Мф. 7, 5. Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, [как] вынуть сучок из глаза брата твоего.

Лк. 6, 42 Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

№50 по согласованию.

Фразы предыдущая - следующая.

Главным врагом веры спокон веку считалось неверие, но благодаря Иисусу стало понятно: главный враг веры - слепая вера. "Слепа" вера, которая не видит из-за того самого "бревна в своём глазу". Бревно в глазу не столько мешает видеть, сколько заставляет видеть то, чего нет. Сучок в чужом глазу - это ведь всего лишь отражение бревна в собственном глазу. До изобретения фотографии это было трудно понять (хотя в христианской аскетике аз - что всякий видит в другом лишь тот грех, которым страдает сам), а всякий, кто делал фотографии хорошим фотоаппаратом знает, что в зрачке ближнего отражается прежде всего фотограф.

*

Бревно - вот наш компас земной...

Замечательно сказал Ефрем Сирин: надо следить за бревном в своём глазу...

*

Некоторые вещи имеют смысл только в паре. Пиво и ветер. Уголь и ладан. Впрочем, ладан и ветер — тоже. Если нет угля, ладан не разгорится.

Прощать и ломиться в Царство Божие — как уголь и ладан. Для прощения необязательно веровать в Бога, и любой человек, взрослея, научается прощать, иначе просто не выжить. Либо прибьют непрощёные, либо сам задохнёшься от злости. Однако само по себе прощение — не жизнь, а лишь условие жизни. Более того, прощение может оказаться и средством выживания, а не жизни. Таково избирательное прощение, таково высокомерное начальственное прощение, таково угрюмое прощение человека злого, но бессильного. Прощение бывает наглым и подлым, вымученным и легкомысленным, за свой счёт и за чужой счёт. Бывает, конечно, и просто прощение — цивилизованное, вежливое, культурное обращение с окружающими, при сохранении и своего достоинства, и чужого.

В общем, умение прощать — как умение соблюдать закон. Не очень трудное дело, если, конечно, законы вменяемые. Собственно, нормальный человек не «соблюдает закон», а просто живёт себе и живёт. Нормальный человек не «добр», не «прощает», а просто смотрит на мир сквозь презумпцию невиновности. Ведь презумпция невиновности не есть вера в то, что другой невиновен, а есть вера в то, что лучше простить и ошибиться, чем осудить и утонуть в своей правоте.

Только жить нормально ненормально, а потому и скучно, убийственно занудно. Ну да, в танке главное не пукать, но танк — не главное. Каждый стучит в люк — изнутри стучит. Человек не шпрота, которая, судя по всему, прямо наслаждается пребыванием внутри консервной банки. И вот мы стучим в двери неба, и что же — Бог издевается, говоря, что они обязательно откроются? Да открылись они, но нельзя же войти в дверь с бревном в глазу! Не влезает бревно, мешает.

Бревно в глазу — это и есть наше самодовольство, удовлетворённость тем, что мы приличные люди, научились жить в мире с другими, социально нормальные. В общем, гордыня. Самодовольный может захотеть большего, но не может ухватить — руки заняты, сердце занято. Так и оказывается, что мы должны не только соблюдать закон, не только прощать тех, кто закон не соблюдает, но ещё и быть милосердными. Милосердие — не умение подмахнуть амнистию, уходя с руководящего поста. Милосердие — жажда жить без танка. Не просто распахнуть люк, высунуться по пояс и шпарить дальше, грохоча и постреливая. Просто — выйти и идти. Не только простить другому его прегрешения, а полюбить другого с его прегрешениями. Только милосердие, только избавление от самомнения и поможет избавить другого от самомнения — причём, мы даже не поймём, что кому-то помогаем. Ведь эта помощь будет лишь побочным эффектом от главного — достукивания до Божьей помощи, протискивания в бесконечность и принятия бесконечности внутрь себя, конечного, принятия воскресения внутрь себя, смертного.

2012, проповедь 1831.