Яков Кротов

ПРОТИВ СМЕРТНОЙ КАЗНИ МИХАИЛА ВЕЛЛЕРА

К дневнику литератора 2002 г.

А вот отзыв на статью Мих. Веллера в "Огоньке" (http://www.ropnet.ru/mac/ogonyok/win/200206/06-08-09.html) , которую мне тут некий аноним указал в гостевой книге - 40 тезисов в защиту смертной казни). К сожалению, ссылку на саму статью Веллера куда-то затерял - на сайте журнала, номер, если не ошибаюсь, шестой за этот год.

Например, обычно исследователи ищут у "первобытных" народов веру в богов мщения, в то, что души умерших жаждут крови и т.п. Но вот живущий не в джунглях, а в Северной Пальмире интеллектуал пишет: "Если душа ушедшего, его любовь, боль и чаяния не продолжают жить в тебе, не продленнее жизни физического тела, то все слова о религиозности и вере фальшивы и пусты. Боль жертвы, ее предсмертное отчаяние и последний крик о жалости и справедливости живут в тебе, или ты не человек, а лишенная души скотина. Страдания жертвы продолжаются в каждом, кто любил ее".

Это и есть мистика языческой религиозности. Христианин верует, что душа заботится совсем о другом. Вообще, далеко не всякая религия считает, что дух убитого взывает о крови и о мщении. Да и по-человечески: ну как можно отождествить свои переживания, свое со-страдание и реальные страдания жертвы? В конце концов, чего хочет родственник жертвы: чтобы ее душа не мучалась или чтобы он не мучался? Действительно, многие люди веруют, что смертная казнь принесет им облегчение. Но нужно ли искать облегчения вообще и уж подавно - такою ценой?

Именно первобытная религиозность, даже первобытное мироощущение, еще не способно провести границу между собой и другим человеком. Отсюда тезис Веллера: палач лишь исполняет волю жертвы. Если жертва, умирая, убивает убийцу, ее не осудят, но и признать, что это ее "право" - тоже неверно. Во всяком случае, защита права жертвы на самооборону не имеет отношения к проблеме смертной казни - ведь "общество" никоим образом не является душеприказчиком жертвы.

В крайнем случае, таким архаичным доводом можно защищать право родственников жертвы на кровную месть. Но почему совершенно посторонний человек (палач) должен это делать? Веллер отвечает: "Казнят убийцу -- не суд карает его, не мститель и не палач. Это жертва, уже не имеющая рук, чтобы защититься, ног, чтобы настичь, глаз, чтобы увидеть, карает своего убийцу через земную ипостась того, в ком продолжает жить ее душа".

Этот довод повторяет логику Гегеля: мол, преступник заранее, самим фактом преступления, дает согласия на то, чтобы его казнили. Правда, Гегель, будучи вполне материалистом, не додумался до такой странной "мистики", чтобы утверждать, что в палаче живет душа жертвы.

Христианин, конечно, к рациональным доводам, проводящим жесткую границу между жертвой и палачом, добавит мистический: откуда знает защитник мести, что жертва перед смертью не простила убийцу? В последний миг не повторила подвиг Христа?

Веллер на это отвечает: а пусть каждый сам, заранее, подпишет прощение убийцу - за подписавших не будем мстить. Кстати, в США, да и в России уже тысячи людей подписали такую "Декларацию жизни" - призыв в случае насильственной гибели не казнить своего убийцу. Но важнее другое: жертва, возможно, и имеет право казнить убийцу, но отождествлять жертву и палача - значит впадать в какую-то дурную и надуманную мистику переселения душ.

К язычеству Веллер возвращается постоянно под разным углом, в том числе к язычеству государственничества: "Когда я страдаю по невинной жертве и не могу смириться с тем, что убийца жив, -- это душа жертвы страдает и не может смириться во мне. Смерть убийцы смиряет не меня, она успокаивает душу жертвы. Во все времена и у всех народов это почиталось за справедливость. Без справедливости нет веры в народе и мира в государстве". А ведь именно в России, где смертная казнь традиционно была и упразднена лишь недавно, никакой веры в справедливость государства, никакого "мира в государстве" - нет. Даже наоборот: человек не верит, что его самого в любой момент не могут казнить по ложному обвинению или ради "насаждения порядка".

Веллер взывает, разумеется, и к христианской логике (хотя сам отчетливо предпочитает языческую). В частности, он пытается оперировать учением о Всеведении Божием, как он его понял: "Если бы Господь Бог не хотел казни убийц, он бы не вложил в нас ничем не утешаемые жжение и боль живущих в нас душ, взывающих о каре убийцам".

По этой логике можно защитить не только смертную казнь, но и любое преступление. "Если Бог не хотел, чтобы были сексуальные маньяки, Он бы их сам истребил...". Бог хочет, чтобы люди сами справились со своей свободой. Ждать, что когда-нибудь Бог придет и заменит Собой полицию, - не благочестиво, а кощунственно.

Но, может быть, христиан можно подкупить напоминанием о Христе: "Христиане любят поминать всепрощение Христа. Но римские легионеры были лишь исполнителями приказа и закона. Христа казнили закон и государство -- Рима и Израиля. И кара была страшной: гибель Израиля и гибель Рима, изгнание одного народа и исчезновение другого, и смерть многих и многих тысяч. Нет -- не был милосерден Господь к убийцам".

Вообще в этом рассуждении есть глубочайшее противоречие. Веллер утверждает, что Рим был Богом наказан за использование смертной казни - той самой, которую он защищает. Но если Бог, подобно Веллеру, за смертную казнь, то Бог простил бы единичную судебную ошибку (да Христа и правильно казнили, считает Веллер, и в принципе он прав - правильно, с точки зрения римского закона).

Главное же: ни Рим, ни Израиль не погибли. Они существуют сегодня, Италия и Израиль полноценные государства, люди в них живут не хуже, а пожалуй и лучше, чем в России. Войны и завоевания, которые переживали римляне и евреи, можно приписывать Богу, но стоит ли? Во всяком случае, это именно приписка. А вот слова Иисуса о прощении тех, кто Его распинал - не приписка, а суть Евангелия. Что же до логики, разделяющей "исполнителей" и "закон", то эта логика принесла достаточно страданий в правление Гитлера и Сталина. Или все-таки недостаточно?

С точки зрения Веллера, "если бы Господь Бог не хотел казни убийц, он бы не вложил в нас ничем не утешаемые жжение и боль живущих в нас душ, взывающих о каре убийцам". Но мало ли что у кого в душе! По такой логике сексуальный маньяк скажет, что его мания тоже вложена в него свыше - ну, не воспитателями же в детском саду. Жажду мести испытывают и вполне неверующие люди, а вот верующие почему-то чаще говорят о прощении и любви к ближнему. Это - сверхъестественные чувства, и защитнику смертной казни они могут показаться противоестественными. Что ж, о Боге возможны разные представления: для одних Бог есть Бог мщения, для других - это Бог прощения.

О таких, как Веллер, еще Бердяев сказал, что они пытаются превратить Бога во вселенского жандарма. "Если бы Господь Бог не хотел казни убийц, он миловал бы их в течение всей человеческой истории. Сегодня у нас нет никаких оснований говорить о воцарении порядка Божия в наши дни" (Веллер).

Увы, по этой логике можно защитить не только смертную казнь, но и любое преступление. "Если Бог не хотел, чтобы были сексуальные маньяки, Он бы их сам истребил...". Бог хочет, чтобы люди сами справились со своей свободой. Ждать, что когда-нибудь Бог придет и заменит Собой полицию, - не благочестиво, а кощунственно.

Впрочем, Веллер не христианин, он взывает лишь к худшей части христианского опыта и пытается это худшую часть представить за лучшую: мол, вы же тоже каннибалы, не стесняйтесь этого! "Выросшее из секты непротивленцев христианство насаждалось огнем и мечом. И все убийцы во славу веры отнюдь не преданы христианством анафеме и не прокляты во веки веков".

Христианам, конечно, подобные предложения кажутся непристойными. Позиция церкви по отношению к смертной казни и насилию менялась. "Огнем и мечем" насаждалось христианство далеко не всюду, и если за это никого не анафематствовали, то лишь потому, что христиане не анафематствуют покойников. А извинения за это приносились неоднократно, каялись и каются в этом часто, но, видимо, Веллер не читает газет.

Вполне разумно пытается Веллер обратиться к гуманистам и неверующим, к гуманистам-диссидентам, правозащитникам, напоминая им про нелюбимую ими Советскую власть: "Объявлять священной жизнь любого садиста, убившего кого угодно, -- достижение новой и новейшей истории. В Российской империи это завершилось приходом к власти убийц под Красным знаменем".

Но ведь революция произошла в стране, где смертная казнь была, более того, где были военные суды. Довод этот несостоялен, зато обнаруживает, что Веллер защищает смертную казнь для политических деятелей. Он уверен, что расстрел Ленина и Троцкого спас бы Россию от революции. А кого из политических деятелей он предлагает расстрелять в сегодняшней России? Примечательно, как быстро защитник смертной казни для тех, кто "убил из садистских склонностей или из корысти, сознательно, с обдуманным намерением" перешел к требованию смертной казни для тех, кто никого не убил, но исповедует опасные политические взгляды.

Впрочем, чаще Веллер предстает не как демократ и противник большевизма, а как самый настоящий большевик, любящий манипулировать историей и словами: "Сторонники священности жизни убийц любят говорить, что казни лишь способствуют жестокости нравов, но не останавливают потенциальных убийц. Обычно ссылаются на Средневековье. Но никто не в состоянии привести доказательств того, что при запрете на смертную казнь разгул преступности, вызванный отсутствием страха казни, не был бы куда больше".

А ведь то, что в Средние века уровень преступности был намного выше - факт. Вообще называть противников смертной казни "сторонниками священности жизни убийц" означает не столько заниматься демагогией, сколько плохо владеть русским языком - профессиональный литератор не имеет права ставить подряд три существительных в родительном падеже. И если никто не доказал, что отмена смертной казни сокращает преступность, то никто не доказал и обратного. Поэтому обычно противники смертной казни к статистике как раз не апеллируют.

Большинство аргументов Веллера по-ленински адресовано людям "простым", людям боящимся, истерически полагающим, что хуже, чем в сегодняшней России, не жилось никому, никогда и нигде. "С сегодняшними законами и нравами общество давно стало бы легкой добычей любых бандитов и грабителей. Что мы и имеем нынче". Реально уровень преступности снизился во много раз по сравнению со Средними веками, когда смертная казнь использовалась безо всяких колебаний. Преступность в России была высока и до моратория на смертную казнь.

Логика Веллера и здесь сползает в крайний архаизм: "Воздаяние мерой за меру -- первый закон справедливости". А ведь это закон не справедливости, а мести, к тому же не первый. Первый - воздать вдвойне, чтобы неповадно было. Казнить за всякий проступок, за кражу, за изнасилование, а не только за убийство. "Мера за меру" - это уже вторая попытка ввести мщение в какие-то разумные рамки. Но тоже неудачная. И не потому, что трудно определить "меру", а потому, что само чувство мстительности есть проявление неудачи человека быть человеком.

Зато многие рассуждения Веллера повторяет привычную советскую логику, логику озлобленности и бесчеловечности, когда само право дышать выдается за великое благо. Мол, "п Пожизненно заключенный дышит, видит, слышит, он думает, чувствует, он ест и пьет, у него есть воспоминания и фантазии. Он живет! И полагать это наказание сравнимым с казнью убийцы -- величайшая глупость или величайшее лицемерие". К чему это сказано? Противники смертной казни отнюдь не утверждают, что пожизненное заключение "сравнимо с казнью". Хотя жизнь люди переживают по-разному, и далеко не всегда сама возможность дышать и есть воспринимается как благо.

И уж вовсе по-райкомовски звучит антизападничество Веллера: "Международные требования к содержанию заключенных, если говорить об убийцах, -- это или издевательство, или цинизм, или умопомрачение. Когда миллионы честных людей нищенствуют на грани голода, нам предписывают заботиться о сытости и тепле для убийц".

Никто не заставляет Россию исполнять "международные требования". Мы вполне можем ходить в армяках, сажать убийц на кол или четвертовать. А окружающие страны вполне могут не пускать нас к себе и не давать нам денег. И уж во всяком случае, вряд ли кому-то станет теплее и сытнее от того, что заключенных станут хуже кормить или перестанут кормить вообще. По этой логике, кстати, нужно травить не только убийц, но и сумасшедших, недееспособных, стариков. Попытки накормить голодных за счет сокращения ртов были часты в истории, только не все помнят, чем это кончилось.

Демократию Веллер в духе "Советской России" представляет как соблюдение воли большинства (которое, да, всегда за смертную казнь). А демократия, вопреки распространенному в России мнению, не есть господство большинства - это охлократия. Демократия есть защита прав меньшинств. Когда об этом не подозревает Проханов - нормально. Когда Веллер…

Впрочем, такое мог бы написать и Проханов: "Демократический Запад хлопочет о жизни для российских убийц. Не то даст меньше любви и денег. Но это вариант продажи крови жертв. И согласие на несамостоятельную политику". Тут и вылезает подлость "патриотизма". Многие преступники совершают преступление, чтобы доказать свою "самостоятельность", а попросту говоря - из гордыни. Но чтобы целая страна доказывала свою независимость не повышением производительности труда, не большим свободолюбием и человеколюбием, а количеством казней - это логика Смердякова. Тогда в современном мире самая свободная страна - Китай. А самые свободные люди - это убийцы, они ведь не побоялись нравоучений со стороны защитников смертной казни.

Веллер делает то, чего давно уже не делают нормальные люди: во всем подозревает выгоду, корысть, подкуп. "Кому выгоден запрет на смертную казнь? Прежде всего убийцам". А ведь здесь нет доказательства, поэтому не о чем и спорить. С такой же легкостью (и с большим смыслом) можно сказать, что запрет на смертную казнь выгоден большинству людей, приучая их к идее ценности всякой человеческой жизни, без различия того, идет ли речь о "жертвах", "преступниках" и т.п. Если человека приучить к мысли, что убивать нельзя - за исключением убийц, то человек очень быстро научится изображать своих врагов "убийцами".

Революционная логика была логикой буржуазной, она все время подсчитывала, что сколько стоит, кому сколько недоплатили, кого надо убить, чтобы накормить голодных и т.п. Так и Веллер: "Содержание пожизненно заключенных стоит денег. Честные люди, голодающие сегодня сами, не хотят кормить убийц. Их деньги тратятся на это против их желания". Очевидно, что Веллер сам отюдь не голодает. И не Россия - самая голодающая страна в мире. Он считает, что на убийц тратятся деньги, которые могли бы пойти на медицину. Но денег, которые тратятся на содержание убийц, не хватит для лечения одного-единственного аппендицита. Отнюдь не на тюрьмы расходуются средства, о нехватке которых печется Веллер. И то, что он отводит внимание от главных каналов казнокрадства, есть само по себе провоцирует на требование казнить Веллера за то, что он покрывает истинных преступников.

Как и подобает советскому человеку, Веллер видит мир как вечное пространство войны. "Любой военачальник всегда знал: лишь казнь нескольких убийц и мародеров может быстро остановить убийства и грабежи в округе". Между тем, любой военачальник знал, что эта мера действует недолго, и что действительно прекратить мародерство может лишь окончание войны.

Примечательно, что данный аргумент защищает смертную казнь не для убийц, а для воров. Вопреки изначальному заявлению Веллера, он печется не только о жизни людей, но и об их кошельках. То есть, казнить надо воров, нехороших политиков. Аргумент же "чягкость наказания растляет" отлично обосновывает смертную казнь даже за переход улицы в неположенном месте. А что?! Пусть будет порядок!

Совершенно замечательный контраргумент выдвинул Веллер в защиту права на судебную ошибку. Он не спорит, что иногда казнят невиновных, но и это предлагает лечить смертной казнью: "Судебная ошибка должна караться настолько сурово, чтобы следственные и судебные органы были кровно заинтересованы избежать ее".

Ух! Если судьи и следователи будут бояться того, что за судебную ошибку их казнят, то суды, пожалуй, вообще прекратят свою деятельность или будут только имитировать ее. Вот уж когда наступит раздолье преступникам!

Не солиднее и апелляция к науке: "Знание того, что за убийство ты ответишь собственной смертью, неминуемой и страшной, многих способно остановить -- это знает любой психолог". Психологи-то в данном случае молчат или говорят, что "многих" - это не научный термин. А "многие" психологи отмечают, что "страх смертной казни", вообще страх смерти - мало влияет на психику и никого еще не удерживал от преступления. Смерть не дана нам в своем опыте, поэтому мы всегда боимся ее несколько абстрактно.

В России, утверждает Веллер, предприниматели и гангстеры слились. Возможно, так с этим и надо бороться. Но, между прочим, запрет на смертную казнь защищают вовсе не предприниматели, а совершенно нищие интеллигенты. Большинство же защитников смертной казни живут на Западе, являются вполне порядочными людьми.

"Когда платный адвокат, наемный защитник, за деньги спасает жизнь изувера и публично объявляет извечные представления людей о справедливости атавизмом -- этому закону и этому государству недолго осталось жить". Здесь, собственно, Веллер заранее объявляет спор невозможным. Он уверен, что никто не может защищать смертную казнь безвозмездно. Он все время ищет "лоббистов", ищет того, кто платит "гуманистам". Он заранее объявляет свои представления о справедливости единственно справедливыми. Суть этого довода - в том, что эти представления "извечные". Но "извечные" означает "древние", "старые", "архаичные", а не "вечные". Представления о том, что убитого врага надо съесть - "извечные". Разделяет ли Веллер и эти представления?

Есть в рассуждениях Веллера и простые логические ошибки. Например, когда он пишет: "Жертва не гарантирована от убийства. Убийца гарантирован" (к этому сводятся первые шесть его тезисов).

Убийца вовсе не гарантирован от убийства. Убийца гарантирован от смертной казни, а это разные вещи. Убить убийцу может и трамваевожатая, и палач - но по собственной инициативе, и родственники убитого, и грипп, и наводнение. В отношении же смертной казни жертве предоставлена точно такая же гарантия, как и убийце. А вот если разрешить смертную казнь, то любой невинный человек оказывается ее возможной жертвой.

Лукава и постановка вопроса: мол, нет "человека вообще", есть жертвы и есть убийцы. Потенциальные жертвы и потенциальные убийцы ("Современный закон цинично подменяет понятия "человек" и "убийца"). И это два разные сорта людей.

Между прочим, этим часто оправдываются преступники: мол, жертва сама меня спровоцировала, вела себя как жертва (надела короткую юбку, напомадилась). Конечно, эти оправдания суд обязан в расчет не принимать.

Люди не делятся на жертвы и преступников. Каждый может стать и тем, и другим. Только если жертвы не виновата в том, что она жертва, то преступник виноват в преступлении. И запрет смертной казни - это запрет совершать преступление от имени общества.

В конечном счете, Веллер защищает самосуд, но ведь отмена смертной казни тоже защищает самосуд. Пожалуйста, убивай, мсти, тебя не казнят. Или человек хочет еще и свободу сохранить? Не будет ли это немножко чересчур? Не появится ли слишком много мстителей? Кто-то отомстит насильнику, кто-то отомстит тому, кто создал режим, поощряющий насильников, кто-то отомстит тем, кто духовно растлевает народ...

Страшна не защита смертной казни - расстреливают один раз и навсегда. Страшно то, что Веллер защищает "надличностные ценности": "то, что всегда почиталось выше и дороже жизни и придавало ей смысл: героизм, патриотизм, самосожжение в труде и творчестве, верность любви, дружбе, идеалам -- все, что от века составляло смысл и гордость человеческого существования. Человек отличается от животного тем, что ему есть за что отдавать жизнь".

Конечно, это лукавство. Человек отличается от животного разумностью и способностью любить. Отдать жизнь за Родину способны были и нацисты, и сталинисты. Да и не отдать жизнь требует Веллер, а отобрать жизнь. Но умение отобрать жизнь отнюдь не отличает человека от волка.

Начав с определения убийцы как человека, который убил "из садистских склонностей или из корысти, сознательно, с обдуманным намерением", Веллер заканчивает защитой смертной казни для всех, кто кажется ему опасным. Что ж: это, по крайней мере, последовательно и логично. Но, конечно, никто не гарантирует, что по этой логике не найдется, за что казнить самого Веллера - да хотя бы за три винительных падежа подряд. А то мягкость наказания, знаете ли, страшно растлевает…