Мф 27, 17 итак,
когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву,
или Иисуса, называемого Христом?
Мк. 15, 9: Он сказал им в ответ: хотите ли, отпущу вам Царя
Иудейского?
Лк. 23, 13 Пилат же, созвав первосвященников и начальников
и народ, 14 сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ;
и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в
чем вы обвиняете Его; 15 и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено
в Нем достойного смерти; 16 итак, наказав Его, отпущу.
Ио. 18,
39 Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу
вам Царя Иудейского?
№156 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. Предыдущая в Ио.
 На
мозаике из Равенны, которая является древнейшим изображением евангельских сцен,
и, хотя отдалена от описываемых событий на пять веков, но все же создана еще в
традиции не средневековой, а античной, примечательно, что Иисус и Его ученики
всегда изображены в сандалиях на босу ногу, а римляне - в сапогах, которые напоминают
носки в полосочку.
Почему враги Иисуса вынуждены были уговаривать Пилата казнить Его? Как выразился
Маккоби: "Почему Пилат, римский губернатор, забывает тот факт, что претензии
быть "Царем Иудейским" равносильны мятежу против Рима? А он настолько
забывает это, что фактически признает Иисуса царем, представляя его народу со
словами: "Се Царь ваш!" и вопрошая толпу: "Хотите ли, отпущу вам
Царя Иудейского?" (С. 63). И далее: "Почему он настолько не сознает
политического смысла титула "Царь Иудейский", что именно этим титулом
представляет Иисуса толпе? Почему он столь беспомощен перед лицом толпы? Ведь
если он был действительно убежден в невиновности Иисуса, ничто не могло бы помешать
ему освободить арестованного" (С. 65).
Маккоби исходит здесь
не из знания исторических реалий, а из современных представлений об этике политика
и чиновника и основанных на этих представлениях "здравом смысле". Полемизировать
с ним нетрудно, достаточно указать, что и "здравый смысл" не так однозначен,
как представляется Маккоби. То, что он о древнем мире судит так, словно его жизнь
текста в точности по законам, не так удивительно, как то, что он судит так же
о современности - а здесь уже слишком легко проверить.
Даже в самых жестких политических системах (а Римская империя к таковым не
относилась) существует значительный зазор, - без этого система рассыпется в несколько
дней. Более того, в жестких тоталитарных структурах ирония остается часто единственно
дозволенным средством психологической разрядки. Когда президент России иронически
говорил о том, что подводная лодка, на которой погибли десятки человек, просто
"утонула", это был не только риторический прием опытного циника, направленный
на то, чтобы ошеломить собеседника, но одновременно и вполне реальная, привычная
для говорящего ирония и даже самоирония.
Свободному человеку кажется невероятным уровень иронии (при общем довольно
невысоком чувстве юмора) у жителей России. Пилат жил в эпоху становления римской
империи, он был служакой достаточно верным, чтобы занимать высокий пост, но служакой
достаточно коррумпированным, чтобы занимать этот высокий пост с постоянной неуверенностью.
Угроза доноса его испугала, и это было рационально: он в конце концов пал жертвой
доносов евреев и борьбы центра с коррупцией и самодурством. Угроза испугала его
достаточно, чтобы потерять интерес к судьбе Иисуса, но недостаточно, чтобы отказаться
от удовольствия поиронизировать и этим получить компенсацию, немножко утвердить
себя над теми, кто нанес ему небольшое поражение.
Утверждение Маккоби: "Если он был действительно убежден в невиновности
Иисуса, ничто не могло бы помешать ему освободить арестованного" (65) явно
было знакомо Иоанну, поэтому евангелист и указал, что помешало Пилату. И нужны
более веские доводы, чтобы опровергнуть, как-никак, современника.
12.3.2004
|
