Мф 24 15 Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, - читающий да разумеет, -

Мк. 13, 14 Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую, где не должно, - читающий да разумеет, - тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы;

Лк. 21, 20 Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось запустение его:

№137 по согласованию - стихи предыдущий - последующий.

В связи с критикой организации автосервиса под храмом Христа Спасителя Патриарх заявил: ""Никому не позволено порочить храм-мученик, ставший символом возрождения веры и возрождения России". Автосервис, объяснил он, помогает владельцам автомашин посещать храм. Наверное, и та мерзость запустения, которая на месте святе (Мф. 24, 15) тоже будет говорить, что "никому не позволено порочить...". Упаси Бог, я вовсе не хочу сказать, что Патриарх и есть то самое! Если бы!! Тогда было бы значительно легче жить, все было бы ясно: ну, мерзость запустения. А тут мерзость не от запустения, а мерзость переполнения.

Мф. 24, 15: "Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, - читающий да разумеет..." Кузнецова (2000, с. 241): отсылка к Дан. 9, 27 и пр. Место неясное. Евреи считали, что пророчество Даниила исполнилось за полтора века до рождения Иисуса, когда в Храме поставили статую Зевса в обличии Антиоха Эпифана (1 Макк. 1, 54-57), после чего богослужение тут прекратили сами же верные. Возможно, христиане полагали, что пророчество исполнилось во время разорения Храма римлянами в 70 г. "Есть одна интересная деталь, которую не передают переводы: в греческом слово "мерзость" среднего рода, а в следующем стихе стоит местоимение мужского рода "он". Ср. 2 Фес. 2, 3-4, где уже точно говорится об антихристе (предшественнике Христа) как личности. В истории ханжи довольно часто тыкали пальцем то в одного, то в другого человека, событие, явление и объявляли, что вот оно - мерзость. Правда, в горы не бежали, а требовали посадить, истребить, запретить и сжечь. И это обнаруживает неискренность их испуга, потому что, если уж действительно опознал антихриста, то не проси у правительства защиты, а беги. И даже если человек убежит в безопасное место из ложных побуждений, это может помочь спасению его души; а вот если он из ложных побуждений будет бросаться на других, - никоим образом.

*

"Мерзость запустения на святом месте" не обязательно есть отсутствие святости, не есть присутствие мерзавцев. К тому же, мерзавцев, скорее, не существует, а святость, напротив, существует повсюду, хоть снесён храм, хоть несносен. Вот распяли Иисуса, - храм ведь остался. Стоял. В нём совершались службы. Среди духовенства было множество вполне приличных людей. Но уже местами были отчётливые дыры и попахивало гнилью, потому что даже святой не на своём месте - это неправильно. Иногда такое занимание чужого места происходит массово и быстро, тогда оно заметнее. Только замечать некому. В России после революции в течение лет 20 уничтожили всех интеллектуалов. Знающих, порядочных, честных. Были ведь закрыты все исторические и филологические факультеты. В середине 1930-х годов некоторые открыли, набрали новые кадры. Многие из новых людей были (стали) знающими, порядочными, честными. Тем не менее, хотя филология и история не самое святое место, мерзостью запустения малость повеяло и веет до сих пор. А вот в российских естественных науках нет этой вони, потому что естественников власть берегла для совершенствования оружия, и там рабочее место обычно кровью предшественника не запачкано. В меньших масштабах это повторяется вновь и вновь. Такое повторение неизбежно в стране, организованной как армия и поэтому не ведающей естественных механизмов смены поколений. В Церкви множество хороших священников сидят, однако, на местах, откуда выдавили, выслали, выгнали других хороших священников. В журналистике в конце 1990-х годов власть позакрывала демократические газеты, а отчасти передала их издателям менее демократическим. И вот работают журалисты, большинство - просто имитанты, но всё же есть и нормальные. Только даже нормальные отдают могильным тленом. Во-первых, лучшие пали жертвой цензуры, во-вторых, даже если лучший уцелел и даже пишет смело, всё-таки место - не то, не то... В этом смысле история человечества после Распятия вся - прогресс на Крови. Никогда не знаешь - твоё место не было ли свято для кого-то другого... Вот на Страшном-то суде как встряхнёт Господь мир, и как обнаружится, кто на чужом месте провёл всю жизнь... Впрочем, вряд ли Создатель станет тратить силы на такие мелочи.

•

Лк. 21, 20 «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось запустение его»

Можно считать Иисуса гениальным предсказателем, можно считать, что эти слова Ему приписаны задним числом. Ведь в 68-м году настоящая осада Иерусалима началась именно с окружения города войсками. Впрочем, реалистичнее всего третий вариант: все знали, что любая осада есть окружение города войсками. Основной военный прием, вот и все. Блокада, чтобы уморить осажденных голодом.

Небесный Иерусалим, который внутрь нас есть, претерпевает ровно ту же участь. Есть он, есть в душе каждого, но как римские легионеры строили, в сущности, город вокруг города, свои стены вокруг стен врага, так небесный Иерусалим окружен даже не стеной, а стенами, годовыми кольцами барьеров и заграждений. Правда, они обычно строятся как бы для обороны святыни от врагов, но именно тут оборот «как бы» очень уместен. Страхи, фобии, слабости, - все это не компенсировать наращиванием самоуверенности, агрессивности, самовеличия. Пусть идет дождь – не стоит надевать на голову пластмассовый пакет и завязывать его потуже на горле. Лучше уж мокрые волосы и кашель.

Между прочим, именно в контексте войны понятнее и призыв Иисуса оставить родных. Иосиф Флавий, описавший осаду Иерусалима, рассказывал о том, как голод убивал прежде всего не человека, а этику, межчеловеческие связи. Мать ела ребенка, брат прятал кусок хлеба от отца. Флавий, возможно, преувеличивал (он-то был в стане осаждающих), но наблюдение верное. Степень духовного голода проверяется так же, как степень голода физического. Пока мы жаждем Царства Божия для укрепления семьи, чтобы поделиться с женой и детьми, - это еще не жажда. Вот когда ради Царства мы готовы бросить всех, это – жажда. И не надо бояться выпустить любимых из своих рук – ведь на самом деле мы у них в руках, а они – у Бога.

*

Совершенно неожиданный стих Евангелия всплыл в разговоре о Лубянке. "Свято место пусто не бывает", - говорит русская пословица вопреки словам Спасителя: "Увидите мерзость запустения на месте святе" (Мф. 24, 15). Иисус цитирует пророчество о разрушении Храма греками за двести лет до разрушения римлянами. Свято место не только бывает пусто - оно должно быть пусто. Святая Святых - это пустота, в отличие от святилищ народов, окружавших Израиль. Более того, даже эта пустота должна быть уничтожена - не "за грехи", а "ради спасения". Об этом сказал Иисус в беседе с самарянкой - не на этой горе, не на горе в Иерусалиме, а повсюду будет поклонение Богу в Духе и Истине. Храм разрушат - но Храм воскрес до разрушения Храма, Храм воскрес, когда воскрес Христос.

"Природа не терпит пустоты" - возможно, хотя у физиков до сих пор не сходятся дебет с кредитом, и пустота есть, хотя и не совсем пустотная. В целом, да - природа не терпит пустоты. А Бог - терпит. Поэтому не природа создала Бога, а Бог - природу. Пустота есть свобода. Пустота есть колыбель. Молчание есть пустота. Женщина, родив, становится ли пустой? Она наполняется материнством, как мужчина наполняется отцовством. 

Зло не терпит пустоты - это часть его богофобии (не путать с богобоязненностью). Зло утверждает, что пустота есть зло, что свято место надо заполнить грехом, ложью, насилием. Оно утверждает, а слушать его не надо. Свято то место, где есть пустота Божия. Храмы святы настолько, насколько они пусты, опустошены, насколько в них нет ничего, что мешает Богу, где вечному свету ничто не мешает светить. Пуст ли свет? Да уж без чемоданов! То, что помогает людям - образы, музыка, само помещение - уместно лишь настолько, насколько они совместимы с этой пустотой святости. Сам человек должен опустошиться (покаяться, не просто вывернувшись наизнанку, а растворившись в Боге), чтобы от мрачного ничто выйти к всезаполняющему свету.