|
МИЛИТАРИЗМ
СТРАХ - ОТ УТРАТЫ СМЫСЛА
Война начинается со страха, а страх - от утраты смысла. Война - это протез смысла. Поэтому русские (кто выжил) с такой ностальгией вспоминали Вторую Мировую - она наполнила смыслом пустоту. Протезом смысла является и воровство, и наркомания, и алкоголизм, любая зависимость, но война - самый впечатляющий.
Смысл рождается одновременно с человеком, а бессмыслицу человек рождает сам. Достаточно опустить руки, чтобы смысл начал умирать. Ведь смысл рождается - и человек и есть двуногий смысл. Чтобы оставаться собой, смысл должен расти, перерастать себя, объединяться с другими смыслами. Милитаризм - как и всякий сатанизм - это пародирует самым наглядным образом, так что "Церковь воинствующая" метафора прекрасная, только, как это у апостола Павла, надо тщательно выставлять "плюс" всюду, где у милитаризма "минус". Меч - из духа, не из металла. Щит не из кевлара. Атомная бомба не из атомов.
* * *
Милитаризм встречается не только у государств, но и у людей. Собственно, милитаризм
в психике первичен: человек начинает воспринимать мирную жизнь как войну. Военные
редко страдают милитаризмом такого рода. Их "военность" включает в себя
умение различать войну от невойны. Во всяком случае, они обязаны отличать состояние
объявленной войны от всего прочего. Параноиков, которые видят войну во всём, в
армию не берут. Правда, параноик может достичь таких вершин власти, что он сам
возьмёт армию в свои руки.
Милитаризм в психике может быть конструктивным - если образ войны остаётся
именно образом, сравнением. Апостол Павел сравнивал христианского героя с героями
спорта, а спорт был в ту эпоху состязанием именно в военных занятиях. Никому это
сравнение не повредило, потому что Павел сравнил с врагом внутренние импульсы
души.
Война со своим грехом - главный источник пацифизма в мире и смирения - в личной
жизни. Однако, как и было сказано Иисусом, много позванных на борьбу со своим
грехом, но большинство из них идёт на войну с чужим грехом, и чужой грех считают
источником зла в своей жизни. Милитаризм доводит этот самоообман до предела.
Не нужно быть христианином, чтобы стать параноиком, и даже нужно быть нехристем.
Тем не менее, есть масса людей, называющих себя христианами, но видящих мир как
сплошную войну зла против себя и своих. (Впрочем, чаще эти люди избегают имени
Христа, хотя и подсознательно, и именуют себя "православными", "католиками"
и т.п. - хотя не все православные и католики таковы.) Человек использует способность
к образному, метафорическому восприятию мира для того, чтобы отказаться воспринимать
мир и воспринимать только свой страх.
Вот Иван Демидов, ведущий "православного телеканала" объясняет, что
предпринимателя посадили справедливо: "Он поставил себе задачу - взятие
власти, за это и получил по башке. … Если мужчина ввязался в войну..."
(Кронгауз Е. Иван Демидов, телеведущий // Большой город. - 23 июня 2005 г. - С.
4). Предприниматель осужден был за неуплату налогов. Осаждённая психика это знает,
но для неё первичен факт войны, и в свете этого факта она полагает, что можно
осудить человека не за то, в чем он на самом деле виноват. Если бы даже предприниматель
хотел стать президентом (не хотел), это - не преступление. Но это не преступление
в мирное время, а милитаризованная психика не верит в мирность времени. Во всяком,
кто живёт самостоятельно, она видит врага. Она не отрицает норм, но откладывает
их соблюдение до "настоящего" мира, но этот настоящий мир не наступит
никогда, потому что войны-то нет, а есть лишь испуг.
Именно поэтому глава "Черной сотни" России Александр Штильмарк искренне говорит о том, что его организация
действует строго в рамках "права", не прибегая к насилию - и тут же описывает, как его организация
насильничает. В этом нет противоречия - ведь он воспринимает реальность как перманентную войну на уничтожение
России, а "в любой войне, наверное, не проявляется, скажем так, христианство в полной мере"
(передача на радио "Свобода" 7 июля 2005 г.).
*
Книга Орианы Фалаччи (Ярость и предубеждение. М.: Вагриус, 2004. 159 с.) – хороший образец милитаристской и расистской пропаганды начала XXI века. Примечательно, что Фалаччии подчёркивает, что она – не расистка, но свою агрессивность она всячески выпячивает. На протяжении книги она несколько раз описывает, как якобы била арабов ниже живота (111) и как она мечтает и впредь так поступать. Она обещает мусульманам войне «до последней капли крови» (33).
По содержанию и стилю Фалаччи – типичная пропагандистка. Книга в полтораста страниц не содержит ни одного факта реальной агрессии «мусульман» против «Запада». Самое большее, Фалаччи описывает виденные ей телепередачи или события, которые она истолковала как торжество исламского фундаментализма, не вдаваясь ни в какие расспросы. Фалаччи всячески подчёркивает свою смелость («я всегда была храброй») и уникальность, но в реальности её уникальность только в том, что она высказывает милитаристские стереотипы с особой напористостью.
Она утверждает, что большинство мусульман поддерживают Бен Ладена, но не приводит никаких данных, подтверждающих это и не обсуждает того, насколько прочна эта поддержка. Она утверждает, что исламский мир хочет завоевать Запад, но не приводит никаких цитат для подтверждения своего тезиса. Там, где она приводит факты, они оказываются ложными: мечети Европы вовсе не «кишат террористами» (28). Как и Джордж Буш, Фалаччи лжёт, утверждая: «Мы знаем, что у Саддама выращиваются бактерии, которые распространят по миру бубонную чуму, или сифилис … он разрабатывает ядерное оружие» (32).
Первый компонент милитаризма – идеализация тех, кого он претендует защищать, и себя самого. У Фалаччи отец – «благородный и честный». Нью-йоркские небоскрёбы, разрушенные 11 сентября – «два самых красивых здания нашего времени» (15). Она сама – жертва зла, «политический беженец». Правда, «добровольный» - в «самоизгнании». То есть, попросту говоря, Фалаччи переехала в Нью-Йорк, но продолжает спокойно посещать Италию. Впрочем, Фалаччи считает, что приезжает «тайком» (18). Больше всего добрых слов Фалаччи находит для самой себя: она единственная пишет «всерьёз», пишет манифест «великого Добра», не пафлет, а «проповедь» (в реальности её жанр – именно традиционный памфлет). Она «взыскательный писатель», оттачивает каждое слово. Она героиня, рискующая жизнью: «моя жизнь находится в серьёзной опасности» (22). Гибнут, правда, совсем другие. Она – самый популярный писатель, читатели размножают её тексты на ксероксе (35). Она одна – честная и бескорыстная журналистка (44).
Враги изображаются самыми чёрными красками. Они «предатели», «стервятники», «идиоты», «наглые пиявки» (это не о террористах, это о литературных критиках и «либеральных» политиках). У них «скудный умишко» (136). Либеральные пацифисты – гомосексуалисты и феминистки (93). Вообще западные люди – «ослы», «паразиты», «моллюски» (151), почему и не сопротивляются мусульманам. Мусульмане – дикари, не знающие ничего о свободе, демократии и прогрессе, ведущие «вегетативное существование в чудовищной темноте религии» (25), безграмотные, завистливые, ленивые, только знай рожают детей и мочатся на христианские святыни. Коран – «ужасно нелепая» книга, ислам – это Аверроэс, Хайам, несколько красивых мечетей – и больше «никаких иных достижений» (75).
Милитаризм циничен: Фалаччи заявляет себя неверующей и антиклерикалкой, но объявляет "своими" христианские святыни.
Милитаризм предельно наивен: «свой» самоубийца (итальянский солдат Микка, аналог Матросова) – «доблестный, благородный» герой, исламский самоубийца – «эксгибиционисты … ищут славы в своей собственной смерти … тщеславны» (49).
Америка предстаёт не просто оплотом свободы, но вечной победительницей, не знающей поражений. Фалаччи знает, что США с конца XIX века последовательно ограничивали иммиграцию, запрещая её прежде всего для бедняков, «анархистов», «бывших заключенных» и вообще для всех, «кто предположительно мог бы стать бременем для общества» (118). Однако, она утверждает, что США проявляет уважение «к несчастным, ущербным, угнетённым» (126). Возможно, "проявлять уважение" - это на языке милитаризма "оставить пгибать".
Американцы-де «обламывали рога» «англичанам, немцам, русским, мексиканцам, нацистам, фашистам, коммунистам» (65). США якобы в одиночку победили Гитлера, а потом «сдержали» Советский Союз (126). Фалаччи считает, что и война во Вьетнаме завершилась победой США (66). Забавно, что в список «побеждённых» попали не только русские, с которыми США не воевали никогда – так что заявление Фалаччи о том, что «мы сражались сперва с Муссолини и Гитлером, затем со Сталиным» (105) – трудно объяснимо, - но и мексиканцы – жертвы агрессии США. И, конечно, Фалаччи ошибается, когда пишет, что «Россия просит принять её в НАТО» (67). Это не проблемы фельетонистки – её убеждённость, что «у Москвы те же проблемы, связанные с терроризмом, - теракты, которые устраивают мусульмане из Чечни» (71) – общее место речей Буша, Путина и их подчинённых.
Ещё один компонент современного расизма и милитаризма – антифашистские лозунги. Фалаччи в юности участвовала в итальянском Сопротивлении, что всячески подчёркивает. Ислам именуется «национал-фашизмом» (21). Арафат – «новоявленный Муссолини» (51). При этом Фалаччи не знает, что в США нацисты были и есть, она словно не помнит, что США вступили в войну лишь после того, как на них напала Япония.
*
Необидчивый и кроткий человек включился в систему, которая убивает и пытает, а я - злой и обидчивый - в систему,
которая борется с убийствами и пытками. Классический парадокс: от личной необидчивости хорошо десятку, ну, сотне,
максимум паре тысяч человек. Но при этом - если необидчивость включена в милитаристскую систему - от нее будет
очень плохо многим миллионам. Так солнце, пройдя через безобидную лупу, станет сжигать, а не греть и не освещать.
Напротив: современная секулярная цивилизация держится скорее на пороках, которые, однако, встроены в систему
более миротворческую, чем любая другая. Так в компьютере и в музыкальном проигрывателе лазер, орудие разрушение,
выполняет вполне мирную работу.
*
Воинствующие представители господствующей в России религиозной организации обвиняют тех, кто не с ними, в "неконструктивности".
Какой смысл дробить усилия? Один в поле не воин. Всякий раскол и раскольника губит, и остающимся верными наносит
урон.
Типичный образец армейской психологии - в России, возникшей в XV веке именно как военная империя. чрезвычайно
распространённый. Только в армии исполнение приказа ставится выше цели. Лучше погубить полк, исполняя прикалз
маршала, чем погубить саму идею армии и воинской дисциплины, не исполнив приказа и сохранив полк.
В Церкви такое настроение губительно, потому что Церковь уже победила - и победила именно дух войны, дух рабства,
дух коллективизма, истребляющий личность.
У российского милитаризма, в том числе, церковного, есть и ещё одна особенность, делающая Россию отличной от
милитаризма империй Испании, Англии или Австрии. Это родовой милитаризм, не знающий понятия личной чести хотя
бы в том извращённом виде, в каком он был в западных армиях. Поэтому в России армию не уважали и не восторгались
ею. Поэтому в России офицерам всегда платили ничтожно мало. Армия в России - лишь безликое орудие безликой массы.
Другая особенность милитаристской психологии - бесцельность и, соответственно, нежелание и неумение отчитываться.
У армии может быть две цели: защита Отечества и завоевание. Но последняя цель, слава Богу, в современном мире
не объявляется. А защита Отечества - цель, о достижении которой невозможно отчитываться. Либо Отечество в безопасности,
либо уже война. Поэтому военные могут отчитываться лишь о том, как ухаживают за средствами, но не о том, как
достигают целей.
В светской жизни эта черта армейской психологии проявляется как умение создавать работу без чётко сформулированных
целей. Искусство это особенно расцвело после большевистской революции и пока не увяло. Это своего рода бюрократический
онанизм, который в принципе не может родить ребёночка, зато приносит исполнителю удовольствие, которым, однако,
неприлично хвастаться перед окружающими. Поэтому армейский дух и секретность идут рука об руку. Например, военные
газеты или военное радиовещание - оценить их эффективность в принципе невозможно. Вместо обычного детского приюта,
где нужно отчитываться о судьбе конкретных воспитанников, создаются особого типа пункты, где детей берут на
несколько месяцев, а затем отправляют в детдом, так что результатов не видно.
В церковной жизни поощряют создание не общин, а разных миссионерских инициатив, где отчитываются о количестве
крещёных или прослушавших курс лекций, а не о количестве ходящих в храм. Попытку же измерить доброкачественность
веры количеством пожертвований, способностью к самостоятельному, без государственной подпитки существованию,
объявляют материализмом. Остаётся один, сугубо военный критерий успеха: сколько получено денег из казны (у некоторых
конфессий - из-за границы).
*
Отрывки из антимилитаристской докладной американских чиновников. Между прочим, все шесть пороков милитаристского
уклада, которые они выделили, точно соответствуют и порокам души, которая видит мир через черные очки, не столько
доверяя Богу, сколько опасаясь зла, не столько молясь, сколько обороняясь, не столько любя, сколько пугаясь.
Отдел управления и бюджета правительства США сформулировал шесть фундаментальных причин негативного влияния
увеличения военных расходов на экономику.
Угроза доступа к ресурсам
Солдаты и охранники невыгодны для экономики, они являются лишь "нахлебниками". Для оплаты работы
300 тыс. дополнительных охранников, полицейских и военнослужащих требуется не менее $10 млрд. в год. Эти средства
и люди отвлекаются из частного сектора, где они могут быть использованы намного более эффективно. Ну, сколько
в Церкви охранителей и сколь они для нее плодотворны, говорить в деталях не буду.
Угроза процессу глобализации
Ужесточение мер безопасности, введение дополнительных таможенных постов, удлинение сроков проверки людей
и товаров, поступающих в ту или иную страну оказывают негативное влияние на состояние международных связей,
туризма и торговли. ... Ну, про разделение Церкви тоже много говорить не надо.
Угроза свободной торговле
... дипломатические баталии перед войной с Ираком вызвали ряд акций по бойкоту американских товаров, продаваемых
за пределами США. Аналогичные шаги предприняли некоторые американцы, желающие "отомстить" французам
и отказывающиеся приобретать французские товары. Кстати, это разные вещи: торговля и глобализация. Как
в духовной жизни разные вещи организационное единство (оно может быть) и обмен опытом (которого может не быть
начисто). Происходит замыкание общин даже в рамках одной конфессии. Матушки, сколько людей, которые поносят
меня как раскольника, сами существуют в рамках абсолютно замкнутого кружка, лишь формально являющегося частью
крупной организации. И это их, между прочим, спасает - от обмена опытом с какими-нибудь почитателями Распутина
и Родионова...
Угроза инновациям
Политические и военные риски заставляют инвесторов отказываться от вложения средств в инновационные проекты.
... Страх нового в Церкви - отсюда же. Не время менять лошадей, повторяет осажденное сознание, не замечая,
что лошадка уже давно того... ждет своего вещего Олега...
Угроза притоку талантов
... Введение более жестких мер иммиграционного контроля вызывает опасения, что многие талантливые люди,
в которых нуждается американская экономика, не захотят или не смогут попасть в США. Ну кто пойдет в Церковь,
если в Церкви господствует охранительный дух? Никто не пойдет, а и придет - не пустят.
Оппозиция общества Чем жестче завинчены гайки церковными иерархами, тем более разрыв между иерархами
и теми, кого завинтили, теми развинченнее реальная жизнь.
Рост военных расходов и начало военных действий неизбежно приводят к увеличению числа антивоенных акций
и росту популярности экстремистских движений всех толков. Это негативно отражается на всех сферах экономики.
Washington ProFile, 2003
*
В первой инаугурационной речи Буша (2001) было 87 религиозных слов ("Бог", "молитва"), в речи 2005 года - 96. В первой речи свобода и демократия упоминались 431 раз, во второй - 1564.
О войне, которую он начал, Буш не упомянул прямо. Война была названа "защитой свободы". "Лучшая гарантия мира во всем мире - это распространение свободы во всем мире" означает "война есть распространение свободы". Война также названа "защитой себя и наших друзей с помощью оружия там, где это необходимо", "тяжёлой и необходимой работой по борьбе с нашими врагами", "идеализмом" ("некоторые" - то есть, солдаты - " в полной мере проявили свою преданность нашей стране, пожертвовав ради нее своей жизнью").
Риторика Буша антиперсоналистична: он не обращается (в отличие от Кеннеди) к личности, тем более не говорит о "гражданах мира", он вещает миру, он взывает к "душе народа", к ценностях коллективистским, националистическим, государственническим.
Речь Буша более лицемерна. Он уверяет жителей деспотий, что Америка не предаст их, не будет поддерживать деспотов. Однако, именно ради победы над деспотом Хусейном Буш поддерживал деспотии Саудовской Аравии, Казахстана, России, - тех, кто был нужен американцам в качестве союзника или кого требовалось по крайней мере нейтрализовать.
Император Тиберий не мог бы произнести речи Кеннеди, а речь Буша - произнёс бы.
Вероисповедание значение не имеет. Кеннеди был католик. Баптист Буш сделал своим советником католического патера Ричарда Нихауса, который до 1988 года был пастором лютеранским.
Защищать Отечество от агрессии надо за двадцать лет до войны, и защищать не с оружием в руках, не на фронте, а у себя дома - не врать, не изменять жене или мужу, не холопствовать перед властями, защищать, работая по совести, защищать, защищая свободу и права человека... Даже революционер, берущий в руки оружие для установления социальной справедливости, даже повстанец или партизан, берущийся за оружие по велению совести ради освобождения Родины от иноземного захватчика или от тех же революционеров, а не потому, что правительство принудило, более могут быть названы "защитниками отечества", чем солдат государственной армии. А кто защищает отечество только с пулёметом и по приказу, тот не защитник, тот всего лишь пожинает то, что оттеснил, выбросил в будущее, чтобы в настоящем оставаться "маленьким человеком", ведущим тихую, спокойную жизнь обывателя. Он и "защищает" по-обывательски - убивая, исполняя приказ, а не рождая, не добровольно. Он защищает свою жизнь и своё начальство, а не Отечество.
См. М. в истории
России.
|
