще он годится? «Хороший еврей» - это всегда «еврей при губернаторе», было такое выражение в конце XIX века в России. Это еврей, который нужен губернатору не потому, что он умен и удачлив, подобно Иосифу Прекрасному, а потому что он – другой. Люди нуждаются в козлах отпущения, но еще больше в козлах отпущения нуждаются козлы.

* * *

Между тем, быть козлом отпущения с некоторых пор не так уж позорно, а даже, пожалуй, и почетно. Ведь самым известным козлом отпущения был Иисус. Апостол Павел, объясняя, почему Иисус есть Христос, Спаситель, указывал именно на то, что из Иисуса вышел идеальный козел отпущения – то есть, такой, что раз и навсегда. (Вообще же в древнем Израиле козла отпущения назначали ежегодно).

Поскольку христианин следует за Христом, постольку христианин есть и козел отпущения, и еврей. Еврей не в смысле богоизбранности (хотя и это, наверное, тоже, Бог свободен ведь выбрать в евреи и неееврев), а еврей в смысле жертвы, еврей как иной, другой и вообще не от мира сего. Первые христиане, которые были евреями еще и в буквальном смысле слова, как раз очень четко чувствовали, что они еще и «новые евреи» («новый Израиль», как писал апостол Павел). То есть, евреи усовершенствованной модели. Окончательные евреи, бесповоротные евреи.А все благодаря своей вере в то, что еврей Иисус был еще и Богом, а значит – Бог был евреем, жертвой, гонимым.

Вера дело хорошее, только один у нее недостаток. Вера не есть знание. Обычно это говорят, чтобы напомнить, как хороша вера. Увы, человек способен извратить все. Если бы вера была знанием, то христиане были бы снисходительны к иудеям, а мусульмане к христианам. Не сердятся ведь профессора математики на первоклассников за незнание алгебры. Так христиане, верующие в Бога, Единого в Трех Лицах не должны бы сердиться на иудеев, верующих в Бога Единого. Разумеется, справедливым должно быть и обратное: если бы вера была знанием, иудеи относились бы к христианам снисходительно, словно к человеку контуженному, страдающему амнезией.

На деле вновь и вновь «межконфессиональный диалог» приводит к драчке, к выплеску фанатизма и взаимного высокомерия либо, что ничуть не лучше, к готовности из любезности солгать о собственной вере. Вера не знание, а жизнь с Богом, и потому примириться с тем, кто говорит о Боге на твоем языке, но иначе чем ты, так же трудно, как пригласить на поминки по родному отцу женщину, которая стала на похоронах кричать, что покойный ее любил и бегал к ней, чтобы спастись от ненавистных ему жены и детей.

Будучи христианином, я не могу не признать, что вина иудеев во взаимной ненависти меньше. Чудо уже и то, что Иисус нашел множество иудеев, в том числе из тогдашней элиты, которые поверили в Него как Мессию и стали истоком Церкви. Новый Завет вытекает из Ветхого – то есть, отличается от него так же, как устье реки от истока. Что Иисус и есть Христос – это сейчас христианам кажется естественным как прорастание желудя в дуб, а на самом деле так же фантастично, как возникновение жизни из смеси аминокислот с морской водой, пронизанной молнией (если жизнь действительно возникла из этого, давно это было, мало кто помнит). Ветхий Завет пророчил об Иисусе, но все равно оставался зазор между пророчеством и Иисусом, и зазор не маленький - как раз такой, чтобы оставить за людьми свободу верить либо не верить в исполнение обетования.

Для христианина иудаизм – не просто промежуточный лагерь на склоне горы, без которого невозможно было бы подняться к вершине. Это можно сказать про язычество, но иудаизм – это лагерь на вершине горы. Тут обитает тот же Бог, который обитает в христианских храмах. Как может на одной вершине умещаться два лагеря? А это обычное чудо Божие. Именно поэтому по отношению к иудеям неуместно сочувствие, уместное по отношению ко всем нехристианами. Соседи!

Поэтому церковные иерархи всех конфессий говорят об иудеях по меньшей мере вежливо. Они не заявляют, что «жиды Христа распяли», потому что знают, что распяли Христа всем миром. Они не говорят, что «евреи отвергли Христа», потому что знают: все, кто принял Христа, были евреи, хотя не все евреи приняли Христа. Но ведь и к любой другой нации это тоже относися.

Но уже издали русские же христиане книгу, в которой обличают Патриарху именно за ту речь перед иудеями. Вновь и вновь слышны голоса: вовсе не Христа ждут иудеи, а антихриста, вовсе не в нашего Бога, не в Бога Библии веруют, а в ужасные измышления каббалы.

Если бы вера была знанием! Тогда людей, бросающих подобные обвинения, можно было бы убедить – доказать им цитатами, что у них искаженные представления о современном иудаизме. Но речь идет о жизни: если человек не может жить со своим Богом, не отпихивая от Него окружающих, значит, что-то неблагополучно в человеке, в самом человеке, а не в его знаниях.

Математики тоже ведь агрессивны не в зависимости от своих познаний в интегралах. Сводить все на психологию противника – не лучший полемический прием; но здесь ведь как раз нет никакой полемики с теми, кто отказывает иудеям в праве считаться верующими в Бога Библии, ожидающими Христа. Есть необходимость понять этих людей, чтобы никогда не спорить с ними, чтобы знать: речь не об Истине, а о живых сердцах, которые где-то надорвались.

Жизнь с Богом есть прославление Бога; поэтому ее сравнивают с жизнью брачной, которая есть – в идеале – взаимное прославление супругов. Подлинно верующий христианин называет себя православным, потому что он правильно славит Бога, славит Его как Троицу. Но бывает, что человеку не хочется славить Бога – и знает, как надо, да не хочется (почему – отгадывать не будем, вот тут уж точно не надо залезать в чужую душу; да и загадки особой нет, всякий сам поймет). Вот тогда он начинает отвлекаться на посторонние занятия. Самое из них соблазнительное - борьба с теми, кто славит Бога неправильно или, что то же, славит неправильное божество.

Сатана усугубляет соблазн, показывая на святых, которые боролись с неправославием. Так не потому же они святые, что боролись, а потому, что каялись в неведомых самим себе грехах – и борьба с инаковерующими была таким неведомым тогда грехом. Да никогда святые не занимали все свое время борьбой – она оставалась делом побочным, а главным оставалось все то же: правильно славить Бога. Именно поэтому среди святых никто не посвящал всю свою жизнь и творчество борьбе с ересями, а среди профессиональных борцов с ересями нет святых.

В отношениях с иудаизмом соблазн бороться с ним как с ересью тем сильнее, что иудаизм не является ересью. Иудеи отвергли Троицу, но не Единого Бога, отвергли Иисуса, но ждут Христа. Может ли это понять христианин? Конечно, ведь и в жизни христиан не все совершенно, и мы знаем Бога не в полноте его. Вот семья, в которой посадили отца, когда старшему сыну было семь лет, а младшему год. Отец вернулся через десять лет - и старший не узнал отца своих радужных воспоминаний в изможденном, угрюмом старике; младший же принял его с готовностью. Отец ушел из дому, пообещав вернуться – и вот теперь уже старший сын ждет отца в уверенности, что тот еще не приходил, и смеется над младшим, который знает, что то будет не первое Пришествие, а второе. Как младшему посмеяться над старшим? Разумеется, никак.

Иудаизм продолжает существовать после Христа не потому, что евреи жестоковыйны, не потому, что они хуже других людей, а потому что они подлинно люди. Человек не может не быть свободен. Иудаизм есть, так как есть свобода. Невозможно доказать воскресения Христа, невозможно доказать даже, что Иисус есть Христос – а раз невозможно доказать, значит к Христу приходят через веру, а не через доказательство. А где вера – там всегда и неверие; и совершенно неважно, большинство или меньшинство иудеев не верует во Христа, потому что свободу верить осуществляет не большинство или меньшинство, а каждая личность наособицу.

Другое дело, что не верить легче, и именно иудеи, бывшие малым стадом среди язычников, отлично это знают. Свобода неверия реализуется обязательно и легко. Напротив, свобода верить осуществляет себя не всегда, хотя всегда затруднено. Она не столько даже осуществляет себя, сколько принимает веру из рук Того, в Кого верует. Вера в Единого Бога труднее веры в многих богов; веры в Единого и Триединого Бога труднее веры в Единого Бога. Все это просто и понятно.

Непонятность и сложность начинаются там, где начинается христианский анти-иудаизм. Он иной природы, нежели антисемитизм языческий – тот был бунтом свободы против веры в Единого Бога. Христианский антииудаизм иной природы, нежели национализм и фашизм. То были языческие идеологии, в них религия плодородия бунтовала против религии жертвы. Фашизм, как и коммунизм, есть бунт религиозности холопской, магической – против религиозности освобождения и творчества. Поэтому лукавят те, которые Освенцим сваливают на Евангелие. После этого – не вследствие этого. Фашизм стоит между Освенцимом и христианством, и фашизм направлен не на Ветхий Завет, а на Ветхий и Новый Заветы.

Христианское покаяние часто перерождается в нехристианские угрызения совести – пустые, глупые, вредные, поскольку ложные. Аристократически благородно брать на себя вину за Освенцим – или ГУЛаг. Но христиане – не аристократы мира сего. Кодекс дворянской чести не исключает лживости, а Бог требует чести, основанной на честности. Поэтому говорить о фашизме как о форме антихристианского иудаизма – означает перегибать палку. Умные иудеи протестуют против этого, как умные негры протестуют против белых, которые начинают утверждать, что все несчастья негров – от белой расы.

Расизм наизнанку остается расизмом, видением мира в ложном свете. Нормальному человеку (в том числе, еврею) неприятно и неловко, когда христиане начинают слюнявить его выпрашиванием прощения за то, что в христианстве корень антисемитизма; антисемитизм и древнее христианства, и распространеннее его.

Но христианский антииудаизм, безусловно, существует. Он именно характерен для христиан верующих, начитанных, умных, живых. Он отличен от антисемитизма бытового, животного. Сущность его страх и следствие страха – агрессия. Сын бунтует против отца, когда боится повторить ошибки отца или когда боится оказаться недостойным отца. Учитель бьет ученика, когда понимает, что потерпел педагогический провал.

Христианин боится иудея, когда боится слабости своей собственной веры. Христианская вера трудна – именно поэтому христианин всегда сознает, что верует недостаточно твердо. Он нападает на иудея с той силой, с которой хотел бы выкорчевать в себе сомнения в истинности Евангелия.

Это ложный путь борьбы со своим маловерием, но самый легкий. Не иудею – себе пытались доказать мессианство Иисуса те средневековые богословы, которые вступали в диспуты с иудеями. Но как можно доказать то, во что можно лишь верить? Мало было веры – и громоздили доказательства, которые не помогали ни обращению иудеев, ни укреплению собственной веры. И гнали иудеев – из Испании, из Германии – и убивали иудеев из страха перед необходимостью не доказать Христа, а верить во Христа. «Мы доказали им, что Иисус есть Христос, а они не верят – ату их». Абсурд! Нельзя доказать веру, и верующий это понимает. Гонения на иудеев показывали прежде всего, что гонители не веруют, скрывают собственное неверие от самих себя, пытаются доказать веру – другим доказать, но лишь для того, чтобы самим убедиться.

Иудей, свободно отвергающий Христа (и не только иудей, но и атеист; закавыка в том, что иудей свободнее отвергает Христа, ибо не отягощен атеистическими предубеждениями) досадителен не всем христианам, а тем, которые принимают Христа несвободно. Можно верить искренне и, увы, рабски, делая из веры средство угнетения самого себя, перевоспитания самого себя, самосовершенствования, выслуживания. Такое угодничество – в современном значении слова – противоречит самой сути веры во Христа.

Святых угодников теперь вернее было бы называть любовниками, но и это слово испоганили; но нельзя испоганить того факта, что святые – не из страха подыскиваются к Богу, но любят Бога. Они бегут к Богу, чтобы побыть с ним, любовь помогает им преодолеть чувство собственного недостоинства, каяться не для того, чтобы стать достойным Бога, а чтобы и в недостоинстве оставаться с Ним. Но, разумеется, легче каяться не для того, чтобы прибежать к Богу, а для того, чтобы убежать от себя, забыть, какой ты – настоящий. Такие кающиеся убегают в ханжество, в агрессивность, начинают думать о себе, как о святых, которым уже дано право судить кого-то.

Разумеется, от себя не убежишь, преследуя другого. Чтобы победить страх и неверие внутри себя, надо бежать внутрь собственной души, а не лезть с кирпичом в чужую. Обращение иудея в христианскую веру будет для инквизитора доказательством истинности его веры; доказательством, но не лекарством от неверия. Оно останется. Неверие, страх перед собственной мало верой преодолеваются совсем другим. Требуется честность: сказать себя, что я слабый, вера моя ледащая, и никакими внешними подпорками тут делу не поможешь.

Требуется надежда: сказать себе, что Иисус все это знает и согласен принять меня таким, побыть рядом со мной-маловером, невзирая на маловерие. Требуется любовь: и ради Иисуса я, пожалуй, буду и проповедовать, не чтобы кому-то что-то доказать, просто потому, что и малая вера хочет пищать. Но всегда и постоянно буду помнить, что ничего не спасает, что внутри меня, что от меня, но лишь то, что от Христа, лишь Дух Божий.

Осознать слабость своей веры тем сложнее, что иудеи нападают не на слабость нашей веры, а на саму нашу веру. Да, нападают. Они делают это не тайно, но ужасно путано, скрывая антихристианство свое от самих себя. Борются как бы с антисемитизмом и нацизмом, но для того, чтобы победить Христа – не всегда, конечно, но достаточно часто.

Самим борцам полезно осознать, с чем они борются, распутать свои мысли и чувства. Антисемитизм мерзок сам по себе, нацизм мерзок сам по себе, и если кому-то мерзко христианство, то и пишите о том, что Христос – не Мессия, не Сын Божий, что Он лгал, говоря о Себе как об Истине и единственном Пути. Не стоит бороться сразу с двумя зайцами: христианством и антисемитизмом, тем более не стоит утверждать, что это один заяц.

Иудей часто согласен терпеть Церковь, но лишь такую, которая бы анафематствовала всех антисемитов, извергла бы их из себя так же, как синагога извергла из себя христиан. Нужно терпеливо к этому относиться, ибо тут как раз и проявляется неспособность понять, что христианство от иудаизма отлично качественно, ибо Сын Божий потребовал от нового Израиля то, чего не требовал Отец от древнего Израиля – терпимости. Хотите, чтобы Церковь уничтожила возможность для своих членов быть националистами и антисемитами? А не хотите ли вы, чтобы Церковь уничтожила у своих членов способность к прелюбодеянию делом и, согласно Евангелию, даже и мыслью? Кастрировать для этого мало, надо будет еще и в газовую камеру отправить?

Так очень быстро, если задуматься, мы обнаруживаем, что борцы с антисемитизмом поражены тем же вирусом, что и антисемиты: желанием сделать все так, как удобно и привычно людям, а не Богу, исправить мозги и сердца в соответствии со своими взглядами на добро.

Иудей, как и всякий человек – превосходный субъект для терпимости, ибо в нем есть что терпеть. Еврей – не ангел (справедливо и обратное; это я говорю не как ангел, а уже как еврей – во всяком случае, еврей по матери). Как и всякий народ, еврейский народ (понятый как народ, создавший современное государство Израиль) склонен к национализму, причем он не желает в национализме признаваться. Поэтому, к примеру, иудеи считают, что “в законодательстве Израиля нет ничего, что ущемляло бы людей по национальному или религиозному признаку”, что в Израиле есть лишь “статус наибольшего благоприятствования для тех людей, которых государство в первую очередь хочет видеть своими гражданами.

“Статус наибольшего благоприятствования” для иудеев есть одновременно дискриминация христиан в Израиле, такая дискриминация есть, и не так стыдно, что она есть, как стыдно делать вид, что ее нет. Но более всего стыдно начинать из-за этого сердиться на евреев. На евреев нельзя сердиться за то, что они не ангелы и не христиане, тем более нельзя на них сердиться за то, что они ведут себя как люди, грешные. Да, для верующего иудея хороший христианин – лишь тот, кто считает исповедание Христа антисемитизмом, хороша та Церковь, которая скажет, что не нужно называть Христа Мессией. Так и для христиан хороший иудей тот, который считает Иисуса Мессией – разве не так?

Вовсе не нужно становиться евреем, чтобы перестать быть антисемитом, вовсе не нужно отрекаться от Абсолютной Истины Христа, чтобы любить евреев, или, говоря суконным языком международных конференций, «организовать православно-иудейский диалог». Наоборот: нужно не менее, а более верить в Христа, чтобы перестать быть антисемитом (прелюбодеем, вором, завистником), нужно более быть христианином, чтобы стать иудеем, подобным апостолу Павлу или апостолу Петру. Нужно не делать Христа менее Богом, чтобы «искупить» Освенцим, а нужно более молиться Христу именно как Богу, молиться о погибших в Освенциме – о всех погибших, об иудеях и католиках, и особенно о неверующих, за которых некому помолиться, которым ни в одной стране мира не построят мемориала – молиться о том, чтобы Абсолютная Истина, не переставая быть Абсолютной, приняла каждого в Свои объятья. Нужно не отрекаться от Истины ради Милости, но готовиться к тому, что все мы – православные и католики, иудеи и атеисты – встретимся на Суде, Суде Страшном, ибо на нем не будет поблажек антифашистам и антисемитам, борцам с фашизмом и борцам с антисемитизмом, архиереям и интеллигентам, но будет встреча столь далеко отстоящих в нашей собственной жизни Истины и Милости.

*

Розанов писал 5 октября 1913 г. в "Земщине": "Для меня - Андрюша Ющинский есть мученик христианский. И пусть люди наши молятся о нём как о замученном праведнике. Да не мешало бы помолиться и в больших церквах, всенародно". 22 октября 1913 г. в той же газете он заявил, что Мережковский, Минский и другие интеллектуалы, защищающие Бейлиса, попросту получили за это "сотняжки": "Они продадут не только знамёна свои, не только историю, но и определённую конкретную кровь мальчика" (Цит. по: Василий Розанов. Pro et contra. Кн. II. СПб., 1995. С. 190).

*

Совершая крещение, Ронкалли не требовал от евреев реального присоединения к Церкви. Для еврея, конечно, такой обряд никакой силы не имел, его совесть была чиста. Как писал позднее раввин Штайнзальц:

«Обряд крещения не имеет никаких негативных последствий для ребенка, которого в церковь принесли или привели его ассимилированные родители, нееврейские родственники или «заботливая» няня-христианка в надежде таким образом полностью прервать его связь с еврейством, – ведь он попросту оказался пострадавшим. Что касается самой еврейской души, то ритуал крещения ровным счетом ничего в ней не меняет. Ритуал ритуалом, а она остается при этом самой собой – душой, данной еврею Б-гом, – и она неизменна и неистребима по сути своей. Еврей остается евреем, что бы с ним в жизни ни происходило». (http://www.judaicaru.org/steinsalz/quest_1.html. 10 февр. 2003 г.)

Позиция воинствующего иудея в данном случае вполне совпадала с позицией воинстующего расиста, который тоже не был склонен придавать принципиальное значение крещению: еврей остается евреем.

*

Разрешение папы Бенедикта XVI служить "тридентскую мессу" ("Summorum Pontificum", 7.7.2007) вызвало протест евреев, поскольку в этой мессе (тексты Страстной Пятницы) содержатся проклятия в адрес иудеев. Оказалось, однако, недоразумение: "восстановлен" миссал в редакции 1962 году, а Иоанн XXIII успел убрать из него молитву Страстной пятницы об "обращении злочестивых иудеев" в первую же Страстную пятницу после своего избрания, в 1959 году. В том же году он выкинул из описания чина крещения призыв к обращённым из иудеев отречься от "еврейского суеверия".

*

На два дня христиане Израиля закрыли свои церкви в знак протеста против строительства мечети напротив церкви Благовещения в Назарете. Ватикан выступил с заявлением (Иностранец, 1.12.1999), в котором осудил израильские власти и похвалил Арафата (просившего мусульман уступить и не строить мечеть). Ну, и как после этого верить слезам насчет Джордано Бруно... Легко каяться в пятивековых ошибках, а вот сегодня, ну чуть-чуть быть даже не то что христианами, а просто непретенциозными людьми — слабо?