Мф, 14, 24. А лодка была уже на средине
моря, и её било волнами, потому что ветер был противный.
Мк. 6, 47: Вечером лодка была посреди моря, а Он один на
земле. 48 И увидел их бедствующих в плавании, потому что ветер им был противный;
Ио. 6, 16-18 Когда же настал вечер, то ученики Его сошли
к морю 17 и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум. Становилось
темно, а Иисус не приходил к ним. 18 Дул сильный ветер, и море волновалось.
№75 по согласованию. Стихи: предыдущий. - следующий.
Ср. 1 Кор 3, 12.
Рассказ о "хождении по водам" сохранился у Мф., Мк., Ио., и это нечастный
случай, когда различия (не противоречия) достаточно велики, чтобы по ним судить
о разном душевном устроении авторов. У Марка самый объективистский взгляд - он
описывает происходящее с точки зрения Иисуса: "Он один на земле и увидел
их..." (6, 47). Ни один судья не принял бы такого "свидетельства".
Из того, что Иисус был один, когда ученики отплывали, вовсе не следует, что Он
оставался в одиночестве и после того. Иисус подошёл к ученикам, но, вполне возможно,
вовсе не потому, что пристально вглядывался: а каково им там? не пора ли идти
на помощь? Иоанн сумел сохранить объективность, не перебарщивая, он абсолютно
отстранен: не "мы подошли к морю", а "ученики подошли". При
этом он сумел передать свой личный ужас: "Становилось темно, а Иисус не
приходил" (6, 17) - гениальная фраза, вполне достойная того, чтобы написать
ее крупно и повесить на стене, чтобы в тяжелую минуту вспомнить, что "кому
легко": да, темно, да, Иисус не пришёл, но ведь - рано или поздно обо всем
этом скажется в прошедшем времени. Правда, в отличие от сознательно мощных фраз
эта сильна только, если её вырвать из контекста. Иоанн, в отличие от Марка, не
объяснил связь между лобовым ветром и волнением учеником: ветер подымал волны.
Человеку, который никогда не бывал на море, это может быть вовсе неочевидно. Самый
субъективный взгляд у Матфея, но - что характерно - эта субъективность рядится
под максимальную отстранённость. Матфей не говорит "я в лодке", "мы
в лодке", он говорит: "Лодка была". Так одержимый суеверием
не говорит: "Мне показалось, что икона мироточит", он говорит: "Икона
мироточила". Испугавшийся человек не говорит "Мне страшно", он
скажет "ветер был страшный". Страх и заключается в этой неспособности
взглянуть на себя лично со стороны, в объективации происходящего, в переносе своего
страха вовне. Наивный мемуар и отличается мнимой объективностью, которая уже исключает
упоминание говорящего о себе, но ещё не включает видение говорящим всей картины
целиком. О себе Матфей уже молчит, сказать, подобно Марку, что Иисус наблюдал
за учениками, или подобно Иоанну выразить страх перед темнотой и одиночеством
он ещё не может.
|
