Мф. 12, 36 Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда:
№57 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
Обычно этой фразой хлещут болтунов, сплетников, пустозвонов. Господь, однако, хлещет людей вполне вменяемых, дельных, набожных, говорящих очень даже по делу. Они защищают заповедь Божию (о субботе). Они осуждают не дядю Васю за пьянку, а сатаниста - во всяком случае, они добросовестно считают Иисуса посланцем сатаны. Они максимально серьёзно относятся к жизни, они вовсе не праздны.
"Праздное" в оригинале - "бездельное" ("аэргос"). Баркли поясняет: "Этим словом обозначают, например, бесплодное дерево, лежащую под паром землю, субботний день, когда нельзя выполнять никакую работу, или праздного человека". Оказывается, что тут "праздный" вовсе не "пустой", напротив - нельзя же назвать субботу "пустой". Это всё равно, что счесть отсутствие войны - миром. Одно дело - не работать из лени, другое дело - не работать из веры. Контекст происшествия таков, что речь идёт явно о последнем. Иисуса не лентяи побеспокоили, а ханжи. Беспокойные защитники субботнего покоя. Это не означает, что пустословие - не грех. Это означает, что пустословие - грех человека, а не Бога. Создатель не будет тратить время Страшного суда на воспоминания о чужих сплетнях и болтовне. А вот тем, кто много рассуждает о Боге, лучше трепетать, ибо в сравнении с наполненностью Бога все слова о Нём пусты, в сравнении с Разумом Божиим все рассуждения о Нём праздны, в сравнении с Божьим Творчеством все человеческие дела - безделье. Надо не наклеивать на наши занятия этикетку "К вящей славе Божией", а тихо скулить и молить Бога, чтобы они были к Его Славе. Когда Бог - Слово, тогда слова о Боге - пустая болтовня.
*
Между прочим, "говорю" - по-гречески "лого". Так что заповеди - логотип Божий. Не более, но и не менее. А вот "слово" - не "логос", во всяком случае, тут. Человек невежественный, как автор этих строк, обращаясь к оригиналу ожидает увидеть что-нибудь вроде "вакуумного логоса" ("праздный" - порозжий, пустой). А находит и не логос, а "рэма" - это не столько слово, сколько слова, речь, и в синодальном переводе чаще (правильно) переводится как "слова". А "праздный" по-гречески - это хорошо знакомый каждому русскому человеку "аргон".
В XIX веке за этим газом, составляющим немалую часть воздуха, гонялись как в наши дни за нейтрино и бозоном. Уже была периодическая система Менделеева, а никак не могли поймать. Именно потому, что аргон - вещество, напоминающее большинство человеческих слов. Нейтральное, не вступающее ни в какие реакции, не оставляющее следов.
Слову-аргону противостоит, естественно, слово-кислород. Животворящее слово. Увы (или всё же "аллилуйя"?!), отличить аргон от кислорода в речи невозможно. Потому-то суд и страшный, что непредсказуемый! Вот "сие есть Тело Мое" - это праздное слово? С точки зрения неверующего, да. А вот христианин-молчальник - он что, гарантированно проскочит на суде, во всяком случае, по этому пункту? Увы (уж точно не "аллилуйя") - нет. Иногда, как точно сказал Галич, "промолчи - попадёшь в палачи". Но иногда, вот в чём засада свободы!
Самое обидное - что наполненность нашего слова очень мало зависит от нас, как результативность нашей работы двуручной пилой мало зависит от нас. То есть, мои намерения, когда я говорю, значат очень много, если они дурные, и очень мало, если они благие. Потому что разрушить, убить, оскорбить - на это согласия ближнего моего врага не требуется, разумеется. А поцеловать, обнять, создать - требуется. Насильно мил не будешь. Так что иногда "пустое слово" - это очень длинная, ласковая, даже искренняя речь, в которой отсутствует одно - желание почувствовать собеседника, адресата речи.
Самое, возможно, аргонное слово - это когда человек берётся оценивать чужие слова на тест Страшного суда. Много их, приговаривающих направо и налево (не всегда вслух): вот это твоё слово - праздное, а это - нет. Даже и о своём слове разумнее не судить. А что же разумно? Дерзать! Вера без слов мертва! Слово молитвы - чтобы жизнь была живой, чтобы нейтралитет был к миру, а не к предательству. В общем, "да не врагам Твоим тайну поведаю, ни лобзания Тебе дам яко Иуда, но яко разбойник окликну Тебя...". Только тот, кто обращается к Богу как разбойник, способен обратиться к человеку как человек.
БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ ОТВЕТСТВЕННЫХ
См. ответственность.
Сравнение наказания с ответом настолько банально, что мы не понимаем его абсурдность. Ребенок разбил чашку, мать даёт ему подзатыльник – где тут ответ? Ответ, господа присяжные заседатели, есть слово, произнесенное языком. Не всякое слово – ответ, но всякий ответ – слово и только слово. Ребёнок, получивший подзатыльник, не «ответил». Он просто испытал боль. Это животная реакция. Щёлкни кобылу в нос - она махнёт хвостом, но назвать махание сие ответом - безответственно.
Все разговоры про наказание как «ответ» - демагогия, «праздное слово» (в оригинале, на всякий случай, не «логос», а «рема» - рема «аргон», как в названии газа, который ни с чем не соединяется, почему и назван был «ленивым»). «Смертная казнь» - не ответ, а просто убийство.
Человек, который первым сравнил наказание с ответом, был, безусловно, гением, поэтическим гением. Отличная метафора. Полезная метафора. Однако, всего лишь метафора, то есть полезный абсурд. Когда я убиваю другого человека, это же не он «отвечает», это я отвечаю. Мать, ударившая сына, ответила – то есть, отреагировала. Сын – не ответил. Он угрюмо потёр ушибленное место и запомнил на всю жизнь, что мать его – животное, вроде большой медведицы, и что он сам – не человек, а животное, что люди – это не те, кто говорят, спрашивают и отвечают, а те, кто дерутся. Высшее проявление человечности, оказывается – причинить боль другому!
Ответственность оказывается ответом не того, кто провинился. Провинившийся - жертва насилия, не отвечающая, а всего лишь реагирующая, страдающая. Ответил же тот, перед кем провинились. "Мою чашку разбили - я ответил подзатыльником. Я ответственный!" Щас! Драчун ты, вот и всё...
Конечно, были (а может, и есть) люди, которые понимают слова о Страшном суде буквально. Буквализм – это проявление психического дефекта, которое можно назвать и расстройством, логотрофией. Слово по определению – метафора. Любое слово. Хотите буквальности – превращайтесь в животных, которые рычат, визжат, мурчат, то есть производят буквы-фонемы, не соединяя их в слова. «Ррррр!» - это буква, «простая как мычание», то есть «ммммм». А вот «страшный» - это уже слово, которое не может буквально быть «буквальным». Слово буквально не более, чем кирпичный дом кирпичен. «Кирпичный» дом состоит из тысячи различных материалов, помимо кирпичей, причём и «кирпич» очень сложное соединение различных элементов. Груда кирпичей – не кирпичный дом, и попытка буквально понять слово и слова – как бомбёжка, превращающая дом в груду кирпичей.
Мы что, действительно думаем, что после воскресения будет Суд вроде наших судов? Бог будет обвинять, человек будет «давать ответ»? А потом сковородки? О, конечно, все те демагоги, которые при жизни использовали власть для греха и окутывали этот грех килотоннами лжи, не против – им Страшный Суд в виде отвечания очень по душе, они уверены – по опыту знают – что могут уболтать кого угодно. Заполнят аргонами слов всю галактику!
Так вот: Господь употребил метафору, чтобы пробудить в нас совесть, а «на самом деле», Бог – не Судья, и то, что происходит между человеком и Богом абсолютно не суд. И у «Отца» Небесного нет пениса, без которого ведь ни один мужчина – не отец. И «Небесный» - ни малейшего отношения к верхним слоям атмосферы не имеет. И убалтывать Себя Бог не даст – просто потому, что Он сильный. Убалтывают слабых – не физически слабых, а тех, кого подавили силой силовиков.
Пресловутая «ответственность ответственных» - это всего лишь какое-нибудь сморщенное ничтожество вскарабкалось на трон, окружило себя мульоном солдат, и объясняет, почему оно, ничтожество, хорошее, а все остальные – плохие. Так вот, с Богом такими номера не проходят. Спросится, между прочим, не только с ничтожества, но и с мульона солдат, и с десяти мульонов чинуш, и с духовенства тоже спросится, которое находилось в противоестественном «ответственном» сожительстве с царством кесаря.
«Спросится» - метафора! Бог не произнесёт ни единого слова, и никому не даст ни звука произнести! Это плохая новость или хорошая? А что Бог никому не даст ни единого подзатыльника, никому не причинит никакой боли – это хорошая новость или плохая? Для тех, кто видит в боли и страдании «ответ» - плохая. Но ведь видеть в боли «ответ» означает самому быть слепым, больным, болящим.
Можно, конечно, попытаться сделать метафору – метафорой. Сказать, что «ответственность» плохо как социальное понятие, как ответственность перед внешним миром, перед другим человеком, но хороша как понятие «унутреннее», «интериоризированное». Перед Богом отвечать, перед собственной совестью – разве не правильно и достойно?
Да в том-то и дело, что совестливость не есть ответственность. Поэтому и изобрели – между прочим, совсем недавно, пару веков назад – идею «ответственности», что совесть казалась, а многим и кажется, чем-то слишком хлипким и ненадёжным. Человек сам с собой не разговаривает – если он нормальный. Разговор всегда – с другим. И с Богом человек не может разговаривать – не потому, что Бог немой, а потому что Бог – такое Слово, которое окутывает тебя всего и делает тебя звуком в себе.
Что же, ребёнку теперь и подзатыльника не дать?!
Ага! А вы думали, Евангелие – благая весть только для палачей, для садистов, для безответственных воспитателей (а воспитатель, который использует подзатыльники – безответственный!)? Евангелие – и для детей благая весть!
А что же делать с ребёнком, который разбил чашку?
Дать ему другую чашку, естественно!
А что делать с взрослым, который опоздал на встречу? Не отдал одолженных денег? Убил человека? Ударил меня по щеке?
Ну, знаете… Если по Христу – простить. И если убьет семьдесят раз, то простить семьдесят раз. Семьсот раз назначить новую встречу, семь тысяч раз подставить другую щёку. В общем, не жизнь, а чистый «Том и Джерри».
Это если буквально по Христу. Другое дело, точно ли Христос буквален. Но сильно над этим размышлять не следует, потому что и так ясно – не отдал денег, можно и в суд подать, а можно простить, но вновь одалживать – нельзя. Нанимать бандитов, чтобы они «вышибли» долг – безответственное поведение. Причём, не отдать долг – безответственность куда более простительная, чем нанимать бандитов. Аккуратно заплатить человеку за совершение греха побоев – это ответственность? Тогда мафия – апофеоз ответственности. Теперь понятно, почему за две тысячи лет ужасно ответственное римо-католическое не побороло мафии? Потому что у неё с мафией есть одно общее место – и это именно ответственность. Вот если бы вместо ответственности был Христос…
Не надо бояться, что без подзатыльников, силовиков и бандитов мир рухнет и превратится в безответственный бардак. Есть, знаете ли, другие средства – и, прежде всего, слова. Те самые слова, которые и складываются в вопросы и ответы. Настоящие ответы, а не липовые «ответственности». Все попытки подменить слова силой, вопросы и ответы, то есть, диалог - ответственностью ведут в царство животного порядка, а не в царство человеческой порядочности.
В заключение возьмём простейший – он же сложнейший – пример из сферы как бы этики. Второй брак. В патриархальном обществе (а мы до сих пор живём всё-таки именно в нём) это вопрос к мужчине, который бросил женщину, чтобы жить с другой. Он должен «ответить» - то есть, заплатить буквально, поделиться деньгами с брошенной женой, и, если он верующий, ответить духовно – то есть, его отлучают от причастия. В сущности, его выгоняют из Церкви – потому что просто пустить помолиться, но не причащать, это вообще садизм. А если ещё человеку разрешают бросать пожертвование на Церковь, но причащаться не дают… Это как брать пожертвования у бандитов, но не причащать их. Ну, к счастью, с бандитами ответственными церковные работники куда кротчее – и причащают, и деньги берут. Особенно, если бандит с очень большой дороги, вроде владельца какой-нибудь транснациональной корпорации.
Понятно, что бойкотировать человека (а не причащать это просто подвид бойкота, что уж там греха таить) – не означает быть ответственным и делать ответственным другого. А вдруг на Суде Бог скажет отлучившему: «Ты что это Моё Тело и Мою Кровь не дал этим людям? Ах, они второбрачные! А ты знаешь, что первый брак там был фуфло, а не брак? Не знаешь, тебе твои юрисконсульты иначе сказали? Ты думаешь, я накажу твоих юрисконсультов? Я тебя накажу! Я тебя, паразита, в рай впущу – иди, мучайся! Объясняйся с теми, кого ты не причащал, отлучал, бранил, доводил до отчаяния! Вечно объясняйся – в раю же ведь вечность…».
А «второбрачный» - ну, отлучили его от причастия. Допустим, человек идиот и верует, что, будучи отлученным, он сразу после смерти попадет на сковородку (отсюда, собственно, и логика отлучения). Это – «ответственность»? Мы хотим, чтобы он вернулся к первой жене, бросив вторую? Мы всерьёз думаем, что это возможно и что это будет хорошо?
Так что же, причащать всех подряд? Казнокрадов, убийц, козлов, свиней и просто безответственных воробушков, которые ничего не делают вовремя, всюду опаздывают, дают обещания, которые заведомо не могут выполнить?...
Не знаю – и никто не знает. Потому что это звезды и микробов можно знать, не разговаривая с ними, а человека нельзя знать, не поговорив с ним. Всё звёзды одинаково звёзды, только светят по-разному, но все люди становятся людьми только, когда разговаривают и когда с ними разговаривают. По ходу разговора – чередования вопросов и ответов – и выясняет, что кого-то, видимо, всё-таки нельзя причащать, а за кем-то нужно бегать и умолять причаститься, хотя он считает, что недостоин. Правда, таких мало… Больше ответственных, убеждённых в том, что они – имеют право, во всяком случае, после покаяния. А ведь это безответственно, господа обвиняемые… Это тоже самый страшный грех – не давать возможности Богу сказать Его слово, ответить на наши слова Своим Словом. Покаялся – морду кирпичом – и вперёд к Причастию. Господи, если это – ответственность, то что тогда такое наглость и скотство… |
