Лк. 14, 3 По сему случаю Иисус спросил законников и фарисеев: позволительно ли врачевать в субботу?

№106 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

По стечению обстоятельств, в декабре 2011 года, когда этот рассказ читался за православным богослужением, сообщили, что раввин Овадия Йозеф призвал врачей-евреев избегать лечения неевреев в субботу.

Логика такая: нарушать субботу можно лишь импульсивно, словно в человеке проснулось животное — поэтому «своё» человек бросится спасать, это животная реакция. По этой же логике детей шлёпать нельзя, на детей кричать нельзя, но если уж в состоянии, как говорят юристы, аффекта... Собственно, «аффект» и есть тот самый взрыв животного, когда человек невменяем ввиду своего отсутствия. Вышел из себя, а что там в себе действовало, знать не знаю.

Врачебная помощь нееврею — это дело расчёта. Было разрешено в Средние века там, где евреи жили меньшинством (например, в Испании) всё из тех же эгоистических соображений: хочешь, чтобы еврею помог христианин, так помогай христианину. В нынешнем Израиле изумительное здравоохранение, роскошное здравоохранение, причём сугубо еврейское, никакой нужды в христианах не может возникнуть, так что с послаблением нужно заканчивать.

Видеть в этом какую-то особую злокозненность евреев было бы смешно, таковы все люди. Считать раввина глупцом, фанатиком, людоедом — глупо, фанатично и людоедно. Когда Иисус в синагоге в субботу спрашивал законников, можно ли исцелять в субботу, а те молчали, - так они молчали не потому, что не имели возражений, а потому что не на всё можно ответить одной фразой. Ответ «да» может быть и абсолютно верным, и абсолютно неверным. Он абсолютно неверен, если исходит из того, что человек «имеет право», что есть «элементарная человечность», - в общем, исходит всё из того же биологического эгоизма. «Мы одной крови», следовательно... Надо просто «преодолеть национальные барьеры»... Всё очень просто, нечего тут размусоливать...

Да нет, не просто. Нету никакой «элементарной человечности», нет никакого «разумного эгоизма», который бы побуждал поступать с другим симметрично тому, как мы бы хотели, чтобы с нами поступали, нет никакого «инстинкта сочувствия», и биологи шутят, когда утверждают, что альтруизм помогает выживанию стада. Да хоть бы и помогал — мы же люди, а не коровы, у нас не выживание стада на первом месте.

Религиозный опыт отлично знает, что все люди одной крови, но религиозный опыт знает, что Бог — Другой. Заповеди вовсе не позитивны, они вовсе не защищают «человеческое общежитие», они ему изрядно мешают. Попробуйте не лгать и не убивать... Ещё ни один народ, включая евреев, даже не начинал... О прелюбодеянии вообще помолчим...

Заповеди помогают людям ужиться с Богом, а не друг с другом. Духовный опыт начинается с осознания того, что в мире есть не только люди, но и некто совершенно Иной. Это потрясение. Этот Иной не безразличен к людям и хочет от них многого — это ещё одно потрясение. Этот Бог — не помощник в землеустройстве, Его заповеди помогают не земному процветанию, а общению с Ним Самим. Поэтому Господь доводит «не убий» до «не обругай», тогда как мы тянем назад и отщипываем от «не убий» сперва «не убий, но казнить можно», «не убий, но противостоять терроризму можно» и т. п.

По мере духовного роста мы начинаем видеть, что Бог, который так остро непохож на людей, доступен лишь в людях. Путь к Богу лежит через человека, и кто перепрыгивает через ближнего, обходит его, наступает на него, тот удаляется от Бога. Не потому, что такова «элементарная человечность», а потому что «элементарная божественность». Да, можно исцелять в субботу, можно в субботу пахать, пилить, программировать, что угодно (кроме нарушения заповедей), - но не потому, что «элементарная человечность», а потому Бог стал человеком, был распят и воскрес. Наше «да, можно нарушить заповедь» - дешёвка и ложь, исходящее из эгоизма. Иисусово «да, можно нарушить заповедь» - слово, за которым ужас Рождества (для Бога это ужас), за которым ужас Голгофы, за которым свет Воскресения.

Можно исцелять человека, потому что Бог стал человеком. Нарушить заповедь тогда — такое же чудо, как повторить слова Христа: «Этот хлеб — Моё Тело». Мы повторяем, хотя не нас арестовывали, не нас били, не нас распинали, и не мы воскресали. Ужаснуться тому, что нам разрешено ценой крови — не нашей крови. А впрочем, и нашей. Путь к Богу начинается с осознания того, что человек — не Бог, а затем приходит Бог, становящийся человеком. И не просто Бог стал человеком, а Бог стал человечеством и всех подзывает — придите ко Мне. Через Христа — можно то, что вообще-то кощунство и безумие. Пережить Христа как самого себя, принять это невозможное — и стать Богом. Спасение не в том, чтобы поклониться Богу, ставшему человеком, а в том, чтобы поклониться человеку, ради которого Бог стал человеком — то есть, каждому человеку. Вера сперва указывает на пропасть между нами и Богом, а потом вера говорит — нет пропасти, ступай, ты теперь одно с Богом. Он и твоя плоть, Он и твоя кровь. Нет, - говорит наше сердце, - это бред, я вижу пропасть, я ощущаю её, она никуда не делать. Но вера говорит — ступай. Вера из зерна становится мощным деревом, которое больше пропасти между человеком и Богом. Вера в то, что Иисус — не средство, а цель и содержание нашей жизни, Его смерть — наша смерть, Его тело — наше тело, Его родство с Богом — наше родство, Его воскресение — наше воскресение. Вот — исцеление человечества, изгнание из нас болезни отчуждённости, отчуждённости от Бога и друг от друга.

1727